Стихи о Сибири — короткие и красивые стихотворения поэтов о сибирской природе
Автор na5club На чтение 32 мин. Опубликовано
Марина Цветаева — Сибирь
Казацкая, татарская
Кровь с молоком кобыл
Степных… Тобольск, «Град-Царствующ
Сибирь» — забыл, чем был?
Посадка-то! лошадка-то!
А? — шапка высока!
А шустрота под шапкой-то!
— С доставкой ясака.
Как — «краше сказок няниных
Страна: что в рай — что в Пермь…»
Казаки женок сманенных
Проигрывали в зернь.
Как на земле непаханной
На речке на Type
Монашки-то с монахами
В одном монастыре
Спасалися. Не курицу —
Лис, девку подстерег
Монах. Покровско-Тушинский
Поднесь монастырек
Стоит. (Костлявым служкою
Толчок: куды глядишь?
В монастыре том с кружкою
Ходил Распутин Гриш).
Казачество-то в строгости
Держать? Нашел ягнят!
Все воеводы строятся,
Горят! Гори, гори, Сибирь —
Нова! Слепи Москву —
Стару! Прыжками рысьими,
Лисьими — к Покрову —
Хвостами — не простыла чтоб
Снедь, вольными людьми:
Иванищу Васильичу
Край, Строгановыми
Как на ладони поданный.
Ломоть про день-про чёрн
Как молодицы по воду —
Молодчики — по корм.
В такой-то — «шкуру сдергивай»
Обход — «свою, д…мак!»
Самопервейшим жерновом
Ко дну пошел Ермак.
Прощай, домоводство!
Прощай, борода!
Прощай, воеводство!
Петрова гнезда
Препестрого пуха,
Превострых когтей
В немецком треухе —
Гагарин Матвей.
Орел-губернатор!
Тот самый орел,
От города на три
Верстищи Тобол
Отведший и в высшей
Коллегии птиц
За взятки повисший
Петровой Юстиц —
Коллегии против.
Дырявый армяк.
Взгляд — смертушки просит.
— Кто? — Федька-Варнак.
Лежу на соломе,
Царей не корю.
— Не ты ли Соймонов,
Жизнь спасший царю?
(С ноздрею-то рваной?)
— Досказывать, что ль?
И сосланный Анной
Вываривать соль
В Охотске.
— В карету!
Вина прощена.
Ноздря — хоть не эта
— А приращена.
И кажный овраг
Про то песенку пел:
Как Федька-Варнак
Губернатором сел
Тобольским.
Потомства
Свет. Ясен-Фенист!
Сибирское солнце —
Чичерин Денис.
В границах несведущ.
Как солнце и дождь
Дававший на мощь.
Речь русскую »нате« —
Внедривший-словцом,
В раскрытом халате,
С открытым лицом,
С раскрытою горстью
— В морозной соли —
Меж Князем Обдорским
И Ханом-Вали.
…Зато уж и крепко
Любила тебя
Та степушка, степка
Та, степь-Бараба,
Которую — версты
Строптивых кобыл! —
Ты, ровно бы горстью
Соля, — заселил.
— Сей, дяденька, ржицу!
— Тки, девонька, холст!
В тайжище — в травище
— Ужу не проползть —
В уремах, в урманах
— Козе не пролезть —
Денису Иванычу
Вечная честь.
Так, каждой хатенкой
Равнявшей большак,
Сибирский Потемкин
Шел.
Да не споткнись шагаючи
О Государства давешний
Столп, то бишь обесчещенный
Меньшикова-Светлейшего
— В красках — досель не умерли!
Труп, ледяную мумию
Тундры — останки мерзлые
Меньшикова в Березове.
(Без Саардамским плотником
Данной, злорадством отнятой
Шпаги — в ножнах не нашивал! —
Только всего-то иавсего —
Тундра, морошка мражена…
Так не попри ж, миражными
Залюбовавшись далями,
Первого государева
Друга…)
Где только вьюга шастает,
Кто б меня приласкал,
Седу? Тобольск, Град-Царствующ
Сибирь, чем был — чем стал!
Как еще вживе числятся-то,
Мертвых окромя,
Душ, с двадцатью тремя
Церквами — где воровано,
Там молено, казак! —
С здоровыми дворовыми,
Лающими на кряк
Кареты предводительской
В глиняной борозде.
С единственной кондитерской —
Без вывески — в избе…
Не затяни ошибкою:
«Гроб ты мой, гроб соснов!»
С дощатою обшивкою
Стен, досками мостков
И мостовых… И вся-то спит
Мощь… Тёс — тулуп — сугроб
Тобольск, Тобольск, дощатый скит!
Тобольск, дощатый гроб!
≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈
Владимир Высоцкий — Отпишите мне в Сибирь, я — в Сибири!…
Отпишите мне в Сибирь, я — в Сибири!
Лоб стеною прошиби в этом мире!
Отпишите мне письмо до зарплаты,
У меня теперь режим номер первый —
Хоть убей, хоть завяжи! — очень скверный.
У меня теперь дела ох в упадке, —
То ли пепел, то ль зола, все в порядке.
Не ходите вы ко мне, это мало,
Мне достаточно вполне персонала.
Напишите мне письмо по-правдивей,
Чтоб я снова стал с умом, нерадивей.
Мне дадут с утра яйцо, даже всмятку,
Не поят меня винцом за десятку,
Есть дают одно дерьмо — для диеты…
Напишите ж мне письмо не про это.
≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈
Татьяна Кайгородова — Сибирь — душа России
Сибирский край — не край России,
Сибирь — её Святыня, Храм,
Который кровью оросили
Эпох, причастных к кандалам…
Всему причина, — не вина…
У южных пальм другая участь,
Но не бананов ждёт страна:
Сибирь моя полна сокровищ, —
Как тот сапожник — без сапог,
Ценою слёз, ценою крови, —
Исправно платит свой оброк.
Сибирский край – душа России, —
Слезами скорбными чиста…
Здесь жив ещё народ Мессия
С судьбой распятого Христа…
Сибирь проклята и воспета…
В иконной святости старух
Не гаснет добрый лучик света,
Живёт особый, русский дух…
Его церковным мракобесьем
Не затуманить, не достать:
Сибирь не одержима спесью,
«У ней особенная стать»!
Всегда в цепях, не в бриллиантах,
Не разодетая в шелках,
Россию держит на руках!
Уж как Сибирь не поносили,
Не распинали, как Христа, —
Жива Сибирь – жива Россия,
До боли истина проста!
≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈
Николай Рубцов — В сибирской деревне
То желтый куст,
То лодка кверху днищем,
То колесо тележное
В грязи…
Меж лопухов —
Его, наверно, ищут —
Сидит малыш,
Щенок скулит вблизи.
Скулит щенок
И все ползет к ребенку,
А тот забыл,
Наверное, о нем,-
К ромашке тянет
Слабую ручонку
И говорит…
Бог ведает, о чем!..
Какой покой!
Здесь разве только осень
Над ледоносной
Мечется рекой,
Когда в ночи глухой
Со всех сторон
Шумят вершины сосен,
Когда привычно
Слышатся в чесу
Осин тоскливых
Стоны и молитвы,-
В такую глушь
Вернувшись после битвы,
Какой солдат
Не уронил слезу?
Случайный гость,
Я здесь ищу жилище
И вот пою
Про уголок Руси,
Где желтый куст,
И лодка кверху днищем,
И колесо,
Забытое в грязи…
≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈
Анатолий Загрядский — Сибирь
Немало песен о Сибири сложено.
Немало разных сложено стихов.
Богатый край — по статусу положено,
Иметь друзей, а так же и врагов.
Как много жизней было здесь поломано.
В тайге и копях — настоящий ад.
В глубоких ямах до сих пор лежат.
Здесь много встреч, нежданных, романтических
И по-сибирски преданных людей.
Здесь много наций жизнью перемешанных,
Сибирь считают Родиной своей.
Сибирь — Сибирь, Земля моя любимая.
Из края в край тебя не обойдешь!
Сибирь — Сибирь, земля моя родимая,
Таких красот на Свете не найдешь!
≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈
Екатерина Сидорова — Родная Сибирь
Сибирь! Сибирь моя родная!
Мы навсегда душой в тебя вросли!
От лютых зим мы иногда страдаем,
Но нет, Сибирь, родней тебя земли!
Ни бури, ни метели, ни морозы
Не запугают, нас, сибиряков.
В садах растут прекраснейшие розы,
Ты нас пугаешь долгою зимою,
А мы тебе любовь всю отдаём,
Считая тебя самою родною,
Гордимся, что в Сибири мы живём!
Твои просторы и поля без края,
И запахи черёмух по весне,
Сирень и «огоньки» нас восхищают:
На всей Земле природы нет нежней!
Сибирь моя! Земля моя родная!
Ты, словно мать, сурова и нежна!
Тебя мы не сменяем на Канары,
Ведь ты, Сибирь, как мать, у нас одна!
≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈
Александр Гаврюшкин — Сибирь
Деревья в снежном одеянье
Вокруг, куда не бросишь взгляд,
Здесь годы, судьбы, расстоянья,
Незримо сквозь века летят.
Среди вселенского полета,
Бояр он не приемля гнета,
Нашел в Сибири свой приют.
Истории мгновенья тают,
Одно сменяясь за другим,
В Сибири ночи дни сменяют,
И каждый миг тайгой храним.
Запомнила тайга Сибири
Как бил Кучума здесь Ермак,
И как в суровом этом мире
Шукшин нес на плечах рюкзак,
Как на медведя в одиночку,
С рогатиной наперевес,
Охотник шел и ставил точку,
Сибирский помнит это лес.
Он помнит русских староверов,
Тех, кто молитву сотворя,
Ради своей суровой веры,
В Сибирь бежали от царя.
Сибирь, земля моя без края,
Суровой блещет красотой,
Руси любимой дочь родная,
С широкой русскою душой.
Здесь снежное тайги раздолье,
Здесь кедр с сосною говорит,
Здесь, среди этого приволья,
Остановившись время спит.
≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈
Николай Кобец — Сибирь
Сибирь! Сибирь!
Цветущая, родная,
Я вырос на твоих глазах,
Луга зелёные,
поля без края
И пенье птиц
в берёзовых ветвях-
Всё близко сердцу,
Я забыть не в силах
Чарующей красы твоей.
Сибирь! Сибирь!
Меня ты окрылила,
Любовь навек
зажгла в груди моей.
Где б ни был я,
ты знай, всегда с тобою,
В душе твоё тепло храню.
Сибирь!-Мне это
слово дорогое,
Как мать родную я тебя люблю!
≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈
Павел Васильев — Сибирь!...
Сибирь!
Все ненасытнее и злей
Кедровой шкурой дебрей обрастая,
Ты бережешь
В трущобной мгле своей
Задымленную проседь соболей
И горный снег
Бесценных горностаев.
Под облаками пенятся костры…
И вперерез тяжелому прибою,
Взрывая воду,
Плещут осетры,
Толпясь над самой
Обскою губою.
Сибирь, когда ты на путях иных
Встаешь, звеня,
В невиданном расцвете,
Мы на просторах
Вздыбленных твоих
Берем ружье и опускаем сети.
И город твой, наряженный в бетон,
Поднявшись сквозь урманы и болота.
Сзывает вновь
К себе со всех сторон
От промыслов работников охоты.
Следя пути по перелетам птиц.
По голубым проталинам туманов
Несут тунгусы от лесных границ
Мех барсуков и рыжий мех лисиц.
Прокушенный оскаленным капканом.
Крутая Обь и вспененный Иртыш
Скрестили крепко
Взбухнувшие жилы,
И, раздвигая лодками камыш,
Спешат на съезд
От промысловых крыш
Нахмуренные старожилы…
И на призыв знакомый горячей
Страна охоты
Мужественно встала
От казахстанских выжженных степей
До берегов кудлатого Байкала.
Сибирь, Сибирь!
Ты затаилась злей,
Кедровой шкурой дебрей обрастая,
Но для республики
Найдем во мгле твоей
Задымленную проседь соболей
И горный снег
Бесценных горностаев!..
≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈
Александр Твардовский — Ещё о Сибири
Сибирь не любит насаждений —
Не зря в народе говорят.
Порой пятна листвяной тени
На сто дворов не встретит взяглд.
И суть не в том, что злы морозы, —
Не о вишнёвых речь садах, —
Но хоть бы ствол мелькнул берёзы
Иль куст рябины на задах.
Домов обвветренная серость,
Задворков голых скучный вид, —
Вся неприятная оседлость —
Она о многом говорит.
О том, как деды в диком крае
За трудным пашенным добром
Ходили в бой, отодвигая
Тайгу огнём и топором;
Тайгу, что их теснила темью
И свой вела из года в год
На тех завидных, жирных землях
Извечный севооборот.
Какая к лесу будет жалость,
зачем он был — тот самый куст:
За ним тайга вблизи держалась,
И мрак, и глушь, и зверь, и гнус…
Нет, даже спрашивать неловко
Насчет посадочных забот
В таких местах, где раскорчевка
И нынче в поле — жаркий пот;
Где ради каждой новой сотки
Земли из-под вчерашних пней
Гремят бульдозеры, лебёдки,
Взрывчатка ухает на ней…
Все так. Но тем ещё дороже
Душе моей, когда порой
И здесь увидишь вдоль дороги
Березок юных ровный строй;
Цепочку елей малолетних,
Подростков тополей чреду, —
Они для глаза тем приметней,
Что вся тайга ещё в виду;
Вся эта просека Сибири
Вдоль знаменитого шоссе, —
Вовек без надобности были
Ей даже думы о красе.
И светлой верю я примете,
Не в дальних далях вижу срок,
Когда и этот край на свете
Мы обратим до пяди впрок, —
С не меньшей, может быть, любовью,
Чем та, что знают на земле
Сады и рощи Подмосковья
Иль Крым, ухоженный в тепле.
≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈
Владимир Уткин — Сибирь
Бесконечны просторы и тысячи рек,
И шагами тайгу не измерить.
Мироздания тайна здесь скрыта навек —
В этот миф мне так хочется верить.
И раскинулась дивная сказка — Сибирь,
От Урала до сопок Приморья.
И куда ни взгляни — необъятная ширь,
Гор, долин и степного раздолья.
В ярком солнце искрится хрусталь родников,
И вода в них, конечно, — святая!
Белой ватой плывут корабли облаков,
А земли красота — неземная.
Изумрудного цвета — весенний наряд
У осины, ольхи и берёзы.
Словно девицы, стройно берёзки стоят,
В ожидании лета их грёзы…
Полевыми цветами колышется мир,
И черёмухи запах дурманит…
В вышине яркий цвет — «васильковый сапфир»
Нас в полёт, в небеса, так и манит.
Мчится лето и дарит ромашковый рай,
Разнотравье умыто росою…
Земляникой, грибами наполнился край,
Пеньем птиц и небес синевою.
Буйство красок разлито осенней порой,
В одеяньи — тайга золотая.
И природы пейзаж отражает покой,
Зимних вьюг и ветров ожидая.
Ведь зима здесь — царица, пришла до весны,
Мягким пухом укутав все ели.
Снегопад — из чистейшей, как мел, белизны,
Исчезает с приходом капели.
Исполином, Сибирь, ты привиделась мне,
Твоей мощью пленен безрассудно!
Я гигантский мой край часто вижу во сне,
И от счастья мне дышится трудно…
≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈
Павел Васильев — Сибирь, настанет ли такое
Сибирь, настанет ли такое,
Придет ли день и год, когда
Вдруг зашумят, уставши от покоя,
В бетон наряженные города?
Я уж давно и навсегда бродяга,
Но верю крепко: повернется жизнь,
И средь тайги сибирские Чикаго
До облаков поднимут этажи.
Плывут и падают высокие закаты
И плавят краски на зеленом льду,
Трясет рогами вспугнутый сохатый
И громко фыркает, почуявши беду.
Все дальше вглубь теперь уходят звери,
Но не уйти им от своей судьбы.
И старожилы больше уж не верят
В давно пропетую и каторжную быль.
Теперь иные подвиги и вкусы,
Моя страна, спеши сменить скорей
Те бусы
Из клыков зверей —
На электрические бусы!..
≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈
Елена Богданова — О Сибири
Я по белому снегу снежному
Твердой поступью с хрустом пройду,
Не нужны мне моря безбрежные,
Лишь в Сибири я счастье найду!
От мороза лицо все красное,
Ведь мороз у нас жжет, не щадя.
Только небо лазурное, ясное,
И просторами дышит земля.
Здесь пушистые кедры, огромные,
Раскидавшись в тайне вековой,
Вам помашут лапами томными
И укажут дорогу домой..
Если сердце твое горячее,
Этот край не забудет никак,
Ты в душе человек настоящий,
Я тобою горжусь, Сибиряк!
≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈
Михаил Зенкевич — Сибирь
Железносонный, обвитый
Спектрами пляшущих молний,
Полярною ночью безмолвней
Обгладывает тундры Океан Ледовитый.
И сквозь ляпис-лазурные льды,
На белом погосте,
Где так редки песцов и медведей следы,
Томятся о пламени — залежи руды,
И о плоти — мамонтов желтые кости.
Но еще не затих
Таящийся в прибое лиственниц и пихт
Отгул отошедших веков, когда
Ржавокосмых слонов многоплодные стада,
За вожаком прорезывая кипящую пену,
Что взбил в студеной воде лосось,
Относимые напором и теченьем, вкось
Медленно переплывали золотоносную Лену.
И, вылезая, отряхивались и уходили в тайгу.
А длинношерстный носорог на бегу,
Обшаривая кровавыми глазками веки,
Доламывал проложенные мамонтом просеки.
И колыхался и перекатывался на коротких стопах.
И в реке, опиваясь влагой сладкой,
Освежал болтающийся пудовой складкой
Слепнями облепленный воспаленный пах…
А в июньскую полночь, когда размолот
И расплавлен сумрак, и мягко кует
Светозарного солнца электрический молот
На зеленые глыбы крошащийся лед,-
Грезится Полюсу, что вновь к нему
Ластятся, покидая подводную тьму,
Девственных архипелагов коралловые ожерелья,
И ночами в теплой лагунной воде
Дремлют, устав от прожорливого веселья,
Плезиозавры,
Чудовищные подобия черных лебедей.
И, освещая молнией их змеиные глаза,
В пучину ливнями еще не канув,
Силится притушить, надвигаясь, гроза
Взрывы лихорадочно пульсирующих вулканов…
Знать, не зря,
Когда от ливонских поморий
Самого грозного царя
Отодвинул Стефан Баторий,-
Не захотелось на Красной площади в Москве
Лечь под топор удалой голове,
И по студеным омутам Иртыша
Предсмертной тоскою заныла душа…
Сгинул Ермак,
Но, как путь из варяг в греки,
Стлали за волоком волок,
К полюсу под огненный полог
Текущие разливами реки.
И с таежных дебрей и тундровых полей
Собирала мерзлая земля ясак —
Золото, Мамонтову кость, соболей.
Необъятная! Пало на долю твою —
Рас и пустынь вскорчевать целину,
Европу и Азию спаять в одну
Евразию — народовластии семью.
Вставай же, вставай,
Как мамонт, воскресший алою льдиной,
К незакатному солнцу на зов лебединый,
Ледовитым океаном взлелеянный край!
Оксана Сибирь — Сибирь
Сибирская земля — Отечество героев,
Пусть не дошла война до глубины лесов.
Но сколько отдала перед последним боем —
Своих седых голов и детских голосов.
В своих просторах мерзлых взрастила поколения —
Художников, поэтов, спортсменов мировых.
И рук не опускала в конвульсиях сомнений,
Ведь помыслы людей всегда были чисты.
Сибирские леса — многообразье судеб,
Проходит лабиринтом над пропастью тайги.
Хмельная красота — ее не позабудет,
Кто видел хоть глазком бескрайние круги.
Сибирские поля и тут свои герои!
Здесь все под силу людям, не страшен им мороз.
Зависит урожай от стойкости порою,
И по плечу любой, заоблачный прогноз!
Сибирское тепло — не только лес и уголь,
Тепло души людей, распахнутых в разнос!
Радушие, хлеб-соль, заманчивая удаль,
Открытый мир сердец, корнями в землю врос!
Сибирское здоровье — пусть и слегка подводит,
Под сапогами лекарь, лишь только наклонись.
Не каждому дано, не всякому подходит.
Ключ подобрать сумеешь, и в пояс поклонись!
≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈
Наум Коржавин — В Сибири
Дома и деревья слезятся,
И речка в тумане черна,
И просто нельзя догадаться,
Что это апрель и весна.
А вдоль берегов огороды,
Дождями набухшая грязь…
По правде, такая погода
Мне по сердцу нынче как раз.
Я думал, что век мой уж прожит,
Что беды лишили огня…
И рад я, что ветер тревожит,
Что тучами давит меня.
Шаги хоть по грязи, но быстры.
Приятно идти и дышать…
Иду. На свободу. На выстрел.
На все, что дерзнет помешать.
≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈
Дмитрий Кедрин — Станция Зима
Говорят, что есть в глухой Сибири
Маленькая станция Зима.
Там сугробы метра в три-четыре
Заметают низкие дома.
В ту лесную глушь еще ни разу
Не летал немецкий самолет.
Там лишь сторож ночью у лабазов
Костылем в сухую доску бьет.
Там порой увидишь, как морошку
Из-под снега выкопал медведь.
У незатемненного окошка
Можно от чайку осоловеть.
Там судьба людская, точно нитка,
Не спеша бежит с веретена.
Ни одна тяжелая зенитка
В том краю далеком не слышна.
Там крепки бревенчатые срубы,
Тяжелы дубовые кряжи.
Сибирячек розовые губы
В том краю по-прежнему свежи.
В старых дуплах тьму лесных орехов
Белки запасают до весны…
Я б на эту станцию поехал
Отдохнуть от грохота войны.
≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈
Эдуард Асадов — В тайге
В светлом инее берёзы.
Злы в Сибири холода!
Речка скрылась от мороза
Под тяжёлый панцирь льда.
Кедры в белых рукавицах
Молчаливо-высоки…
Жадно нюхает лисица
Деревенские дымки…
На сугробах птичий росчерк,
Ель припудрена снежком,
Дятел, греясь, как извозчик,
О крыло стучит крылом…
Завалил берлогу свежий
Снег. Мороз трещит окрест…
Спит в своей дохе медвежьей
Сам «хозяин» здешних мест…
Только белка-непоседа,
Глаз ореховый кося,
Мчит по веткам, для обеда
Шишку крепкую неся…
Ближний куст ударил громом…
Оборвав свой быстрый бег,
Белка светло-серым комом
Полетела в рыхлый снег…
Эхо в троекратной силе
Гулко ахнуло вокруг.
Кедры, вздрогнув, уронили
Рукавицы с длинных рук…
Человек скользит на лыжах,
Ручейками след бежит.
Средь лисиц пунцово-рыжих
Белка серая лежит.
Сумрак в лес ползёт сторожко,
И на веточках осин
Льда стеклянные серёжки
Загорелись под рубин…
Вновь от гула встрепенулся
Лес на целую версту,
Только лучше бы вернулся
Или просто промахнулся
Парень в эту красоту!
≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈
Александр Бойчук — Земля Сибирская
Земля Российская, земля Сибирская,
Земля Камчатская и Азиатская.
Леса дремучие, метели жгучие,
Такая теплая моя Сибирь.
Земля равнинная, земля былинная,
Земля таежная, непроходимая.
Гостеприимная и неделимая,
Такая теплая моя Сибирь.
Земля Алтайская и Забайкальская,
Земля угрюмая, как старец мудрая,
Земля суровая, открытья новые,
Такая теплая моя Сибирь.
Земля Уральская и Прибайкальская
Река Амур и Енисей,
Земля Таймырская и океанская,
Сибирь открыта для друзей.
≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈
Георгий Маслов — И я покину край Сибири…
И я покину край Сибири,
Где музы, песни и вино,
И был Георгий Маслов в мире,
Иль не был — будет все равно.
≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈
Георгий Маслов — Я – декабрист в пустынной Сибири…
Я – декабрист в пустынной Сибири,
И ты не можешь приехать
В мое изгнанье.
Слушай – проснемся!
Ведь это было
Сто лет тому назад.
≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈
Иван Никитин — Сибирь!.. Напишешь это слово…
Сибирь!.. Напишешь это слово —
И вдруг свободная мечта
Меня уносит в край суровый.
Природы дикой красота
Вдали встаёт передо мною.
И, мнится, вижу я Байкал
С его прозрачной глубиною,
И цепи гор с громадой скал,
И бесконечную равнину
Вокруг белеющих снегов,
И грозных, девственных лесов
Необозримую вершину…
Но вот проходит этот бред,
И снова видишь пред собою:
Диван с подушкою худою,
Комод, старинный туалет,
Семь стульев, стол на жалких ножках,
Навоз какой-то на полу,
Цветы в каких-то глупых плошках
И, наконец, кота в углу,
Да вот пришёл старик сердитый,
О похоронах говорит
И, кажется, меня бранит,
Что моей тётки гроб открытый
До церкви я не проводил.
≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈
Роман Солнцев — В Сибири ненастное лето...
В Сибири ненастное лето.
В июле и дождь, и ветра.
Картошка не выдала цвета,
трава поднялась, как гора.
А в небе лишь мрака движенье,
рождение зябкой воды…
А если и вспыхнет свеченье,
то – свет самолетной звезды…
≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈
Маргарита Алигер — Деревня Кукой
Есть в Восточной Сибири деревня Кукой
горстка изб над таежной рекой.
За деревней на взгорье — поля и луга,
а за ними стеною тайга.
В сорок первом, когда наступали враги,
проводила деревня от милой тайги
взвод отцов и мужей, взвод сибирских
солдат.
Ни один не вернулся назад.
И остались в Кукое, у светлой реки,
только дети, да женщины, да старики.
Молодые ребята, едва подросли,
на большие сибирские стройки ушли.
Не играют тут свадеб, не родят детей.
Жизнь без всяких прикрас, безо всяких затей.
Ранним-рано кукоевцы гасят огонь.
Никогда не играет в Кукое гармонь.
Ни вечерки какой, ни гуляния нет.
Только вдовья кручина — считай сколько лет.
А кругом синева, а кругом красота,
заповедные, хлебные наши места,
незакатные зори да водная ширь,
необъятная наша Сибирь.
Наезжает в Кукой по дороге лесной
человек дорогой — секретарь областной.
Собираются люди — уж так повелось.
Разговор по душам… За вопросом вопрос…
Сколько раз он в заботе своей
предлагал переехать в соседний колхоз:
дескать, все-таки там веселей.
— Нет,— ему отвечали,— не стоит труда.
Ни к чему. От себя не уйдешь никуда.
Это — наше родное, земля наша, труд…
Никуда не поедем, останемся тут.
Обойдется! Сиротки гляди как растут —
и вечерки начнутся, гулянки пойдут.
И гармонь заиграет, и хватит окрест
молодцов женихов и красавиц невест.
Станет весело, людно, тоска нипочем…
Так о чем моя дума, о чем?
А о том, что прошли молодые года,
не согреть никогда, не вернуть никогда…
А о том, что одна у нас доля с тобой,
друг мой сильный и мудрый, деревня Кукой.
Мы свое испытанье достойно снесли,
но ребята у нас без отцов подросли.
Но еще не утихла душевная боль,
но еще на ресницах не высохла соль.
Не забыли, не справились мы до конца —
все горят обожженные наши сердца.
Кто же, где же, в какой нелюдской стороне
заикнуться посмеет о новой войне!
≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈
Иосиф Уткин — Родина
Ты не будешь любовью пройдена,
Как не будешь пройдена вширь,
Моя снежная, зябкая родина,
Старушонка седая — Сибирь!
Хоть совсем ты теперь не такая,
Времена — что по ветру дым:
Говорят, даже раньше тают
И твои голубые льды.
Не такая!
А белый и вьюжный
Мне буран завывает:
«Айда!»
Потому что совсем не хуже
Черно-бурая стала тайга;
Потому что на гиблой дороге
Еще часто, качаясь, идет
И татарин — байбак кривоногий,
И барсук остроскулый — ойрот.
Ах, старушка!
Буянный и вьюжный,
Мне буран завывает:
«Айда!»
Потому что совсем не хуже
Черно-бурая стала тайга…
А к тебе и на лучших оленях
Мне теперь не добраться к весне:
Я зимую, где мудрый Ленин
Отдыхает в полярном сне.
Только здесь не останусь долго:
Убегу я в Сибирь,- что ни будь!
Хорошо погоняться за волком,
Хорошо в зимовьеприкурнуть!
Ты не бойся — я здесь не подохну!
Мой родной криволапый медведь!
Эх, на день бы собачью доху,
Хоть на день
Поносить,
Одеть…
≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈
Илья Фаликов — Сибирь. Шаман
Ошеломительно узнать,
что существует Дева-Мать
в молениях шамана.
Лицо проявится мое
в молочном озере ее,
а с неба сходит манна.
В пределах Белого Творца
подобной пище нет конца,
и белая Береза
листвой грохочет золотой
над смоляною головой
большого виртуоза.
Его возвышенная песнь —
моя порушенная спесь,
внезапная догадка —
его золотоносный ген
внутри моих струится вен
на глубине распадка.
Заглохли птицы по кустам.
Молчат Бальмонт и Мандельштам.
И белая Корова
летает, синей становясь.
Верхом на ней сияет князь
божественного слова.
≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈
Илья Фоняков — Воспоминание об Академгородке в Сибири
Ты помнишь ли кафе «Под интегралом»,
Свободу в карнавальном колпаке?
Где ж разгуляться интеллектуалам,
Как не в научном дальнем городке!
Brainstorming, и вскипали вал за валом,
Прожекты воздвигались на песке.
Партийным и чиновным генералам
Икалось, вероятно, вдалеке.
Два этажа: числитель/знаменатель,
И ты, гуманитарий-созерцатель,
В компании занозистых ребят,
Которые влюблялись, водку пили,
По будням мощь империи крепили,
По выходным — читали самиздат.
Константин Бальмонт
Сибирь — серебряное слово.
Светясь, ему сказать дано,
Что драгоценней в ней основа:
В Сибири золотое дно.
И златоверхого Алтая
Заря, смотря и в высь, и в ширь,
Гласит, под солнцем расцветая,
Что будет вольною Сибирь.
≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈
Владимир Британишский — Сибирь
Восторженный журналист
из польской молодежной газеты,
едва взглянув на Сибирь
с борта ТУ-114,
сразу же понял и полюбил
первый концерт Чайковского.
Я предпочитаю Мусоргского,
но дело не в этом, —
Сибирь
действительно развивает в людях
пространственное воображение,
которого мне так не хватало
в тесной институтской аудитории
над абстрактным эпюром
по начертательной геометрии.
≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈
Владимир Британишский — Когда потянет нас на компромисс
Когда потянет нас на компромисс,
захочется склониться к перемирью,
как просто — будто реку перекрыть! —
все будничное прекратить
Сибирью.
Так просто —
будто руку протянуть
через Урал
и той воды напиться.
И снова повторить свой первый путь
(теперь уже не нужно торопиться!)…
Не сомневался.
Жребий не кидал.
Не проявил ни капли безрассудства.
Я знал:
в Сибирь,
как реки в океан,
все обстоятельства мои стекутся.
Я карту толковал.
Я колдовал
над Западно-Сибирской котловиной.
Я трактовал ее как котлован
строительства.
Котел неутолимый.
Реактор страсти сверстников моих
все, наконец, устроить так, как надо…
Едва из-под опеки деканата,
уже авторитеты отменив…
О молодость!
Когда, на склоне лет,
на землю ты меня с орбиты спустишь,
пусть скрасит старость,
облегчит мне участь,
пусть просветлит меня
Сибири след.
≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈
Семизаров Владимир
Это — моя Сибирь!
Мне ли бояться холода?
Вон красногрудый снегирь
Смотрит игриво и молодо.
Ночью закружит метель,
Лягут сугробы лохматые,
Утром, чтоб выйти за дверь,
Путь расчищаю лопатою.
Если — далёкий путь,
Если — мороз и немаленький,
В розвальни — тёплый тулуп,
Ноги — в подшитые валенки.
И уж не страшен мороз,
Хоть он и тридцатиградусный.
Серый рванул и понес
Резво, размашисто, радостно.
≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈
Екатерина Гармония
Сибирь, как же ты красива,
Погода легка, игрива.
В горах спуски и подъемы,
Текут реки, водоемы.
Полями щедра, лесами,
Озерами, небесами,
Цветами, кустами, мхами,
И вестами с женихами.
Сибирь ты одна такая,
Для нас людей мастерская.
Природных богатств не счесть,
А жить здесь большая честь.
Сибирские здесь просторы,
На окнах зимой узоры.
Природа едина с нами,
С ее дочерьми, сынами.
Людей союз энергичен,
Животный мир фееричен.
Живем на земле счастливой,
Грядущее с перспективой.
Сибирь ты одна такая,
Для нас людей мастерская.
Природных богатств не счесть,
А жить здесь большая честь.
Свои у Сибири нравы.
Земля дарит шишки, травы,
Грибы, ягоды, породы —
Ресурсы щедрой природы.
Весной прилетают птицы,
В зелени летом теплицы,
Затем золотая осень,
Зима: мороз, снег и просинь.
Сибирь ты одна такая,
Для нас людей мастерская.
Природных богатств не счесть,
А жить здесь большая честь.
≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈
Галина Галу
Сибирь — характер Планеты
Сибирь, красива всегда!
твои полноводные реки —
богатство природы Земля!
Здесь люди полны вдохновением,
закалка от жизни видна…
здесь знают сибирское пение,
… метели поют всем сполна…
Народом истории ссыльной,
согреты Сибирью года…
ты личность России могучей
… тайга полюбила тебя…
Здесь мощные жилы природы
вершили закалку людей…
Сибирь — это сильные духом,
рожденных твоих сыновей!
≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈
Сергей Помазкин
Сибирь давно живет во благо человека.
Цени её природные дары!
Иначе человек — осиротеешь.
Без неба, света Солнца и воды!
Зеленая листва и неба синева.
Под Солнца ясного, пленящими лучами.
В лесу реки прозрачная слеза
Спешит в объятия великого Байкала!
Люби её кристальные ручьи,
Лесов бескрайних кроны вековые.
Тогда ты будешь счастлив сибиряк!
Ведь не нужны тебе края чужие.
≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈
Юлия Борисова
В Сибири Саяны горные,
В Сибири такой простор,
Меня ожидают гордые
Отроги саянских гор.
«Саяны» — ведь что за слово-то?
Нездешний какой язык.
А жизней здесь перемолото…
Тайга загасила крик.
Всю горечь впитала губкою
Байкальская бирюза,
Но плачет сосна зарубкою,
Горька у сосны слеза.
Но стоит дышать таёжностью
И стоит Сибирь любить.
И плакать над невозможностью
Историю изменить.
≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈
Юрий Веригин
Я никогда в Сибири не был,
Но манят дальние края,
Где кедр древнейший глядя в небо
Обнимет кроною меня.
Где ветер травами играет,
Волной зеленой, как рекой.
Березкам косы заплетает
Своей прохладною рукой.
Где сопки в белой дымке тают,
Зовут в неведомую даль.
Озера-блюдца отражают
Веков прошедшую печаль.
Стоят утесы-исполины
И гордо смотрят свысока.
Звенят угрюмые долины,
По камням катится река.
Сибирь-Сибирь,
Богатый край.
Кому-то — мрак!
Кому-то — рай!
≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈
Иван Краснов
В Сибири не было войны,
Но бесконечны павших списки.
В Сибири не было войны,
Но в каждом парке обелиски.
Сибирь, кормившая страну,
Ждала нас, мучась и печалясь.
Из ста, ушедших на войну
Всего лишь трое возвращались.
В Сибири не было войны,
Но ширилась Сибирь полками,
И лучших воинов страны
С тех пор зовут сибиряками.
≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈
Что Сибирь для меня — слово ходкое!
Неожиданная находка?
Нет, Сибирь — мне по праву данное,
Неразмотанное приданое.
Ты лицо снегами бели,
Мне уверенней быть вели.
Ты мне гордость мою утрой.
Ты судьбу мне крепко устрой.
≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈
Игнатий Рождественский
Где ещё найдёшь края такие —
Хоть пройди полсвета, полземли?
Здесь у нас потоки буревые,
Соболя, пшеницы наливные,
Лиственницы, скалы, хрустали.
Здесь у нас морошка и черника,
Сливы, не боящиеся зим,
Люди здесь от мала до велика
Хлебосольством славятся своим.
Где найдёшь места такие в мире?
Столько птиц и рыбьих косяков!
Столько леса, пашен и лугов!
Столько светлой, необъятной шири!
Я себя не мыслю без Сибири,
Без моих родных сибиряков!
≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈
Екатерина Припутнева
Мы дети Сибири, счастливые дети
Она нам родная земля.
Вы помните горки лесные,сугробы
Ведь это забыть нельзя!
Нам в детстве казалось, что ели как стражи
Спасут и укроют от бед.
Сибирь в нашем сердце, богатство наше
И нет нас счастливей, нет!
Зимою морозы под тридцать, не страшно
Бежали скорей гулять.
Тогда открывалась вся зимняя сказка,
Тайга начинала сиять.
И, будто, серебряным все становилось,
И руки щипал мороз.
Сейчас уже, кажется, это всё снилось
И, будто, сто лет пронеслось.
Давно уже дети Сибири ни дети,
Разъехались кто куда.
Но мы навсегда, на всю жизнь запомним
Сибирь это наша земля.
И больше нигде нет такой природы,
И счастья такого нет.
Мы в памяти будем беречь эти годы.
Они словно солнца свет.
≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈≈
Виктор Павлов
От Уральских гор до Океана
От Морей студеных до Степи
Пролегла великая держава
Русская красавица Сибирь.
Города её, как твердь земная
На брегах великих рек стоят,
А вокруг леса невидно края
О раздолье местном говорят.
Расстоянья там совсем иные
Транспорт изумительный порой,
Ну, а люди — рыцари Сибири
Каждый будто сказочный герой.
Для заезжих климат непривычный
И не каждый может там прожить.
Нужно в тех краях, хотя б родиться,
Чтоб одной душой с Сибирью жить.
Стихи о Сибири — Коллекции стихов / Сибирский охотник
Сибирь! Сибирь!
Цветущая, родная,
Я вырос на твоих глазах,
Луга зелёные,
поля без края
И пенье птиц
в берёзовых ветвях —
Всё близко сердцу,
Я забыть не в силах
Чарующей красы твоей.
Сибирь! Сибирь!
Меня ты окрылила,
Любовь навек
зажгла в груди моей.
Где б ни был я,
ты знай, всегда с тобою,
В душе твоё тепло храню.
Сибирь! — Мне это
слово дорогое,
Как мать родную я тебя люблю!
Кобец Николай
*****
Моя Сибирь! Суровая и нежная,
Бескрайняя, как время и вода.
Зимою – белая, холодная и снежная.
И хрупкая, как чаша изо льда.
Моя Сибирь! Как паутинка, тонкая,
И прочная, как — будто бы гранит.
Весною – яркая, бесстыжая и звонкая,
Жарковым светом по полям горит.
Моя Сибирь, березово-сосновая,
Под летним солнцем водит хоровод.
Я каждый раз люблю её по-новому
За звезды и за синий небосвод.
Моя Сибирь! Закатная, рассветная.
Брусничный сок и вызревшая рожь.
Прекрасноликая, душою — светлая,
И грустная в осенний долгий дождь.
Моя Сибирь! Великая и вечная!
Ты – сон и явь, ты – правда и обман!
Святая,
Гордая.
Разумная,
Беспечная…
Сибирь моя! Мой верный талисман!
Калиниченко Надежда
*****
Сибирь! Сибирь моя родная!
Мы навсегда душой в тебя вросли!
От лютых зим мы иногда страдаем,
Но нет, Сибирь, родней тебя земли!
Ни бури, ни метели, ни морозы
Не запугают, нас, сибиряков.
В садах растут прекраснейшие розы,
Разнообразие плодовых и цветов!
Ты нас пугаешь долгою зимою,
А мы тебе любовь всю отдаём,
Считая тебя самою родною,
Гордимся, что в Сибири мы живём!
Твои просторы и поля без края,
И запахи черёмух по весне,
Сирень и «огоньки» нас восхищают:
На всей Земле природы нет нежней!
Сибирь моя! Земля моя родная!
Ты, словно мать, сурова и нежна!
Тебя мы не сменяем на Канары,
Ведь ты, Сибирь, как мать, у нас одна!
Сидорова Екатерина
*****
Сибирь моя, тебя
Как первую любовь
Запомню навсегда!
И в памяти моей,
Навеки для меня
Останутся твои
Леса, луга, поля…
Рудакова Юлия
*****
Сибирь, Сибирь, люблю твои снега,
Навек ты мне, родная, дорога.
Моей ты стала судьбой,
Нельзя расстаться с тобой,
Мой милый край, моя тайга.
Сибирь, Сибирь, горжусь, что я твой сын.
Один народ и путь у нас — один.
Из наших северных мест
Берите, люди, невест —
Верны вам будут до седин.
Припев:
Горы, перекаты, ветер в соснах,
Вольная ширь,
Край у нас богатый, златоносный,
Сказка, Сибирь!
Сибирь, Сибирь, во мне твоя душа.
Мороз не страшен парню с Иртыша.
Вот вам, ребята, рука —
Она тепла и крепка,
Споём, как дружба хороша.
Сибирь, Сибирь, люблю твои снега,
Навек ты мне, родная, дорога.
Моей ты стала судьбой,
Нельзя расстаться с тобой,
Мой милый край, моя тайга.
Припев:
Горы, перекаты, ветер в соснах,
Вольная ширь,
Край у нас богатый, златоносный,
Сказка, Сибирь!
Сибирь, Сибирь, Сибирь…
*****
Сибирь – серебряное слово.
Светясь, ему сказать дано,
Что драгоценней в ней основа:
В Сибири золотое дно.
И златоверхого Алтая
Заря, смотря и в высь, и в ширь,
Гласит, под солнцем расцветая,
Что будет вольною Сибирь.
Константин Бальмонт
*****
Немало песен о Сибири сложено.
Немало разных сложено стихов.
Богатый край — по статусу положено,
Иметь друзей, а так же и врагов.
Как много жизней было здесь поломано.
В тайге и копях — настоящий ад.
Людей так много в штабели уложено,
В глубоких ямах до сих пор лежат.
Здесь много встреч, нежданных, романтических
И по-сибирски преданных людей.
Здесь много наций жизнью перемешанных,
Сибирь считают Родиной своей.
Сибирь — Сибирь, Земля моя любимая.
Из края в край тебя не обойдешь!
Сибирь — Сибирь, земля моя родимая,
Таких красот на Свете не найдешь!
Загрядский Анатолий
*****
Это – моя Сибирь!
Мне ли бояться холода?
Вон красногрудый снегирь
Смотрит игриво и молодо.
Ночью закружит метель,
Лягут сугробы лохматые,
Утром, чтоб выйти за дверь,
Путь расчищаю лопатою.
Если – далёкий путь,
Если – мороз и немаленький,
В розвальни — тёплый тулуп,
Ноги – в подшитые валенки.
И уж не страшен мороз,
Хоть он и тридцатиградусный.
Серый рванул и понес
Резво, размашисто, радостно.
Семизаров Владимир
*****
Сибирь, как же ты красива,
Погода легка, игрива.
В горах спуски и подъемы,
Текут реки, водоемы.
Полями щедра, лесами,
Озерами, небесами,
Цветами, кустами, мхами,
И вестами с женихами.
Сибирь ты одна такая,
Для нас людей мастерская.
Природных богатств не счесть,
А жить здесь большая честь.
Сибирские здесь просторы,
На окнах зимой узоры.
Природа едина с нами,
С ее дочерьми, сынами.
Людей союз энергичен,
Животный мир фееричен.
Живем на земле счастливой,
Грядущее с перспективой.
Сибирь ты одна такая,
Для нас людей мастерская.
Природных богатств не счесть,
А жить здесь большая честь.
Свои у Сибири нравы.
Земля дарит шишки, травы,
Грибы, ягоды, породы —
Ресурсы щедрой природы.
Весной прилетают птицы,
В зелени летом теплицы,
Затем золотая осень,
Зима: мороз, снег и просинь.
Сибирь ты одна такая,
Для нас людей мастерская.
Природных богатств не счесть,
А жить здесь большая честь.
Екатерина Гармония
*****
Сибирь — характер Планеты
Сибирь, красива всегда!
твои полноводные реки —
богатство природы Земля!
Здесь люди полны вдохновением,
закалка от жизни видна…
здесь знают сибирское пение,
… метели поют всем сполна…
Народом истории ссыльной,
согреты Сибирью года…
ты личность России могучей
… тайга полюбила тебя…
Здесь мощные жилы природы
вершили закалку людей…
Сибирь — это сильные духом,
рожденных твоих сыновей!
Галу Галина
Стихи Про Сибирь Короткие — подборка стихотворений
Сибирь моя, тебя
Как первую любовь
Запомню навсегда!
И в памяти моей,
Навеки для меня
Останутся твои
Леса, луга, поля.
В краю моем родном, где облака
Цепляются за елей вековых макушки
Журчит веселым рокотом река,
Играя на пути своем в ракушки.
Шумит сурово кронами тайга.
Там комаринный рой звенит уныло
Поля с некошенной травой,
И буйство красок душу захватило!
Тот парк для сердца милый,
Мне юности причал.
Под кронами деревьев,
Свидания назначал.
Ты словно, как родитель
Со мною говоришь,
И в трудную минуту
Подаришь свою тишь.
Мой ревностный хранитель,
Качель любимых скрип.
От шума танцплощадки
И музыки охрип.
Ты каждого встречаешь
Березкой у ворот,
Кленовый лист махает,
Нам вслед за поворот.
Мы только твои гости,
Лишь ты один, родной
Подаришь еще многим
Свой сладостный покой.
Такая его работа
Встречать — провожать поезда
Одна у него забота —
Счастливая в небе звезда,
Что путнику светит всегда.
Колеса стучат по рельсам,
Гудок паровоза вдали.
И рад бы сорваться с места,
Загадкаю манят огни,
Что нам освещают мечты.
Он как часовой на перроне
Тайны людей сторожит.
Шепчут цветы на газоне,
Ветер листрвой шелестит
Лишь время куда-то спешит.
Ночными огнями манит мой дом
Давно не живу, но зажат в горле ком.
Здесь детство и юность рядом идут,
И кадры из памяти спать не дают.
Друзья разлетелись по разным краям
Заняты все, бегут по делам.
Лишь он одиноко стоит под дождем,
А окна в ответ: » Мы вас подождем!»
Капли угрюмо стучат по стеклу
Как слезы мои текут по лицу.
За крышу цепляются тучи крылом
И грусти оскольки сжигают огнем.
Старенькая школа
В золоте сентября
С букетом гладиолусов
Спешу сюда не зря.
Рукой двери коснувшись,
Я прячу капли слез
С рябиной ярко-спелой
В мой мир забытых грез.
Уже не в белом фартуке,
Давно раскрыт секрет.
Звонок твердит назойливо:
— Назад дороги нет!
Сюда вернусь кога-нибудь,
Но только лишь во сне.
Или спустя столения
Песчинкой во дворе.
Желтые листтья ковром под ногами.
Скучная осень пришла на порог.
Дождик холодный вслед за ветрами
Лету отмеренный срок.
Хрустит по утрам под сапогами,
Идешь по аллее и пусто в душе
Грустно что лето уже за горами,
Это ответит лишь тишине.
Пестрый ковер зацепи рукавами,
Ветер его ворошит.
Деревья листву почти всю растеряли.
Снова зима к нам спешит.
ПО УЛОЧКАМ РОДНЫМ
Сейчас по улочкам пройдусь,
Таким родным, совсем не шумных.
Зайду во двор, и память-вор
Нас вызывает на ковер,
Воруя здесь обрывки мыслей.
На перекрестке наших дней,
Вуалью времени прикрыты,
Петьель скрипучих у дверей
Стоим задумчиво в объятиях
Мгновений юности своей.
И закрывая вновь глаза
Несемся по ветру как листья.
Ни гром не страшен, ни гроза
Весь мир открыт, и мы как птицы!
ЗАКАТ НА СИБИРСКОЙ РЕКЕ
Закат на сибирской реке,
Не хуже чем где-то на море
Ты солнце удержишь в руке
И песню споешь в миноре
По глади речной как во сне
Плывут одинокие мысли
И шепчут на ухо мне
Мелодии вечной жизни
Пожар суеты затуши
Забудь про земные муки.
Нежные струны души
Затронут лесные звуки
Любовь, тишину и покой,
Подарят уставшему сердцу
И вдаль унесут за собой
В мир сказки откроют дверцу
Закат на сибирской реке,
Не хуже чем где-то на море
Ты солнце удержишь в руке
И песню споешь в миноре…
НЕТ НИЧЕГО ДУШЕ МОЕЙ МИЛЕЙ
нет ничего душе моей милей,
Чем девственность некошенных полей
Цветы там манят нежностью своей
И утонуть велят средь зелени скорей
И снова осень золотая
Пришла в сибирские края.
Во сне от будней убегая,
Туда летит душа моя.
Летит она к родным березам,
К шуршанью листьев на ветру
К веселым стайкам воробьиным,
Что так щебечут по утру.
И глядя в небо голубое,
На косяки летящих птиц,
Я с грустью в сердце понимаю,
Как не хватает ваших лиц.
ХОРОВОД ИЗ ОСЕННИХ ЛИСТЬЕВ
Хоровод из осенних листье
Красотою весь мир обожжет
И вальсирую медленно в танце
Закружится бросаясь на лед.
На прощанье подарит мгновенье
Ярких красок букет соберет
И прольется в мои ладони
Жидким золотом, словно как мед.
Одевая наряд свой последний,
Замедляется времени ход.
Нежалея ничуть о прошлом,
Что б опять закружить через год.
Люблю когда трескуч мороз
Идти и в шубу прятать нос.
Белесый снег под сапогом
Играет радужным огнем.
Луна бледнеем сквозь дома
И звезд на небе кутерьма.
Трещат замерзшие кусты,
Лишь я на улице, да ты.
Замерзла даже тишина,
Укуталась в ветра она.
Прижались тесные дома,
Все ждут когда пройдет зима.
Сурова эта злюка ночь,
Но мы не можем ей помочь.
С тобой в обнимку мы идем
И нам морозы нипочем!
В зимнюю стужу
Одеты леса.
А солнце играет,
И слепит глаза.
Под шибой пушистой
Заснула тайга,
Ее согревают
Большие снега.
Дает указанья
Морозу сама
Лесная колдунья
Царица зима.
Атласным крылом
Проникает до дна
На белом ковре
Лишь дорога видна.
В покоях дворца
Стоит тишина.
Хрусталь декабря
Охраняет она.
Здравствуйте Оля! Читал цикл стихов с удовольствием, так как сам родился в Сибири на станции Зима. С теплом.
Спасибо, Андрей! А Зима — это та же Иркутская область, недалеко от нашей Чуны.
с уважением ЮЛЯ.)))
Портал Проза.ру предоставляет авторам возможность свободной публикации своих литературных произведений в сети Интернет на основании пользовательского договора. Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице. Ответственность за тексты произведений авторы несут самостоятельно на основании правил публикации и законодательства Российской Федерации. Данные пользователей обрабатываются на основании Политики обработки персональных данных. Вы также можете посмотреть более подробную информацию о портале и связаться с администрацией.
Ежедневная аудитория портала Проза.ру – порядка 100 тысяч посетителей, которые в общей сумме просматривают более полумиллиона страниц по данным счетчика посещаемости, который расположен справа от этого текста. В каждой графе указано по две цифры: количество просмотров и количество посетителей.
© Все права принадлежат авторам, 2000-2021. Портал работает под эгидой Российского союза писателей. 18+
СИБИРЬЮ СВЯЗАННЫЕ СУДЬБЫ
Решив судьбу стремительной атакой,
сержант ушёл в безумие огня…
И задохнулась, землю очерняя,
своей слюной фашистская собака.
Пройдут года, строка во имя блага
откроется – не время обвинять,
а боль тупую в сердце приунять,
крепить в солдате мужество, отвагу.
На подвиг песня грозная звала,
в бою раскрыв могучие крыла,
взлетела птицей в солнечные выси!
И вскоре он, познав смертельный риск,
пришёл домой, в родной Новосибирск,
снял каску, замер, воин светлолицый.
15.12.1995
Иртыш, зима. На всех ветрах секущих
топорщится пожухлый куст репья.
На берегу – озлобленно стоят
два волка. Гривы – в серебре колючем.
О, этот вой, живое всё гнетущий!
Не вздрогнет кто? Чья не рванёт шлея
через снега в открытые края,
где виден день, спасение несущий?
Зовут кого из тьмы небытия –
глаза? А взоры чьи, вдали виясь,
уходят, словно медленные реки.
Сибири волк, безумствуй от души!
За это будешь пулею прошит
и не забыт в поэзии вовеки.
30.10.1996
Георгий Вяткин
В горах великого Алтая
песнь родилась хвалить творца,
не изменился лишь с лица
Хан-Бобырган, в тумане тая.
Катунь, горячая, крутая
(найдет ли кто реке ловца?),
рвалась из тайного ларца
в строку, легендой обрастая.
В гортанном клёкоте шамана
нашёл он посвист турухтана,
степной России голоса.
И ветвь раскидистого кедра,
песок золотоносный в недрах –
судьбы счастливой полоса.
25.о1.1997
Придя – по мысленному древу –
к великим подвигам славян,
развеял он седой туман
былин и тайн Обиды-Девы.
В душе знаток значений древних
нёс груз преданий, как Боян,
чтил свято «Слово», инь и янь
и в поле колос недозрелый.
А на тунгусском пепелище
готов построить городище,
оставить след заметный свой.
И в русской речи, в тёплых встречах
живёт певец Синильги вечной,
огней сибирских – костровой.
24.06.1997
Томов двенадцать – вот его труды
о самоедах, коттах и марийцах!
И открывались нганасанов лица,
когда в их пользу он творил суды.
Под вьюгу легче высушить зады,
сырая рыба – это вам не пицца.
В сарае дымном пишутся страницы
далекой родины, где скудные сады.
А мужа тянет истина к Саянам,
там руны Калевалы, сны Бояна
вошли в его оснеженный катрен.
И нет ни Рима, славы Иудеи …
Но финну ближе сказы берендеев! –
таков этнограф и лингвист Кастрен.
28.08.1996
Не всем рубаху черную носить,
чесать затылок гребнем редкозубым,
и, выпятив промасленные губы,
под дурачка на улице косить.
До дыр – на крыльцах! – некому сносить
льняную ткань. И выскажусь я грубо:
гудят уже серебряные трубы,
чекист кожанкой новою форсит.
Поэт, в объятьях силы ураганной,
под пристальным вниманием нагана,
навечно сгинет средь снегов и льда.
Под Томском где-то, чёрном чемодане,
растут стихи – сибирские баданы,
им светит ярко севера звезда.
02.02.1997
Узнать его на Невском мудрено.
И где она, та самая собака,
что в ноги бросится, однако,
и заскулит протяжно и темно?
Придёшь к нему, сказать бы смешно, –
полати, мох, иконы, свечи. «На-ка,
хлеб аржаной, да не крутись, ломака,
оставишь верно скатерти пятно.
Уважь, присядь…». Расскажет о далёком,
где облака похожи на молоки,
где шубу сроду не снимает зверь.
А в русских печках спрятались поэмы…
Кто и когда – вот таинство дилеммы! –
найдёт их средь утерянных потерь?
18.03.1996
Сибирь – планета чудная твоя:
простор равнин, льдов толща вековая,
звезда полярная, собачьи лаи,
свист жёстких крыл неистовых – в краях.
Есть добрый знак: воспеть свой «Красный яр»,
снежницу пить, где льдина мировая,
в пургу уйти, пусть юность чумовая
исторгнет стих – его запомню я!
Под звон звезды рванётся Енисей
к тебе, собрат, по синей зимней стуже –
оленей гнать, спасать в снегах друзей,
искать могилу Бегичева-мужа.
Так ты, поэт, где тундры ягель мок,
берёзке милой выдюжить помог.
15.01.1988
Забродит кровь, и хмель воспоминаний
вернёт его в наивные мечты:
зажечь снега, реветь до хрипоты
о недостатке опыта и знаний.
От дерзких обезумев начинаний
и тяжести межзвёздной черноты,
возьмёт и тихо всхлипнет у плиты,
устав от звона звукосочетаний.
Ему взбрёдет – никто не остановит! –
и Лету переплыть, чумной в основе –
по мраку тёмно тянущийся сток.
Судьбу свою осилив в многоборье,
он будет, помня берег Лукоморья,
фрегат воздушный править на восток.
28.10.1996
Земляк, тобою поле грезит,
оно готово воли дать глоток,
чтобы железной камеры пруток
согнуть, сломать. Но в сердце – рези…
Век узнают — в надпилах, в срезах.
Степь Барабы пронизывает ток.
Здесь кровохлёбки крохотный цветок
усвоил ветра полонезы.
Светло в околках: поредели.
Но мир возможно переделать
в неравном, но отчаянном строю.
Твой дух свободою прекрасен:
:где жизнь кипит, где неба прасинь,
там ты стоишь у бездны на краю.
12.06.1997
Четыре года каторжных работ
и вечное сочувствие Сибири –
вот чем любовь оплачивают в мире
жирующих на подлости господ.
Других поэту не было забот:
ковать сонеты, странные здесь гири, –
в сырой холодной харьковской квартире …
Нелёгок – Эредиа перевод!
Но полюбил увалы и бураны.
В душе строкой залечивая раны,
он песни вьюги выучил в тайге.
Олимп увидел в сопках Верхоленья
и, маясь в них недугом умиленья,
сонеты пел заиндевелой мге.
19.03.1997
Холм земляничный опустел:
ноябрь, морозы скоро грянут,
снега в черновики заглянут,
где след чернильный загустел.
Осталось много добрых дел.
И рожь растёт к весне упрямо,
и лист полынный на поляне
от стужи даже посветлел.
Пусть холод гнёт к земле травинку,
и лёгкую, как пух, снежинку,
и заржавелый жёсткий хмель,
согреет душу сентябринка,
с ней под осеннюю сурдинку
стрелою в небо рвётся ель.
10.11.1997
Жить суждено среди ветров и гор былинных,
усталости не знать от жизни полевой
и темперой, растёртой краской луговой,
лик неба превращать в волшебные картины.
Сгори в святом кольце, мир пошлый и рутинный!
Преодолевая барьер языковой,
художник к людям шел тропою роковой
и радовался тихо трепету светлыни.
Приняв Вселенной взор родной, голубоокий,
он Гималаи перенес на холст широкий,
путь к миру очищая благостным огнём.
А добрый мальчик, вестник будущего века,
за руку брал и вёл большого человека
в Беловодье – легенды складывать о нём.
04.02.1997
Закаливал сибирский резкий климат
не только нас – и танки, камни, злак.
Порою лес дождями так-то вымыт,
что ранам легче, веселее шаг.
Пускай закату мы необходимы,
пусть позади огонь войны и зла,
нам горького досталось много дыма,
и юность пеплом в очерки вошла.
Во сне ли? – бьют орудия надсадно,
как будто сваи завтрашнего дня,
и воробьи взрываются над садом,
и речка взбаламутится до дна …
Наверное, привыкнем к тишине,
но – «не задремлет память!» – не к войне.
19.01.1998
Растут его зелёные цветы
на Вологодчине, в Москве, в Сибири,
где вечер – в охре, полон тайн эфира,
где ткутся на руках ещё холсты.
Под сосен шум наводятся мосты,
меняются отжившие кумиры,
а люди жнут, залатывают дыры
и современные поют хиты.
Цветы печально могут говорить
и светлым чувством душу – озарить,
как флотскую, сиротскую, шальную,
что настрадалась, рано отошла,
России в дар навечно отнесла
строку простую, добрую, родную.
09.08.1995
Когда горят зелёные огни
в снегах родного Васюганья,
когда сверкает синей гранью
морозом крепко скованные дни,
когда слипаются глаза от книг,
прочтённых брезжущею ранью,
когда на снежном поле брани
одна гуляет смерть, и не усни! –
он, воин, там, в Тригорском, возле Гор
чуме коричневой наперекор
спасает славу русской тверди!
Он там – склонился, где нетленный прах, —
забыв на миг себя, войну и страх,
твой рядовой, Россия, – Смердов.
17.01.1998
Плывёт ли лодка одиноко
по глади озера – в века,
способно ль сердце извлекать
из глуби духа – зоркость ока,
ты знай, запомнится нам строгость
пера, та твердая рука,
что не устала мир строгать
и править молодость немного.
Расти останется полынь –
на островах, где жар и стынь
и тишиной живёт предместье.
Под шум кипящих берегов
поёт о вечности лугов
её строка, и ей поверьте.
21.12.1995
Зарылся в землю опалённый взвод.
И тишина. Предчувствие атаки.
И тучи придавили, словно траки,
солдат лежащих – скоро ли вперёд?
«Сердца на взлёте». Пусть противник прёт
на днём пристреленные смертью знаки!
Сейчас ножи блеснут в ужасном мраке!
И в горле сушь… И дым его дерёт…
Ракета ночь рванула, и за ней –
скрывается в бушующем огне
бойцов бегущих вал неудержимый…
Взметнётся смерч и кровью изойдет …
Живой оглянется: рассвет грядёт,
и добрый век стоит несокрушимо.
27.11.1995
С тобой подняться б на седьмое небо,
в лугах бродить до третьих петухов,
насобирать штаниной лопухов
и сытым быть от марьевского хлеба.
Когда весна, то не грустила б верба,
что нету рядом рыжих женихов –
подсолнухов. Они для пастухов
незаменимы, солнечные гербы.
Но вот ненастит в окна, и в душе
острее боль от чудо-витражей,
что вставлены в промасленные лужи.
Со всеми радость долгожданных гроз
делил он, слово доброе пронес
к сердцам людей по салаирской стуже.
21.01.1998
Он был из крепких мужиков,
могущий комель в два обхвата
поднять. С березой суковатой
другой бы сдох среди быков.
Работник этот – не таков!
Рубил, таскал и, кроя матом
земную тяжесть, грозный атом,
тянул наш воз из тьмы веков.
И Шукшина берёг от мрази,
когда тот мучился, как Разин,
и честно выполнил свой долг.
В строю остался резким, броским,
душой тоскующим по Сросткам
и жизни – знающим исток.
23.11.1996
Варлам Шаламов
Когда писатель в лагерной ушанке
на волю вышел, было так светло,
что даже звёзды – вымело метлой! –
горели днём, а солнце плыло шаньгой.
Любил рассвет и рифмы спозаранку.
Бывало, что замызганной ветлой
сор в угол заметал, больным – тепло,
тем самым их закончив перебранку.
Открыта нам колымская тетрадь.
В ней, по привычке, шею лекарь-брат
стянул петлёю белой – полотенцем.
Возненавидев доводы тюрьмы,
он соловьям своим к приходу тьмы
смолой янтарной смазывал коленца.
21.09.1997
Вадим Шершеневич. Барнаул
Когда устанут шоркать ноги тротуар
и заведёт в тупик негаданный дорога,
я оторвусь на день от милого порога,
куплю к тебе билет на жалкий гонорар.
И вот она, та степь, роскошный будуар,
излейся строчками в лист чабреца и дрока!
Под утро шершень чувств споёт и мне немного,
открыв по ритму сердца свой репертуар.
Спасибо за приют, любезнейший Алтай!
Остался денди здесь в истоме вечной тени
расходовать тоску, вести свой курултай!
Развеяв над собой слов вымученных чад,
юнцом паду на мхом поросшие ступени –
в слезах свою мечту лелеять и качать.
24.08.1997
Стихи про Сибирь | Стихи
Сибирь
Светлана Вашина
Когда-то покорением Сибири
Мы озаботили двадцатый век,
Плотинами мы реки перекрыли
И города построили у рек.
В тех городах сады мы посадили,
Хотели жить, любить, детей растить,
Но коммунизм нам строить запретили,
Страну желая в рынок превратить!
Теперь отсюда уезжают люди,
И «длинный» рубль уже живёт не здесь.
Сменился строй, а мы природу губим,
Меняем мэров и воруем лес…
Кто вам сказал, что это только бизнес,
Что лохи те, кто не умеет брать?
Социализм сменив капитализмом,
Нам так же продолжают врать!
Мы коммунистов всех пинками разогнали
И, партбилеты побросав на стол,
Мы собственниками, наконец-то, стали,
И скауты сменили комсомол.
Молиться разрешили — Слава Богу!
Хотя грешить не стали меньше — вот те Крест!
Народ и власть идут и, как всегда не в ногу!
Хотели рынок? Почему базар окрест?
—
О Сибири…
Серебрякова Анжелика
Узоры зимние на окнах озаряет,
Рассвет морозный, словно напевает
Слова великих, русских, мудрых песен,
О том, как мир велик, но всё же тесен.
В Сибири честь живёт и понимание.
К чужой беде душевное внимание.
Блуждающего странника не бросят.
И за грехи его, его не спросят.
Тут благородства дух не угасает,
А приумножается и процветает.
Сибирь в дали, но так ли далека?
Здесь правнуки от поколенья Колчака!
—
Земля сибирская
Таня Рудакова
Высоки небеса, необъятны просторы,
Окоёмною нитью пристроченный лес,
И старинные мудрые речек узоры…-
Кладовая загадок, легенд и чудес.
Голосистых ручьёв песнь весны и надежды,
Багрецом окроплённая осени тишь.
В белоснежных покровах, как в светлых одеждах,
Чистоту, благолепие, святость хранишь.
Очарована древнею этой землею,
Вдохновенно её воспеваю красу.
Прикипела навеки к Сибири душою
И в раскрытых ладошках ей сердце несу.
—
А у нас в Сибири радость
Татьяна Сергеевна Григорьева
А у нас в Сибири радость,
Наконец то стаял снег.
Но купальников не надо,
На диване солнца нет..
Мы июнь сидим встречаем,
В теплых вязаных носках.
И друзей мы принимаем,
С горячительным в руках.
С солнцем я плакат купила,
Вот повесила, гляжу..
И панамку не забыла,
Чем не отдых, я скажу…
—
Сибирь…
Юрий Мышонков
Над бескрайней землей
До весны холода,
Вдаль стальною змеей
Поползли провода.
В океане снегов
Красной точкой снегирь,
Там в тумане веков
Пролегает Сибирь…
А в тайге бурелом,
Над равниной туман.
Здесь судьбы перелом
Скрыли шрамы от ран.
Из такого гнезда
Вышла русская ширь —
Воссияла звезда
Под названьем Сибирь…
Посмотри, не спеши
На ее высоту.
И сибирской души
Оцени красоту.
Там и грешный кабак,
И святой монастырь.
И всего только шаг
Из столицы в Сибирь…
—
Сибирь — страна обетования
Ник Мамаев
Сибирь — страна обетования —
Не господина ждёт, а нас.
Большие приложить старания,
Чтобы основы понимания
Пришли, настроив ум и глаз.
Китай маячит и Япония,
К Америке пойдёт туннель.
Смирится злая какофония,
И зазвучит в Душе симфония.
Когда покажем миру Гжель.
Проблемы, скажем, не из лёгких,
Но сколько выгоды сулят.
Есть удивление от стройки,
Плоды забыли перестройки,
Ульянов там, Высоцкий, Плятт.
Похоже, нагонять придётся
Теперь Японию, Китай,
Когда Россия в планах гнётся,
Отечеством не пядь сдаётся.
Не помогает наш: «Валяй!»
Проблемы века не для смеха.
Они оттачивают труд.
Трудны расходы на морпеха.
Чиновники — стране помеха.
Всё что надумали, сожрут.
—
Моя Сибирь
Николай Юргель
Спят леса и равнины Сибирские,
По ложбинам слоится туман.
Разгорается зорька алая и
Дымится заросший лиман…
Унеслась за кордон с крутогорами,
Долгой ночи синяя тень.
Помечтаю,что с солнцем весенним
Лучшей жизни рождается день.
Над Урманом,рямом с болотами,
Полыхает вечности круг,
Прогоняя ночные шорохи,
Щебетанием птиц вокруг.
—
Любовь моя, Сибирь
Олег Оношко
Тесня народы коренные,
Прошли по рекам наши предки.
Дела их были не святые,
Слова борьбы солоно-крепки.
Сибирь свалилась нам с небес.
Лишь казаки её прошли Тоболом.
Царь Грозный, якобы, воскрес —
Не восхищаясь тем походом.
Прибежище для бунтарей,
Преступников и сосланных народов,
Для наших предков и детей —
Ты храм, Сибирь, с ЛЕДОВЫМ входом!
Сибирь исправно дань платила.
Рождала гениев и принимала голь.
По Семиречью много нас бродило,
Просторам вечным причиняя боль.
Минуло… много сотен лет.
Сменились властелины и обличья.
Сибирь седая, словно старый дед,
Надеется услышать голоса девичьи.
Тепло нам посылая из земли,
Надеясь, что стране она отрада,
Живет… могучий край вдали,
Не ожидая, что придет награда.
—
Беловодье
Лидия Дунай
Есть такая страна — Беловодье,
где диковинок просто не счесть,
а когда в ней весной половодье,
то летит по стране этой весть,
что с водой приплывает счастье,
в каждый дом, в каждый малый угол,
и на дно тонут все ненастья,
и уходят на дно, как угорь.
А в Сибири иль за Сибирью,
не известно — идти, да идти,
но известна страна та ширью,
да и тем, что там ночью дожди,
и ещё, что идти надо степью
и тайгой и всё на восход,
ну а если дойдёшь, то постелью
тебе будет небесный свод.
И страна та ничья, я — то знаю,
это только Божья страна,
и кино про неё не снимают,
лишь звенит про неё струна.
—
Я люблю свою Сибирь
Людмила Гульева
Я люблю свою Сибирь
И в длину люблю и вширь.
Летом заморозков вволю,
Если утром выйдешь в поле,
То роса блестит в траве,
Птицы носятся в листве.
Синева звенит с небес,
Можно забрести и в лес.
Не гуляют здесь павлины,
Не растут и апельсины.
А для всех большой вопрос,
«Где же вырос абрикос?»
Интересно, как растёт,
И в какой момент цветёт?
Хороша моя Сибирь,
Только не растёт имбирь,
Что ж поделать, так дано,
Здесь уютно всё равно.
Родилась же я в Сибири,
И она не хуже гири,
Держит крепко и любя,
Здесь я встретила тебя.
Как прожить мне без Сибири,
Ведь её нет лучше в мире!
Пусть я буду как кулик,
Что к болоту так привык,
Даже и речною крачкой,
Но останусь сибирячкой.
—
Кто куда — мы в Сибирь
Людмила Свирская
Кто куда — мы в Сибирь.
Мы в Россию.
Купаться в любви.
К морю? Нет.
Ближний свет!
Нам достаточно речки. Оби.
Над детьми свою власть
пусть лелеет обская волна.
Пусть их любят там всласть,
как я здесь не умею одна.
К поцелуям, звонкам
и накрытым обильно столам,
К посиделкам ночным
и на годы забытым делам
По теченью любви
Утлый парусник мой доплывет…
Обнимите меня,
все, кто помнит,
на годы вперед!
Для кого навсегда
я светла,
безмятежна,
юна,
Обнимите меня — и любовь мою пейте до дна!
Но не выпить реки —
будь то Лета ли,
Влтава ли,
Обь…
На изломе строки —
многоточия нервная дробь…
Всепрощенья восторг —
на горчащем изломе любви…
Кто куда — я в Сибирь.
Мне достаточно вечной Оби.
—
Что такое Сибирь для русского человека?
Михаил Гуськов
Сибирь — это валенки, дратва,
Снега, и почти нет людей.
Что режется — делится на два,
А бьется — на много частей.
Сибирь — это Обь, конвоиры,
Когда за бараком — барак.
И всюду надежд перспективы,
Но, в сущности, это — не так!
Сибирь — это нефть под ногами
И деньги для женщин в манто,
И что они сделают с нами
Сначала не знает никто.
Сибирь — это холод в июле
И золото в топях болот,
Где есть и алмазы, и пули —
Кому как в судьбе повезет…
—
По следам Сибириады
Наталья Спасина
Встречай меня Сибирь колючей вьюжностью,
Встречай Елань и долгая зима.
Край Ермака, я знаю, мы подружимся…
Милы мне эти стылые дома,
Что затерялись на просторах Севера,
Воспеты строгой святостью старух…
Милы кресты, намоленною верою.
Недюжинных краёв могучий дух,
Что молоком впитался в синь глубинную
Озёр, и дымку утренних хребтов…
В таёжные заимки… в ночи длинные,
В уклады староверческих скитов.
В морозные дымки, в оленьи лежбища,
В кедровники, да бесконечный тракт,
В ритмичный скрип саней, слепую преданность
Выносливых и ласковых собак.
В ту первородной силы неизведанность,
Болот непроходимость, буйство рек…
В нелёгкий быт людей, что сердцем преданы
Тебе, Сибирь, земле твоей навек.
В суровости, и в ласке несравненная,
Раскольников и схимников приют…
Вся Русь в тебе, Сибирь,
И вся вселенная
В мотивах, что снега тебе поют…
(Елань — выдуманная деревня из фильма «Сибириада»)
—
Моя Сибирь
Александр Гринякин
Утру лицо холодным снегом,
Распахнут ветру вопреки,
Моя Сибирь, чтоб я не делал,
Как твои будни коротки.
Живу морозными ночами,
Искристым воздухом дыша,
Моя Сибирь, на сердце рана,
Но теплица в тебе душа.
Когда гремела кандалами,
Под ссыльной — каторжной рукой,
Взросла златыми куполами,
Крестом сосновым под ногой.
Дала богатство всему миру,
Детей шальных и удалых,
Рождая сотнями кумиров,
Храня преступников дурных.
Моя Сибирь, моё богатство,
В тебе я волен и пленен,
Твоим божественным убранством,
Наследием твоих племен.
Сибирь жива народом разным
В тени мечетей, куполов.
Кто был в глуши её однажды,
Тот не забудет этих снов.
—
Ты, моя Сибирь
Владимир Шугля
Жёлтеньким цыпленком
Солнечная ширь…
В сердце эхом звонким
Ты, моя Сибирь.
В мареве испарин
Не моя ль вина?
Не к дождю ли парит
И хмельней вина?!
В синь летит дорога,
След впечатав в след…
…К Божьему порогу
Сердце мчит рассвет…
—
Сибирь моя
Галина Грицаченко
Сибирь моя, сокровища земли,
Ты отдаёшь нам щедрою рукою,
И нефть, и газ, и прочие дары
Даешь нам с материнскою любовью.
Бескрайняя , зелёная тайга,
Кедровые орехи запасает
Иртыш седой, Оби прекрасной полнота
Нас рыбою заботливо снабжает.
Не оскудеют кладовых запасы,
Мы собираем белые грибы,
И пусть в лесу не зреют ананасы,
Но клюквы — хоть лопатою греби.
Прекрасней нету утренней зари,
Сохатый ходит важный и красивый,
Весною так токуют глухари,
Что не захочешь песни соловьиной.
И пусть комар и мошка донимает,
Зимой — пурга и злые холода,
Романтику тайги не поменяет
Сибирский люд на тёплые юга.
—
Сибирский край
Галина Рукосуева
Сибирский край — просторы необъятные!
Кругом тайги зелёные моря.
Здесь в белых платьицах берёзки статные.
Люблю тебя я, Родина моя!
Как сердцу дороги места привычные.
Туман над речкой, словно синева.
И вновь зовут поляны земляничные,
Дурман лугов — душистая трава.
Зима приходит нежною красавицей,
Тайгу украсив, снежным серебром.
Из всех времён она, как зодчий, нравится.
Таких в России не найти хором.
Как хороша Сибирь! Ты в песнях славишься
Зимою белой, свежестью лесной.
Ты в сердце каждого навек останешься,
Как край таёжный с русскою душой.
Никто из нас забыть не может
КРИТИКА. ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ
Алексей ГОРШЕНИН
«НИКТО ИЗ НАС ЗАБЫТЬ НЕ МОЖЕТ…»
(Великая Отечественная война в творчестве поэтов-сибиряков)
Великая Отечественная война — особая страница в русской словесности. Эти пропахшие порохом, густо пропитанные кровью годы отозвались в литературе долгим эхом. Свое весомое, выстраданное и талантливое слово о самой страшной и жестокой из всех войн сказали сибирские поэты.
В первые же дни войны, 23 июня 1941 года, в обращении, напечатанном на страницах газеты «Советская Сибирь», они заявили: «Будем бить врага и штыком и пером. Что и делали подчас в самом буквальном смысле. Прежде всего — поэты-фронтовики, воевавшие в составе сибирских дивизий. Многие пали смертью храбрых. Героическая же судьба некоторых из них отразилась в названиях улиц и даже становилась основой художественных произведений. Как произошло это с новосибирским поэтом Борисом Богатковым, чье имя сегодня носит одна из центральных улиц Новосибирска и который
явился прообразом главного героя известной поэмы А. Смердова «Пушкинские горы» Сергея Снежкова.
Писать стихи Б. Богатков начал рано. На юношеских его опытах еще лежит отпечаток книжной романтики, наивности, но проступает уже и предчувствие надвигающейся войны, а с ним начинает вызревать мотив готовности защищать Родину. С тех же пор, когда Б. Богаткова призвали в армию, Родина и война стали главной и единственной темой его поэзии.
Впрочем, то была не просто тема, а скорее заполнившее молодого поэта без остатка чувство, в котором поэт и гражданин, беззаветно любящий свою страну, слились воедино:
Впереди — города пустые,
Нераспаханные поля.
Тяжко знать, что моя Россия —
От того леска не моя…
Посмотрю на друзей-гвардейцев:
Брови сдвинули, помрачнев.
Как и мне, им сжимает сердце
Справедливый священный гнев.
Поклялись мы, что встанем снова
На родимые рубежи!
И в минуты битвы суровой
Нас, гвардейцев не устрашит.
Ливень пуль, сносящий пилотки,
И оживший немецкий дзот…
Только бы прозвучал короткий,
Долгожданный приказ: «Вперед!»
Здесь весь Б. Богатков — цельный, целеустремленный, ощущающий себя сыном великой Родины и братом воюющих за нее бойцов. Видимо, именно это чувство кровной сопричастности и помогло ему
11 августа 1943 года в критическую минуту, презирая «ливень пуль», поднять в боях за Гнездиловские высоты на Смоленском направлении свой поредевший взвод в атаку песней собственного сочинения, которую уже успели полюбить в дивизии:
Все, гвардеец, в боях изведай:
Холод, голод, смертельный риск,
И героем вернись с победой
В славный город Новосибирск.
А вот как этот переломный и героический момент изобразил в своей поэме А. Смердов:
Взлетела песня и, казалось, стихли
На взрытом поле огненные вихри…
Взлетела птицей и затрепетала
И обожгла солдатские сердца…
И тем, кто страхом был к земле прикован,
И даже тем, кто встать уже не мог —
В сердца ударил песни звонкий ток.
И подхватили песню на лету…
В своей трагической, но и героической судьбе Б. Богатков, однако, не исключение. Он принадлежал к поколению «лобастых мальчиков невиданной революции», до срока внесенных «в смертные реляции», о которых другой поэт этой плеяды Николай Майоров (тоже погибший) сказал:
Мы были высоки, русоволосы,
Вы в книгах прочитаете, как миф,
О людях, что ушли, не долюбив,
Не докурив последней папиросы.
Одним из самых талантливых среди них был уроженец Хакасии Георгий Суворов, погибший в феврале 1944 года при отражении танковой атаки. Как и Б. Богатков, писать он начал еще до войны, но как поэт сформировался именно на фронте. Стихи его, написанные на передовой, публикуют журналы «Ленинград», «Звезда», «Сибирские огни». Вынашивает он и план книги, которая под названием «Слово солдата» увидела свет уже после смерти поэта.
При чтении ее обращаешь внимание на удивительную целостность мировосприятия поэта и его внутреннюю цельность. Долг, честь, мужество, верность — главные мотивы своеобразных стихотворных исповедей Г. Суворова. И вот еще — что характерно: трагизм жестокой войны не мешал ему быть оптимистом. Многие стихотворения поэта полны светлых надежд:
Еще война. Но мы упорно верим,
Что будет день — мы выпьем боль до дна.
Широкий мир нам вновь откроет двери,
С рассветом новым встанет тишина.
Последний враг. Последний меткий. выстрел.
И первый проблеск утра, как стекло.
Мой милый друг, а все-таки как быстро,
Как быстро наше время протекло.
В воспоминаньях мы тужить не будем.
Зачем туманить грустью ясность дней.
Свой добрый век мы прожили как люди.
И для людей.
Поэт, полной мерой хлебнувший ужас войны, в последних строках этого стихотворения произносит нечто, на первый взгляд, парадоксальное: «Свой добрый век…» Но если задуматься, то для поколения Богаткова и Суворова век действительно «добрый», ибо «лобастые мальчики» отдавали себя до последней капли крови без всякого сомнения доброму и благородному делу — очищению родной земли от зла и скверны фашизма.
Процитированное выше стихотворение было написано Г. Суворовым всего за несколько дней до его гибели и оказалось пророческим. И не только для него одного. В чем нетрудно убедиться, читая стихи других поэтов-сибиряков, сложивших головы на полях сражений. В частности, Евгения Березницкого.
Е. Березницкий одним из первых сибирских поэтов ушел добровольцем на фронт. Он уже был сложившимся литератором, писал для взрослых и детей, но война сразу властно вошла в его поэтическое сознание. И хотя стихов о войне у Е. Березницкого сохранилось мало, даже в том немногом можно услышать и почувствовать ненависть к врагу и жажду священной мести за поругание родной земли:
За каждый колос опавший
С твоих, отчизна, полей,
За каждый волос упавший
С головок наших детей,
За стон от боли жестокой,
Слетающий с братских губ,
Оплатим мы око за око,
Оплатим мы зуб за зуб…
Жизненно еще более зрелым человеком пришел на войну Георгий Доронин, но, как и Богатков с Суворовым, настоящий поэтический голос обрел он на фронтовых дорогах. От имени выдуманного им бойца Саши Сибирякова Г. Доронин вел поэтическую летопись своей дивизии, где служил ответственным секретарем дивизионной газеты. Стихи и назывались соответствующе: «Саша у огонька», «Саша идет в атаку», «Саша сибиряков в бою за высоту» и т.д. Стихи капитана Доронина нередко печатались как листовки и передавались по цепи
из рук в руки. Да, собственно, и автор их — Г. Доронин — известен был очень немногим, зато Сашу Сибирякова знали хорошо.
Здесь же, в дивизионной типографии была издана единственная прижизненная книжка Г. Доронина под названием «Сыны великого народа». В ней всего полтора десятка страниц, но, поистине, каждая из них пахнет порохом. Жизненный и творческий путь Г. Доронина в один из летних дней 1943 года оборвала вражеская мина, но остался «венок героям» (так он иногда называл собранные в его книжке стихотворения), сплетенный из взволнованно-патетических строк, зовущих к победе:
Мы помним трепетом объятый
Восхода вымпел золотой.
В наш сад в то утро враг проклятый
Ступил кровавою пятой.
Лишь только пали злые тени
Сквозь утра ясные лучи,
Покинув мудрые селенья,
Мы взяли ружья и мечи.
И клятву помня боевую,
Мы шли, накапливая гнев.
Шинель, пилотку фронтовую
Красноармейскую надев.
За честь страны и за свободу,
За вольный труд и край родной
Сыны великого народа
Ведут с врагами смертный бой…
А вот в память о Константине Брянском, который погиб зимой 1942 года, осталась чистая, светлая, несмотря на дым военных пожарищ, лирика, каждая строка которой дышит любовью к родной земле, к дорогим и близким людям, над ездой на скорую с ними встречу:
Ты ждешь меня,
Ты ждешь издалека
В дому родном,
Где все мне так знакомо.
Из окон виден
Розовый закат,
В углу кровать,
Ковер с рисунком дома.
Проходят дни,
Проходят вечера.
И где бы ни был я,
За той войною,
Когда-нибудь
Вот так же, как теперь,
Ты будешь ждать,
Надеясь терпеливо,
А в этот миг
Тихонько скрипнет дверь.
И я войду
Усталый и счастливый
И радость тихая вернется в дом опять…
Лейтенант Владимир Чугунов, погибший в июле 1943 года на Курской дуге, писал в своих стихах как о подвигах воюющего фронта, так и о «гвардейцах тыла», которые самоотверженным трудом помогали громить врага. Поэт убедительно доказывал, что это звенья одной цепи, ведущей к победе и миру.
У поэтов фронтового призыва было чрезвычайно развито предчувствие близкой, на каждом шагу подкарауливающей смерти. В. Чугунов не являлся в этом плане исключением. «С судьбой теперь плохие шутки. // Здесь очень просто умереть», — писал он в одном из стихотворений незадолго до гибели. Но вместе с тем он был убежден, выражая, пожалуй, общее самочувствие фронтовых поэтов, что простота и легкость смерти на войне не должны рождать настроений безысходности и обреченности. «Так закон диктует в деле ратном: // умирая, все-таки не трусь!» И здесь не напускное презрение к смерти, а глубокая вера в конечное торжество жизни над смертью, добра над злом.
А завтра в бой!
Быть может, смерть
Свершит над кем-нибудь расправу.
Он упадет на землю в травы,
Но жаворонки будут петь,
Цвести ромашки, незабудки
И многошумный лес шуметь …
«Лицом к лицу лица не увидать…» Поэты-сибиряки, сложившие головы на полях Великой Отечественной войны, опровергли эту известную есенинскую формулировку. Они-то как раз сразу постигли величие подвига народного и без колебаний заняли свое место в строю, чтобы бить врага «штыком и пером».
Активнейшее участие в создании героической летописи военных лет принимали не только те, кто непосредственно испытал на себе жестокий огонь сражений. Леонид Мартынов, Илья Мухачев, Елизавета Стюарт, Василий Федоров, Казимир Лисовский и ряд других сибирских поэтов в военных действиях не участвовали, но без них эту летопись представить вряд ли возможно.
Вообще следует заметить, что в годину тяжелейших для страны испытаний слаженно звучали голоса писателей всех поколений. И на творчество каждого из них война наложила свой неизгладимый отпечаток.
Так, к примеру, писатель и ученый Петр Драверт, в предвоенные годы почти отошедший от литературы, в первые же дни фашистского нашествия берется за перо и создает стихотворение «Разбить врага», каждая строчка которого — страстный призыв-обращение к своему народу.
А известный как автор исторических поэм Леонид Мартынов становится еще и блестящим поэтом-публицистом. Хотя тема прошлого земли русской из его творчества тоже не исчезает. Только звучит теперь в тесном соотнесении с днем настоящим.
Показательно в этом отношении мартыновское стихотворение «Сыны Сибири». Прослеживая основные этапы русской истории, автор показывает, как велика была всегда роль Сибири в борьбе за независимость России. Нисколько не уменьшилась она и в борьбе с новым врагом:
…Вот вновь ты шлешь свои полки
На запад. И сыны Сибири
Известны всюду как стрелки
Искуснейшие в целом мире.
Здесь, под полярною звездой,
Владеем вольным мы простором.
Мы бились в Азии с ордой,
Мы под Москвой сражались с Вором.
Идем мы снова, на врага,
Чтоб ни один тевтон не спасся.
Пусть знает «северная раса»,
Каков бывает жар Кузбасса,
Каких сынов родит тайга!
Тема многострадального нашего прошлого и значение Сибири в исторической судьбе России в сибирской поэзии военных лет переживает второе рождение. Очень точно, лаконично, емко и образно высказался по этому поводу в коротком стихотворении «Сибирь» совсем еде молодой тогда Василий Федоров:
Учитель через много лет
Вопрос прочтет на детских лицах:
Как обновлялся Старый свет
В своих изломанных границах?
Чем наша Родина жила?
Кому судьбу свою вверяла?
И где тогда Сибирь была —
Все там же, за хребтом Урала?
И давней битвы рваный след
Спокойно обведя рукою,
Он скажет:
В дни народных бед
Сибирь стояла под Москвою.
Среди произведений, посвященных прошлому, но обращенных и к настоящему, следует назвать и поэму красноярского поэта Игнатия Рождественского «Стражи Мангазеи» об отважных русских землепроходцах, основавших на сибирском Севере легендарный город — торговый и пограничный форпост России. Замысел произведения подчеркнут эпиграфом, взятым из царского указа 1619 года, в котором, в частности, говорится: «…велели учинить наказ крепкий, чтобы немецких людей на Енисей и в Мангазею некоторыми мерами не пропускали». Под «немецкими людьми» подразумевались охочие до сибирских богатств иностранцы. Но в годы Великой Отечественной войны словосочетание это ассоциировалось уже непосредственно с теми, кто пришел с мечом на землю русскую. А потому образы казаков и стрельцов, защищавших Мангазею от иноземных посягательств,
были созвучны грозовой атмосфере Великой Отечественной войны.
«Не царями отечество держится — нами», — говорит главный герой поэмы И. Рождественского стрелец Гурьян, но олова эти вслед за ним могли бы повторить миллионы россиян, не жалевших ни сил, ни жизней для победы над врагом. И не только на фронте, но и в тылу. Поэтому не случайно в произведениях поэтов Сибири одной из ведущих стала тема единства Фронта и тыла. В частности, Илья Мухачев в «Письмах к другу» пишет:
И, может быть, те самые снаряды,
Что выпускаешь ты сейчас в бандитов,
У нас же на заводе все отлиты
Из той руды, которая добыта
Вот здесь…
И даже снарядные ящики, продолжает лирический герой этого стихотворения, «быть может, пахнут смолью темнокорых и зеленохвойных наших сосен».
С И. Мухачевым перекликается Л. Мартынов в стихотворении «Глубокий тыл»:
Глубокого тыла
Могучая тишь —
Лес, горы и ясные воды,
И всюду, куда только ни поглядишь, —
Заводы, заводы, заводы!
У немца нет тыла —
У немца есть зад,
Загривок и зверское рыло.
Лети же в то рыло, тяжелый снаряд,
Отсюда, из дальнего тыла.
Сибирь в тот снаряд смертоносный заряд
Рукою могучей вложила.
Пускай, издыхая, почувствует, гад,
Дыханье глубокого тыла!
Связь фронта и тыла, как видим, тут не столько экономическая и материальная, сколько духовная. Народ, одинаково грозный в бою и в заводском цеху, нельзя победить. Неотъемлемой частью такого народа ощущали себя и поэты-сибиряки. Правда, выражали это по-разному. Одни — с эпической широтой и размахом, другие — с графической резкостью, третьи считали, что «о войне шепотом говорить нельзя»…
Но были поэты, которым негромким своим голосом прекрасно удавалось донести до читателей наскаленно-трагическую атмосферу освободительной народной войны. К ним, несомненно, принадлежала и Елизавета Стюарт, которая в самые горячие дни 1942 года писала:
Все испытай — лишенья и страданья.
Запомни все, чем эти дни полны.
Пойми, что значит — ожидать свиданья,
Отложенного до конца войны.
Пойми, что значит, если небо рухнет
От взрывов над твоею головой.
Узнай, что значит, если печь потухнет
В пустом дому, где ты один живой.
Почувствуй тяжесть вымокшей шинели
И жар в глазах на третью ночь без сна,
Когда бойцы щепоть махорки делят
И с ног, как пуля валит тишина.
Пройди по развороченным дорогам,
Чужое горе, как свое, измерь
И руки друга павшего потрогай,
Чтоб вновь и вновь возненавидеть смерть…
В прекрасных стихотворных строках Е. Стюарт запечатлела для нас и уходящих на фронт бойцов-сибиряков, и «ход танков, врезанных в асфальт», и то, как «ползли орудия ночами по потрясенной мостовой», и дверь военкомата, отмеченную «толпою молчаливых жен»… Как признавалась сама поэтесса, вообще «тех дней мельчайшая подробность запоминалась навсегда». И — добавим — переплавлялась огнем поэтического чувства в стихи. Стихи же самой Е. Стюарт были живым поэтическим свидетельством эпохи, в котором сквозь дымы пожарищ, сквозь застящее глаза и сердце горе пробивалась неистребимая воля к жизни и вера в несокрушимую силу советского народа:
Как нелегко молчать заставить память.
А возвратясь,
На пепле и золе
Вновь заложить тот самый первый камень,
Что всех прочнее ляжет на земле.
Как нелегко, все сосчитав могилы,
Не умереть от горя самому.
Как нелегко!..
Но это все под силу
Прекрасному народу моему.
И этот голос веры был созвучен всей тональности советской литературы военной поры.
Особое место в поэзии Сибири, посвященной Великой Отечественной войне, принадлежит тем ее представителям, кто «с боями прошел пол-Европы» (И. Ветлугин), выжил и вернулся победителем. В отличие от собратьев-коллег, судьба предоставила им возможность художественно осмыслить и донести правду о Великой Отечественной войне до новых читательских поколений.
Александр Смердов, Леонид Решетников, Николай Перевалов, Иван Ветлугин, Марк Юдалевич, Иван Краснов, Михаил Небогатов, Евгений Павличенко, Леонид Чикин… — всем им пришлось пройти с боями не одну сотню километров фронтовых дорог, и совершенно естественно, что дороги эти на первых порах диктовали поэтам строку и чувство, а нередко задавали их стихам и необходимый ритм:
Четвертый день…
Нет, мы не дни считали —
В дыму кромешном,
в тяжком лязге стали,
Четвертый день мы шли вперед, вперед
И только верстам точный знали счет.
Мы шли вослед грозе артиллерийской,
То отдаленной, то паляще близкой, —
Она и днем и ночью бушевала,
Катясь на запад многоверстным валом,
И ослепляла — в небе пролетая
Метеоритов огненною стаей,
И оглушала — все окрест заполнив
Железным ревом,
треском белых молний…
За танками по опаленным травам,
В лесных завалах, по болотам ржавым,
Сквозь чад и жар горящих деревень
Мы шли вперед, вперед — четвертый день.
И только верстам точный счет вели
Освобожденной из ярма земли,
Перед которой были мы в долгу —
На целый год отдав ее врагу…
Так начинается поэма А. Смердова «Пушкинские горы». И этот размеренно-торжественный ритм интонационно точно соответствует
неумолчному гулу военной техники, неотвратимому и необратимому движению наступающих воинских колонн.
Но эти дышащие страстным напряженным лиризмом строки отражали атмосферу середины 1942 года, когда в Великой Отечественной войне произошел перелом и наша армия начала первое крупное наступление. А на полгода раньше, молодой вятский парнишка Леонид Решетников, ставший впоследствии известным сибирским поэтом, в стихотворении «Декабрь под Москвой» писал:
Мы шли по разбомбленной автостраде
От Дорохова
На восток, Москве —
Остатки нашей танковой засады:
Два танка уцелевших — в голове
И два десятка пехотинцев — сзади.
И колыхалось в черноте ночной
Ночных пожаров зарево над нами.
И груз вины качался за плечами
И грозный враг катился за спиной.
А от Москвы
На запад
Шли и шли
Солдаты в полушубках, рукавицах,
Спокойны и чуть-чуть широколицы.
И лыжный след их пропадал вдали.
Лишь скрип ремней да лыж в морозном мире
Катился…
И я не подозревал,
Что это час победы вызревал,
Пришедший из глубин седой Сибири.
В отличие от смердовской поэмы, здесь еще только предощущение будущего перелома. Но тот же ощущается страстно-проникновенный лиризм, смыкающийся с патетикой, та же эмоциональная напряженность каждого слова.
В поэзии военных лет (поэты-сибиряки — не исключение) трудно выделить какое-то одно доминирующее (скажем, чисто лирическое) звучание или тематическое направление. Каждое поэтическое произведение той поры обычно являло собой единстве патриотических, гражданственных, семейно-бытовых, интимных и прочих других мотивов. И это вполне закономерно, поскольку дорога к мирному бытию, простому человеческому счастью шла тогда через огонь войны.
У А. Смердова есть стихотворный цикл под общим примечательным названием «Письма с передовой». И обстановка и чувства в них переданы реально, зримо:
…Ночь. Блиндаж. Не спал давно я.
Я б заплакать мог,
Если бы сейчас со мною побыла часок.
Однако ж эти глубоко личные, на первый взгляд, воспоминания и переживания становятся для лирического героя А. Смердова источником силы, стойкости и оптимизма:
И не нас — врага пусть давит
смертная доска,
Пусть его завыть заставит
черная тоска.
Пусть уж он боится смерти
на пути своем…
Мы, родная, все на свете,
все переживем.
Характерной особенностью поэзии военных лет была ее почти документальная точность, репортажность, «дневниковость». Не случайно под многими стихотворениями той поры стоит не только дата написания, но и место. К примеру: Дорохове на Можайском шоссе. Декабрь 1941 года. Или — Прохоровка, 1942 год. А иной раз дата написания дополнялась названием войскового соединения, где служил автор — Прибалтийский фронт, 1943 год…
Да и содержание стихов никак не расходилось с их формой: писали фронтовые поэты о том, чем жили сами и их товарищи — об очередной атаке, об умершем рядом на твоих глазах друге, о бойцах, отдыхающих после боя… Короче говоря, содержанием стихов тех лет стала сама война во всех ее проявлениях, сюжет которой был чрезвычайно изменчив и непредсказуем.
При немалом разнообразии форм и жанров большое распространение в поэзии военных лет получили стихотворные циклы со сквозным центральным персонажем — смелым, находчивым, удачливым бойцом, умеющим с честью выйти из любых передряг. На ум, конечно, сразу же приходит незабвенный Василий Теркин А. Твардовского. Но были у него свои литературные братья и у поэтов-сибиряков:
у А. Смердова — Тарас Клинков, у М. Юдалевича — старшина Иван Боёк, (про Сашу Сибирякова Г. Доронина выше мы уже говорили). В такой своеобразной художественно-публицистической форме поэты откликались на события текущей фронтовой жизни. Написанные с юмором, в живой, образной разговорной манере, эти «книги про бойца» имели у наших воинов большой успех. Более того, многие солдаты на передовой искренне верили в существование этих вымышленных литературных героев, писали им письма со словами благодарности, просьбами, пожеланиями, обращались за советами.
Рожденный в первые же годы войны образ воина, духовно слитного
со своим народом, готового жизнь положить ради спасения и защиты родной земли, прочно вошел в русскую, в том числе и сибирскую поэзию. Другое дело, что и образ этот, и вообще взгляд на войну со временем менялись, а точнее становились более глубокими и объемными. Исчезала поверхностность, сиюминутность, приходило на смену умудренное жестоким фронтовым опытом осмысление.
«На исходном рубеже атаки // Нету слов «позднее» и «потом», — заявил в одном из стихотворений Иван Ветлугин. «Нету», потому что «на исходном рубеже атаки вся отчизна нынче залегла» и судьбу не отложить на «потом»: быть или не быть решается сейчас.
Однако в поэзии, как бы ни приближала она нас к жизни, существуют и «позднее», и «потом». И есть здесь уже другая, обратно пропорциональная связь: чем дальше отстраняешься, тем лучше видно. А потому тот же И. Ветлугин на своего сверстника-бойца (см. стихотворение «Сверстнику») в 1945 году смотрит уже несколько иначе, нежели в 1941-м. Пройденная с боями дистанция не могла не сказаться:
Нам порою дают за тридцать
по лучистым морщинкам у глаз.
Что поделаешь, если лица
в двадцать три постарели у нас.
Горе было таким тяжелым,
только вспомни — захватит дух.
Шло оно по цветущим селам,
превращая девчат в старух.
Чтобы девушки не поседели,
чтобы жили они не скорбя,
в двадцать лет мы надели шинели,
горе приняли на себя.
Воин-герой, сначала защитник земли русской, а потом и освободитель был в центре поэзии 40-х годов. Но в создании обобщенного его образа таилась и определенная опасность: нередко под пером некоторых авторов он бронзовел или окаменевал настолько, что терял совершенно живые человеческие черты. Наверное, именно этот «перегиб» имел в виду Леонид Решетников, создавая свое стихотворение «Герой». Его лирический герой смотрит на мемориальный монумент солдату-победителю и в его памяти возникает совсем другой образ — куда более обыденный и приземленный:
И он мне видится иначе,
Нескладен, угловат и тих,
Он был не то чтобы
невзрачен,
Но не отличен от других.
Но как раз этот, внешне не видный солдат, который «и пуле кланялся, бывало», в решающую минуту был по-настоящему «красив, отважен и велик».
И в своем не помпезном, неброском величии русский солдат был не одинок. О чем и напоминает в стихотворении, посвященном фронтовым медсестрам, Николай Перевалов;
Сестрички русские,
косички русые,
а мы безногие,
а мы безусые.
А мы бывалые,
с глазами впалыми,
двадцатилетние,
навек усталые.
над снами нашими
ночей не спавшие,
роднее матери
порой бывавшие,
какой вам памятник
воздвигнуть в памяти —
вам, беззаветные,
вам, милосердные!..
Память о тех, о ком «на всю планету обелиски бессонным голосом кричат», станет для поэтов-фронтовиков поистине неистребимой.
Она как старый, засевший под сердцем осколок, с возрастом не только не исчезает, но и дает о себе знать все сильнее. Память эта — еще и своеобразный камертон, по которому поэты-фронтовики сверяли как собственную жизнь, так и дела и поступки своих современников. Наконец, она — связующая поколения преемственная нить. Вспоминая «об ушедших учителях», Леонид Решетников писал, что они, «словно мамонтовы кости… пройдут сквозь лет редут и к нам, оставшимся, не в гости — к себе домой не раз придут», что «их вера, мера, их уроки и нынче — наш боезапас».
Но есть в этой светлой памяти горький привкус вины перед погибшими. Особенно перед теми, кто принял на себя самый первый и самый тяжелый удар:
Пусть у войны на срок любой права
Суровы.
Но не будем притворяться, —
Та истина жестока и права:
Как страшно первым под огнем подняться!
Еще страшней и горше знать о том,
Какого б ни был званья или ранга,
Что ты — один, без тыла и без фланга, —
И где там — фронта линия, где дом?..
Вот отчего, когда горнист, как вестник
Торжеств народных, горн к губам несет, —
Прости меня, мой фронтовой ровесник,
Я вспоминаю 41-й год.
41-й год сибирские поэты фронтового поколения вспоминают еще по одной важной причине: каким бы тяжелым и трагичным он ни был, но именно к его исходу, с появлением под Москвой сибирских дивизий, наконец-то наступил перелом — затяжное, с самого начала войны отступление прекратилось, и гитлеровские войска впервые получили решительный отпор. Сибирские полки стали надежным заслоном для столицы. А в дальнейшем они покрыли себя неувядаемой ратной славой. И как тут не вспомнить хорошо известное стихотворение Ивана Краснова:
В Сибири не было войны,
Но бесконечны павших списки.
В Сибири не было войны,
Но в каждом парке обелиски.
Сибирь, кормившая страну,
Ждала нас, мучась и печалясь.
Из ста ушедших на войну
Всего лишь трое возвращались.
В Сибири не было войны,
Но ширилась Сибирь полками,
И лучших воинов страны
С тех пор зовут сибиряками.
С декабря 1941 года маятник Великой Отечественной войны, стремительно двигавшийся на восток, приостановился. Но впереди были Сталинград и Прохоровка… И — еще почти четыре года кровопролитной эпопеи, которая не закончилась, как известно, даже с падением Берлина, и в августе 45-го ее огонь с запада перекинется на Дальний Восток.
Этот радостный, но и одновременно драматичный момент, когда победа в битве с одним врагом становится как бы исходной точкой в борьбе с другим, хорошо отразил поэт Леонид Чикин в стихотворении «В день Победы»:
Война кончается.
Дымится
Берлин
и корчится в огне…
Наш поезд мчится, мчится, мчится
по забайкальской стороне.
Война, бои, походы, слава
и с гимнастерок блеск наград…
А нас от той войны кровавой
Везли который день подряд.
Туннели, сопки, речки, хаты.
И стон колес, и рельсов звон.
Так — восемь дней.
А на девятый —
Хабаровск…
Воинский перрон
забит ликующим народом,
над ним — не выцветший кумач,
что берегли четыре года,
и чей-то смех, и чей-то плач.
И, понимая наши взгляды, —
мол, что за смех и праздник тут? —
кричал калека нам:
— Ребята! Ребятушки!
Войне капут!
Победа?
Слышите, славяне?
А завтра праздник — пей и пой…
Но в день Победы утром ранним —
«Равняйсь!» —
и замер строгий строй.
И тихо, будто по секрету,
сказал нам замполит полка,
что это лишь одна победа,
другая — впереди пока.
Со времени победных залпов Великой Отечественной войны прошло 55 лет, но отзвуки ее доносятся до наших дней. По образному
выражению того же И. Краснова, «нас еще догоняют осколки, // Острозубые волки войны». Осколки эти уже основательно выкосили ряды поэтов-фронтовиков. Один за другим они уходят от нас, но всем своим творчеством, точкой отсчета которого была Великая Отечественная война, взывают ко всем, кто остался после них: «Любите жизнь, войну не забывайте, // Не забывайте, милые, про нас…»
Да и как забыть, если в мире за прошедшие десятилетия не стало спокойнее. За большой войной потянулась цепь малых и так называемых локальных военных конфликтов — от Вьетнама и Даманского до Таджикистана и Чечни. И вот уже новым поколениям приходится испытывать на себе все «прелести» боевых действий. Только вот воинам нынешним морально, пожалуй, сложнее, чем их дедам, потому что они подчас толком и не знают против кого и за что воюют. А война… Большая она или малая, правая или неправая — все равно это война — то есть боль, страх, преждевременная смерть, горе, грязь… И на любой войне достаточно одной пули, чтобы оборвать жизнь. Легко развязать войну, куда труднее остановить разогнавшуюся
военную машину. И прямо-таки провидчески звучит сегодня стихотворение Николая Перевалова «Полшага», написанное им несколько десятилетий назад:
До войны — полшага,
Как всегда, полшага.
Полшага
за чужую границу шагни —
и война началась
под призыв: «На врага!»,
как всегда, начинались они.
А до мира — дойти,
если спущен курок,
у цыганки узнай,
у кукушки спроси,
сколько лет, сколько зим,
сколько страшных дорог
в непролазной кровавой грязи.
Это было не раз.
Горький опыт велит.
Ноют раны мои,
завывает пурга!
Не избыть, не забыть
ни на час, ни на миг:
полшага,
как всегда, полшага!
Почаще бы нам всем вспоминать эти мудрые строки. Может быть, тогда не приходилось бы лишний раз браться за оружие.
Стихи про сибирь короткие – Telegraph
Стихи про сибирь короткиеСкачать файл — Стихи про сибирь короткие
В светлом инее берёзы. Злы в Сибири холода! Речка скрылась от мороза Под тяжёлый панцирь льда. Кедры в белых рукавицах Молчаливо-высоки Жадно нюхает лисица Деревенские дымки Над Ладогой вечерний звон, Перемещенье водных глыб, Бездонное свеченье волн, Космические блики рыб. У туч прозрачный облик скал, Под ними — солнечна кайма. Вне звона различимо, как гудит комар! Сибирь не любит насаждений — Не зря в народе говорят. Порой пятна листвяной тени На сто дворов не встретит взяглд. И суть не в том, что злы морозы, — Не о вишнёвых речь садах, — Но хоть бы ствол мелькнул берёзы Иль куст рябины на задах. Казацкая, татарская Кровь с молоком кобыл Степных Тобольск, ‘Град-Царствующ Сибирь’ — забыл, чем был? А шустрота под шапкой-то! Говорят, что есть в глухой Сибири Маленькая станция Зима. Там сугробы метра в три-четыре Заметают низкие дома. В ту лесную глушь ещё ни разу Не летал немецкий самолёт. Там лишь сторож ночью у лабазов Костылём в сухую доску бьёт. Самое читаемое Лариса Рубальская — Женщины в соку Сергей Есенин — Отговорила роща золотая Сергей Есенин — Берёза Георгий Рублёв — Памятник Анна Ахматова — Мужество Роберт Рождественский — Учителям Николай Алексеевич Некрасов — Перед дождём Агния Барто — За цветами в зимний лес Сергей Есенин — Даль подёрнулась туманом Валерий Яковлевич Брюсов — Родной язык. По тематикам Стихи о природе Короткие стихи Песни Высоцкого Стихи к женщине Детские стихи Обращение Без категории Лирические стихи Философские стихи Стихи для детей Стихи о любви Любовь Еще. Популярные авторы Сергей Есенин Анна Ахматова Михаил Юрьевич Лермонтов Лариса Рубальская Владимир Высоцкий Терентiй Травнiкъ Александр Сергеевич Пушкин Марина Цветаева Владимир Владимирович Маяковский Александр Блок. Карта сайта webmaster stihi-russkih-poetov.
Стихи и песни о Сибири
Сибирь
Стихи о Сибири
Воспрепятствование законной деятельности журналиста
Как называется задание в игре
Правила оформления контракта
Духовные права человека по конституции рф
Медкомиссия на водительские права новороссийск
Ни шагу назад приказ 227 год
Эфилипт бэби инструкция
Как написать короткие стихи ко Дню учителя: советы поэтов
Если вы решили порадовать учителя своего ребенка коротким и оригинальным стихотворением ко Дню учителя, вам пригодятся советы профессиональных литераторов, которые мы собрали специально к этому случаю.
Поэт пишет стихи, когда к нему приходит муза, или вдохновение. Профессионал может делать это всегда. День учителя-2020 уже скоро, ждать вдохновения нет времени, поэтому вам нужно ориентироваться на опыт профессионалов. Их советы таковы.
Самое главное: изюминка. У каждого, даже самого короткого и любительского стихотворного произведения должно быть что-то этакое. Придумайте, что могло бы стать ярким местом вашего короткого поздравления. Это может быть оригинальная мысль или яркий образ, а может быть, и просто новая, неожиданная оригинальная рифма.
Первое: рифма. Хотя бы одну рифму для стихотворения надо найти интересную. Например, если вы обыграете в своем коротком стихотворении рифмы типа «школьная мама/лучшая самая», «нашего учителя/выглядеть значительно», это запомнится лучше, чем если вы построите свой стих на расхожих сочетаниях типа «учители/родители», «мечты/доброты», «знания/старания». Их, конечно, тоже можно применять, но без соседства с яркими находками они внимания не привлекут. А уж такие с позволения сказать рифмы, как «добро/хорошо» или «поздравляем/пожелаем» вообще лучше избежать.
Второе: ритм. Ритм лучше возьмите двусложный – ямб («Мой дядя самых честных правил…») или хорей («Наша Таня громко плачет…»). Усложнять смысла нет. Не старайтесь быть лучше Александра Сергеевича Пушкина, который свои великие произведения писал ямбом.
Третье: краткость! Не надо пытаться втискивать в свое поздравление ко Дню учителя все ваши воспоминания о встречах с классным руководителем вашего ребенка. Одно-два четверостишия запомнятся лучше и выглядеть будут искреннее.
Четвертое: самое яркое поберегите для конца. Все необходимые, с ваше точки зрения, формальности лучше соблюсти в начале или в середине, а в последних строках просто порадуйте учителя удачной мыслью или свежей рифмой. Тогда после прочтения всем захочется аплодировать автору.
Пятое: не бойтесь и не ленитесь. И тогда, может быть, такими же увидите вскоре и своих детей.
Посмотрите также, понравится ли вам наша рубрика «Поправлялка»:
Игра Поправлялка: Про руту и Ротару добили. Поправим про сказку и быль!
Коротких стихотворений о Сибири
Мечты Лэнгстон Хьюз
Крепко держись за мечты
Если мечты умирают
Жизнь — птица с переломом крыльев
Это не может летать.
Держись за мечты
Когда мечты уходят
Жизнь — бесплодное поле
Замерзший снегом.
Ничто золото не может остаться Роберт Фрост
Первый зеленый цвет природы — золото,
Ее самый трудный оттенок.
Ее ранний лист — цветок;
Но только так час.
Тогда лист опускается на лист,
Так впал в печаль Иден,
Так рассвет заходит в день
Ничто золото не может остаться.
Время прохождения Майя Анжелу
Твоя кожа как рассвет
Мой как мускус
Одно рисует начало
определенного конца.
Другой, конец
верное начало.
Тщеславие Майя Анжелу
Дай мне руку
Освободи место для меня
вести и следовать
вам
за пределами этой поэтической ярости.
Пусть другие имеют
конфиденциальность
трогательных слов
и любовь к утрате
любви.
Для меня
Дай мне руку.
Бессонница Майя Анжелу
Бывают ночи, когда
сон играет скромно,
надменный и надменный.
И все уловки
, которые я использую, чтобы выиграть
его услуги на моей стороне
бесполезны как уязвленная гордость,
и много более болезненного.
Вопрос Роберт Фрост
Голос сказал, посмотри на меня в звездах
И скажите мне правду, люди земли,
Если все шрамы души и тела
Было не так уж много платить за рождение ребенка.
Все, кто сегодня спит Викрам Сет
Все, кто спит сегодня вечером
Вдали от тех, кого любишь,
Нет руки налево или направо
И пустота наверху —
Знайте, что вы не одиноки
Весь мир разделяет твои слезы,
Некоторые на две ночи или одну,
А некоторым на все годы.
Мы настоящие крутые Гвендолин Брукс
Игроки в пул.
Семерка у Золотой лопаты.
Мы реально крутые. Мы
Закончил школу.Мы
Спрятаться поздно. Мы
Бей прямо. Мы
Пой грех. Мы
Тонкий джин. Мы
Джаз июнь. Мы
Скоро умри.
Горячий и холодный Роальд Даль
Женщина, которую знает моя мама
Зашла и сняла с себя всю одежду.
Сказал, не будучи очень старым,
‘Ей-богу, тебе должно быть холодно!’
«Нет, нет!» воскликнула она. «В самом деле, нет!
Мне чертовски жарко! ‘
Книга Эмили Дикинсон
Нет фрегата лучше книги
Чтобы забрать нам земли,
Ни одним курсерам не нравится страница
Гарцующих стихов.
Этот траверс могут пройти самые бедные.
Без взимания платы за проезд;
Как бережливы колесницы
Это несет человеческую душу!
Когда ты придешь Майя Анжелу
Когда ты приходишь ко мне без приглашения,
Манит меня
В старинные комнаты,
Где лежат воспоминания.
Предлагая мне, как ребенку, чердак,
Сборов дней слишком мало.
Фенечки украденных поцелуев.
Безделушки одолженных любовей.
Сундуки тайных слов,
Я ПЛЫВАЮ.
Слово мужьям Огден Нэш
Чтобы ваш брак был наполнен до краев
С любовью в любящей чаше,
Признайте всякий раз, когда ошибаетесь;
Как только ты прав, заткнись.
Очень короткая песня Дороти Паркер
Однажды, когда я был молод и верен,
Кто-то оставил меня грустный-
Раздробил мое хрупкое сердце пополам;
И это очень плохо.
Любовь к несчастным,
Любовь — это проклятие.
Когда-то было сердце, которое я разбил;
А то, я думаю, хуже.
Мои люди Лэнгстон Хьюз
Ночь прекрасна,
Итак, лица моего народа.
Звезды прекрасны,
Так глаза моего народа.
Красиво и солнце.
Прекрасны и души моего народа.
Всегда женись на апрельской девушке Огден Нэш
Хвалите заклинания и благословляйте чары,
Я застал Эйприл на руках.
Апрель золотой, Апрель пасмурный,
Милостивый, жестокий, нежный, дебоширный;
Апрель мягкий в цветочной томности,
Апрельские холода с внезапным гневом,
Всегда меняется, всегда правда —
Я люблю апрель, я люблю тебя.
справедливость Лэнгстон Хьюз
Эта справедливость — слепая богиня
Это вещь, в которой мы, черные, мудрые:
Ее повязка скрывает две гноящиеся язвы
Возможно, это когда-то были глаза.
Цитат о Сибири (48 цитат)
Я видел только одного англоговорящего человека через всю Сибирь. Голосов: 8
Ян ФрейзерПолезный Не полезно
Я ведущая в программе NBC «Сибирь», и мне очень понравился этот опыт.Голосов: 8
Джойс ЖироПолезный Не полезно
Деревья в Сибири на много миль друг от друга, поэтому собаки такие быстрые.Голосов: 8
Боб ХоупПолезный Не полезно
В тропическом лесу есть Стинг.Теперь в Сибири есть Джек Ди. Кто-то должен был нарисовать короткую соломинку. В данном случае это был тропический лес. Голосов: 8
Джек ДиПолезный Не полезно
Каждое служение Teen Challenge несет ответственность за сбор собственных финансов, но мы помогаем этим работам финансами, молитвами и консультированием, особенно за границей, в таких регионах, как Сибирь, Африка, Южная Америка.Голосов: 8
Дэвид ВилкерсонПолезный Не полезно
Даже в Сибири есть счастье.Голосов: 6
Антон ЧеховПолезный Не полезно
Пробормотанный намек: «Помни, у тебя тут инсульт» замораживает мои суставы, как сибирская волна.Голосов: 6
Джон АпдайкПолезный Не полезно
Тюрьма никого не учит делать добру, ни Сибирь, а человека — да! Мужчина может научить другого человека делать добро — поверьте мне! Голосов: 6
Максим ГорькийПолезный Не полезно
Бекс могла бы это не заметить, если бы она была без сознания.И связали. И в бетонном бункере. В Сибири. Голосов: 6
Союзник картерПолезный Не полезно
Как только «порталы будущего» закроются — в Амазонии, Сибири или Арктике — мы окажемся бессильными повлиять на исход этой ужасной истории.Голосов: 6
Марк ЛайнасПолезный Не полезно
Я знал, что с 10 класса хочу быть в театре и актером.Я ходил в актерскую школу в Сибири, но будущего там не было — а амбиции меня поглотили. Голосов: 6
Андрей ЗвягинцевПолезный Не полезно
Северный Ледовитый океан опоясывает поясом вечных льдов пустыни Сибири и Северной Америки — крайние пределы Старого и Нового миров, разделенные узким проливом, известным как пролив Беринга.Голосов: 6
Юджин СьюПолезный Не полезно
Вы можете ударить моего отца стулом по голове, и он не проснется, но моя мама, все, что вам нужно сделать с моей мамой, — это кашлять где-нибудь в Сибири, и она вас услышит.Голосов: 6
Дж. Д. СэлинджерПолезный Не полезно
Итак, вы отправились в Рим… и попадаем в Стамбул. Вы отправляетесь в Японию … и попадаете в поезд через Сибирь. Путешествие, а не пункт назначения, становится источником удивления. Голосов: 6
Лорина МакКенниттПолезный Не полезно
Японские ученые только что нашли 25000-летнего мамонта во льдах Сибири и собираются его клонировать… Вы думаете, что японцы из всех людей не хотели бы иметь ничего общего с доисторическими животными после того, что случилось с Годзиллой. Голосов: 6
Грег ХиральдоПолезный Не полезно
Но любовь, будь то в Мултане или в ледяной тундре Сибири, будь то зимой или летом, будь то среди богатых или бедных, будь то среди красивых или уродливых, будь то среди грубых или утонченных, любовь всегда просто любовь.Нет никакой разницы. Голосов: 6
Саадат Хасан МантоПолезный Не полезно
Я шокирован, по-настоящему шокирован.Несколько недель назад я был в Сибири, а сейчас только что вернулся с полей на Аляске. По всей Арктике быстро тает вечная мерзлота, повсюду образуются озера и из них вырывается метан. Голосов: 6
Кэти УолтерПолезный Не полезно
Сибирь — это состояние души.Голосов: 4
Ян ФрейзерПолезный Не полезно
Если мы вернем мамонта в Сибирь, может быть, это пойдет на пользу экосистемам, которые меняются из-за изменения климата.Голосов: 4
Хендрик ПойнарПолезный Не полезно
Многие ученые-климатологи больше всего опасаются того, что потепление может растопить арктическую вечную мерзлоту, которая простирается на тысячи миль через Аляску, Канаду и Сибирь.Голосов: 4
Майкл СпектрПолезный Не полезно
Я дружил с русскими, которые сказали, что я должен увидеть Россию.Я приехал туда в 93-м, и это было так захватывающе, я поехал в Сибирь и отлично провел время. Голосов: 4
Ян ФрейзерПолезный Не полезно
Оказывается, на севере Сибири и Юконе есть участки среды обитания, в которых действительно мог жить мамонт.Помните, это было очень пластичное животное, которое выжило в огромных климатических условиях. Голосов: 4
Хендрик ПойнарПолезный Не полезно
Мне всегда больше нравились смелые поступки, чем повседневные нюансы жизни.Позвольте мне выпрыгнуть из самолета, выступить перед комнатой, полной незнакомцев, даже отправиться в путешествие по Сибири. Голосов: 4
Сара КейПолезный Не полезно
Мне посчастливилось стоять на обоих полюсах, но самым отдаленным местом мне показалось Бутугычаг, бывший ГУЛАГ в Сибири.Он полностью отрезан от остального мира. Голосов: 4
Майкл ПэйлинПолезный Не полезно
В 1908 году в сельской Сибири произошла убедительная демонстрация силы высокоскоростных маломассивных астероидов.Удар в Тунгусе обледенел миллионы сосен и около миллиона комаров — и был не больше офисного здания. Голосов: 4
Сет ШостакПолезный Не полезно
В моем списке желаний есть несколько мест, включая Антарктиду, норвежские фьорды и Амазонку.У меня страсть к дикой природе, и Сибирь в моем списке — однако, это может быть слишком далеко. Голосов: 4
Роберт ПауэллПолезный Не полезно
В районе, в котором я вырос, был забор, окружающий водораздел.А если перейти по ту сторону забора, то до Северного полюса и до Сибири ничего не останется. Это абсолютная граница между человеком и природой. Голосов: 4
Дуглас КоуплендПолезный Не полезно
Этот подъем новых глобальных мега-богатых происходит по мере того, как устоявшиеся институты падают.Падение охватило весь спектр — от музыкального бизнеса и традиционных СМИ до автопроизводителей Детройта, которые оказались устаревшими, переигранными и недооцененными предпринимателями из Кремниевой долины, Мумбаи, Шанхая и даже Сибири. Голосов: 4
Роберт КийосакиПолезный Не полезно
Примечателен тот факт, что оспа, бедствие на протяжении тысячелетий, теперь исчезла с лица земли, за исключением двух крошечных пузырьков, один из которых заперт в надежно защищенном помещении в Центре по контролю за заболеваниями в Атланте, а другой хранится в хранилище. Так же безопасное хранилище в Сибири.Голосов: 4
Майкл СпектрПолезный Не полезно
Со времени последнего тура я много путешествовал по Ираку, Кувейту, Сибири, Южной Корее и другим местам и почерпнул несколько, надеюсь, интересных историй.Мы живем в интересное время, и, как бы ни было плохо, я черпаю значительное вдохновение в некоторых вещах, которые вижу, и в людях, с которыми встречаюсь. Я с нетерпением жду возможности выйти в путь и поговорить обо всем этом. Голосов: 4
Генри РоллинзПолезный Не полезно
Сибирь такая большая, это больше идея, чем место Голосов: 3
Ян ФрейзерПолезный Не полезно
В том случае, если мы не хотим терять Дальний Восток и Сибирь, нам нужна единая Европа.Голосов: 3
Гарри КаспаровПолезный Не полезно
В центре Сибири, я думаю, есть такое большое озеро [как Великие озера], но других озер с пресной водой практически нет.Голосов: 3
Курт ВоннегутПолезный Не полезно
Много лет назад, когда я жил в мини-Сибири, которую они называют Восточной Англией, рано утром меня разбудил звук загружаемого пантехникона.Заглянув через занавески, я заметил, как бакалейщик бегает со всем своим имуществом и своей семьей. Голосов: 3
Клайв СинклерПолезный Не полезно
Вы можете найти десятки книг о людях, которые едут по Транссибирской магистрали.Я знал, что мне нужно сделать что-то другое, чтобы пересечь Сибирь. Чтобы водить машину и разговаривать с людьми по дороге, вот как я написал свою книгу «Великие равнины». Я ездил и ночевал в Сибири, но настоящей программы у меня не было. Голоса: 2
Ян ФрейзерПолезный Не полезно
| В пустошах Сибири | |||
| Дыхание ледяного ветра | |||
| Ваундет, как зубчатая сталь; | |||
| Затерянная Сибирь обнаруживает | |||
| Только упадок и смерть. | 5 | ||
| Упадок и смерть одни. | |||
| Не светит лето. | |||
| Ночь чередуется с Днем. | |||
| В пустошах Сибири всегда | |||
| Кровь чернеет, сердце сосет. | 10 | ||
| В пустошах Сибири | |||
| Слез не проливается, | |||
| Потому что они замерзают в мозгу. | |||
| Ничего не ощущается, кроме самой тупой боли, | |||
| Боль острая, но умершая; | 15 | ||
| Боль, как во сне, | |||
| По прошествии лет | |||
| Похороны на пороге, но в бегах | живет и не живет, | ||
| Не живет — и не умирает. | 20 | ||
| В пустошах Сибири | |||
| Есть пески и камни. | |||
| Ничто не цветет ни зеленым, ни мягким, | |||
| Но снежные вершины поднимаются вверх | |||
| И тощие ледяные глыбы. | 25 | ||
| И ссыльный там | |||
| Один с теми; | |||
| Они — часть, и он — часть, | |||
| Ибо пески в его сердце, | |||
| И смертельные снега. | 30 | ||
| Следовательно, в этих отходах | |||
| Никто не проклинает царя. | |||
| У каждого человека язык рассечен | |||
| Северный взрыв, который рубит почти | |||
| Острым скимитаром. | 35 | ||
| И такая гибель каждый древет, | |||
| Пахнет, голодный, | |||
| и холодно-убитый 9029 | |||
| И все же едва ли больше трупа, чем прежде | |||
| Его последний вздох был сделан. | 40 | ||
Арест религиозного лидера свидетельствует о длинной руке российского закона
ОБЩИЙ РАССВЕТ, Россия — Высоко на вершине холма, залитого осенними красками сосны, березы и лиственницы, Алексей Демоседов на несколько минут тихой молитвы. Он направлял свои мысли к своему религиозному учителю, известному как Виссарион, надеясь, что сможет почувствовать его энергию.
Пока он молился, из тонкой деревянной беседки зазвонила группа маленьких колокольчиков.Они принадлежали Церкви Последнего Завета, основанной в 1991 году Виссарионом. Только тогда его звали Сергей Тороп, и он был просто бывшим полицейским и артистом-любителем.
В наши дни г-н Демидов и тысячи других членов церкви считают Виссариона живым богом. Однако российское государство считает его преступником.
На протяжении большей части трех десятилетий г-н Тороп и его последователи практиковали свою веру в относительной безвестности и без вмешательства правительства.
Но это закончилось в сентябре прошлого года, когда его и двух помощников увезли на вертолетах в ходе драматической операции, проводимой федеральными службами безопасности.Следственный комитет России, высший федеральный орган прокуратуры страны, обвинил их в «создании религиозной группы, деятельность которой может повлечь насилие над гражданами», — обвинения они отрицают.
Год спустя трое мужчин по-прежнему содержатся без уголовного обвинения в тюрьме в промышленном городе Новосибирске, в 1000 милях от их церковной общины. Никакого судебного разбирательства не запланировано.
С момента прихода к власти на рубеже веков президент Владимир В. Путин приложил все усилия, чтобы заставить замолчать критиков и не дать любому человеку или группе лиц получить слишком большое влияние.Он вытеснил и заключил в тюрьму олигархов, приглушил работу средств массовой информации и попытался дать отпор политической оппозиции — например, Алексею А. Навальному.
Государство также приняло жесткие меры против нонконформистских религиозных организаций, таких как «Свидетели Иеговы», которые были объявлены вне закона в 2017 году и объявлены «экстремистской» организацией наравне с боевиками Исламского государства.
Несмотря на то, что есть обвинения в вымогательстве и жестоком обращении с членами Церкви Последнего Завета, ученые и эксперты в области уголовного правосудия утверждают, что арест г.Тороп подчеркивает нетерпимость правительства ко всему, что выходит за рамки обычного — даже к небольшой маргинальной группе, живущей посреди леса, во главе с бывшим полицейским, утверждающим, что он Бог.
«Существует идея, что существует определенная духовная сущность русской культуры, то есть консервативные ценности и так далее, что находится в опасности», — сказал Александр Панченко, руководитель Центра антропологии религии Европейского университета в Санкт-Петербурге. В Петербурге, которого попросили выступить в качестве свидетеля-эксперта в административной процедуре, которая могла бы лишить церковь ее правового статуса как церкви, действие, которое, по его словам, было основано на «ложных обвинениях».
«Почему-то новые религиозные движения теперь тоже опасны», — сказал г-н Панченко.
Роман Лункин, руководитель Центра изучения религии и общества Института Европы РАН, сравнил репрессии в отношении религиозных групп с законом 2012 года об «иностранных агентах», который применялся против журналистов. и активисты, критикующие правительство или его консервативную политику.
«Не было судебных дел в отношении Церкви Последнего Завета, которые доказывали бы какое-либо психологическое или иное насилие, например финансовое вымогательство», — сказал г-н.- сказал Лункин. «Это всего лишь антисектантская истерия».
Он сказал, что крайняя удаленность церкви работает против этого. «Практически никто не пропустит их и не попытается защитить, даже в российских либеральных кругах», — сказал он.
С тех пор, как Россия вышла из эпохи атеистического коммунизма после распада Советского Союза, в ее бесчисленных религиях было множество прозелитизаторов, гуру и учителей, таких как г-н Тороп. Когда он основал свою церковь три десятилетия назад, тысячи духовных искателей стекались, чтобы послушать его, когда он читал гномические лекции на мероприятиях по всему бывшему Советскому Союзу.Он принял имя Виссарион, которое, по его словам, означало «животворящий» и было дано ему Богом.
Его «Последний Завет», текст Новой Эры, излагающий набор принципов, сосредоточенных на самосовершенствовании, самоуправлении и сообществе.
Многие верующие бросили свои города, работу и даже супругов в надежде построить лучший мир в суровых условиях леса в сибирской тайге, который в то время находился в четырех часах ходьбы от ближайшей (грунтовой) дороги.
«Это было время эйфории, даже несмотря на то, что это было так трудно», — сказала 50-летняя Иванна Ведерникова, которая присоединилась к церкви в 1998 году и вышла замуж за одного из г-на г-на.Арестованные соратники Торопа. «Мы жили в палатках и производили электричество вручную, но мы знали, что строим новое общество».
Сообщество Обители Рассвета сейчас состоит из примерно 80 семей, живущих в горах, с тысячами других — никто точно не знает, сколько, потому что организация не ведет список — разбросанных по нескольким деревням примерно через полтора часа. проехать, вдоль реки Казыр.
По воскресеньям Виссарион спускался из своей резиденции над круглой деревней, Небесной Обителью, и отвечал на вопросы верующих, которые собирал помощник и объединял в серию, которая теперь состоит из 23 тисненых золотом фолиантов.
В наши дни его последователи говорят, что общаются с ним в тюрьме каждую ночь в 10:05 во время ритуала, который они называют «слияния», что означает интеграция или смешение; они направляют к нему свои мысли в течение 15 минут, и он обращается к ним мысленно.
При аресте г-на Торопа в прошлом году российские власти опирались на обвинения нескольких бывших членов общины, которые говорили об условиях в течение первого десятилетия ее существования. Елена Мельникова, чей муж является бывшим членом церкви, сказала российским государственным СМИ, что, хотя требования о пожертвовании денег не было, это поощрялось.
Она сказала, что некоторые продукты питания были запрещены и что обращаться за медицинской помощью было сложно. Церковь обратила внимание в 2000 году, когда двое детей умерли, потому что община настолько удалена, что они не могли вовремя получить медицинскую помощь. Но г-жа Мельникова также сказала, что условия стали мягче с первых дней.
Обвинения исходят из расплывчатого закона советской эпохи, который использовался для наказания незарегистрированных групп, таких как баптисты, евангелисты и Свидетели Иеговы, сказал г-н Лункин. Прокуратура не ответила на сообщения с просьбой предоставить информацию о статусе дела.
В интервью в прошлом месяце с более чем двумя дюжинами членов церкви ни один из них не сказал, что с ними плохо обращались или испытывали финансовые затруднения, и все, что они могли свободно приходить и уходить на работу или учебу. Они сказали, что церковь не возлагает на них финансовое бремя. Когда власти обыскали дом г-на Торопа, они нашли всего 700 рублей (около 10 долларов).
Г-н Тороп и его церковь не проявляли политической активности и не выступали против правительства. Вместо этого последователи считают, что именно их независимость от нормальной русской жизни сделала их церковь мишенью.«Мы создали самодостаточное общество, и наша свобода опасна для системы», — сказал 46-летний Александр Комогорцев, ученик, который 11 лет проработал милиционером в Москве, прежде чем переехать в одну из самых больших деревень. много лет назад.
«Мы показали, как можно жить вне системы», — сказал он, хлынув на завтрак, состоящий из салата и картофельных клецок, о том, насколько приятно было работать руками.
Таня Денисова, 68 лет, последователь с 1999 года, сказала, что церковь была сосредоточена на Божьем суде, а не на политике.Она переехала в село в 2001 году после развода с мужем, который не хотел присоединяться к церкви.
«Мы приехали сюда, чтобы уйти от политики», — сказала она.
Как и другие верующие, г-жа Денисова придерживается вегетарианской диеты, в основном из продуктов, выращенных в ее большом саду. Картины Виссариона, которого называют «учителем», и репродукции его картин висят во многих комнатах ее дома.
Каждая деревня, в которой живут последователи, как, например, Петропавловка г-жи Денисовой, функционирует как «сплоченная семья», где главы домохозяйств собираются каждое утро после короткой молитвенной службы для обсуждения неотложных коммунальных работ, которые необходимо выполнить в течение дня, и с еженедельным вечером. сессии, на которых члены сообщества могут решать споры, запрашивать помощь или предлагать помощь.
На одном недавнем собрании члены одобрили две новые свадьбы после того, как убедились, что обрученные пары готовы к свадьбе.
Для многих верующих арест их лидера в сочетании с пандемией коронавируса является знаком приближения Судного дня.
Другие сказали, что считали его арест исполнением пророчества, сравнивая тяжелое положение своего учителя с положением Иисуса более 2000 лет назад.
Станислав Казаков, директор небольшой частной школы в селе Черемшанка, сказал, что арест сделал учителя более известным в России и за рубежом, что, как он надеялся, привлечет больше приверженцев.
Г-н Казаков сказал, что его школа, как и другие общественные учреждения, подвергалась неоднократным проверкам и штрафам с 2019 года, при этом полиция допросила не менее 100 учеников в возрасте 8 лет. Он сказал, что арест и запугивание со стороны полиции сделали общину сильнее.
«Они думали, что без него мы развалимся», — сказал он. «Но в прошлом году мы вернулись к сообществу, которое объединяет друг друга».
48 лучших известных цитат о Сибири
Лучшие цитаты о Сибири
Просмотрите 48 самых известных цитат и высказываний самых любимых авторов о Сибири.
Любимые цитаты из Сибири
1. «Ya sé que no vas colgarla de adorno. Si fueras un Artista plástico Emergente y tuvieras ganas de epatar al personal quizás sí. Aunque creo que ya lo han hecho, включая con perniles de mamuts hallados congelados en la Taiga Siberiana. Y ya» sabes la repetición mata el arte, colega «.
Автор: Альберто Фернандес Де Агирре
2. «Бекс могла бы это не заметить, если бы она была без сознания.И связали. И в бетонном бункере. В Сибири ».
Автор: Элли Картер
3. «Даже в Сибири есть счастья».
Автор: Чехов Антон
4. «Я употребил слово« проза »на Транссибирском тракте в раннем латинском смысле prosa dictu. Поэма показалась мне слишком пафосной, слишком узкой. Проза более открытая, популярная».
Автор: Блейз Сендрарс
5.«Деревья в Сибири находятся на расстоянии миль друг от друга, поэтому собаки такие быстрые».
Автор: Боб Хоуп
6. «Если любовь Бога охватит весь мир и если каждый, кто не верит в Него, погибнет, тогда, несомненно, следует задать этот вопрос: когда, по прошествии двух тысяч лет, Божий план вступит в силу для миллиарда людей, он так любит в Китае? Или за 840 миллионов в Индии? Или миллионы в Японии, Афганистане, Сибири, Египте, Бирме ·.. И так далее? Почему Бог, «так возлюбивший мир», открыл свое послание лишь крошечному меньшинству людей на земле, оставив большинство в невежестве? Можно ли поверить в то, что Отец всего человечества выберет в качестве своего избранного народа маленькую ближневосточную нацию, Израиль, откроет Свою волю исключительно им, будет сражаться вместе с ними в их битвах за выживание и только после того, как они не смогут достучаться до любая другая группа, обновит Его план спасения мира, послав Его «единородного сына» не в мир, а, опять же, исключительно в Израиль? »
Автор: Чарльз Темплтон
7.«Ее звали … г-жа Марина Орлова, и она выросла в Сибири. Позже она скажет ему, что ненавидит американский обычай постоянно улыбаться:« Они как шимпанзе », — сказала она в своем горьком восклицании. Она скривилась, гротескно скрестив зубы. «Эээ!» — сказала она. «Я улыбаюсь тебе! Эээ! Это отвратительно ».
Автор: Дэн Чаон
8. «В тот день, когда я прибыл в Якутск со своим коллегой Питером Осносом из The Washington Post, было 46 дней ниже.Когда наш самолет приземлился, дверь замерзла, и потребовалось около получаса, чтобы мощный нагнетатель горячего воздуха — стандартное оборудование в сибирских аэропортах — сломал ледяную пломбу. Выйти на улицу было все равно, что попасть на другую планету, потому что при таких низких температурах все кажется нормальным. Воздух горит. Звуки хрупкие. Каждое дыхание парит в удушающем замедленном облаке, добавляя к ледяной дымке, которая пронизывает город и размывает солнце. Когда дыхание превращается в ледяную пыль и почти бесшумно падает на землю, сибиряки называют это шепотом звезд.»
Автор: Дэвид К. Шиплер
9. «Каждое служение Teen Challenge несет ответственность за сбор собственных средств, но мы помогаем этим работам финансами, молитвами и консультированием, особенно за границей, в таких регионах, как Сибирь, Африка, Южная Америка».
Автор: Дэвид Вилкерсон
10. «Это потому, что марксизм смотрит на вещи в целом и по отношению друг к другу — или пытается это сделать, но его ограничения на данный момент не важны.Человек, находящийся под влиянием марксизма, считает само собой разумеющимся, что событие в Сибири повлияет на событие в Ботсване. Я думаю, что вполне возможно, что марксизм был первой попыткой для нашего времени [написано в 1971 году] за пределами формальных религий, мировоззрения, мировой этики. Он пошел не так, как надо, не мог предотвратить деление и подразделение, как и все другие религии, на все меньшие и меньшие часовни, секты и вероисповедания. Но это была попытка ».
Автор: Дорис Лессинг
11.«Мой отец будет ходить на концерт Trans-Siberian Orchestra каждый год. Я имею в виду, он полностью увлечен этим».
Автор: Эдди Транк
12. «Сколько раз светило солнце, сколько раз завывал ветер над пустынными тундрами, над унылой необъятностью сибирских тайг, над коричневыми пустынями, где сияла соль Земли, над высокими вершинами, увенчанными серебром, над дрожащими джунглями, над холмистыми лесами тропиков! День за днем, на протяжении бесконечного времени, пейзаж менялся в незаметных чертах.Давайте улыбнемся иллюзии вечности, которая появляется в этих вещах, и, хотя так много временных аспектов угасает, давайте послушаем древний гимн, захватывающую песню морей, которая приветствовала так много цепей, поднимающихся к свету ».
Автор: Эмиль Арган
13. «Лучше бы я родился в России девятнадцатого века. Я был бы принцем таким-то, а вы граф такой-то. Мы бы вместе охотились, дрались, были соперниками в любви, имели наши метафизические жалобы, пьем пиво, наблюдая закат с берегов Черного моря.В более поздние годы мы вдвоем будем замешаны в Восстании «Что-то или другое» и сосланы в Сибирь, где мы умрем. Гениально, не правда ли? »
Автор: Харуки Мураками
14. «Вот она, одетая в спортивный костюм и длинное шерстяное пальто на пять размеров больше для нее, ее кудри скрывает массивная серая шапка-ушанка — такой образ мог бы эффективно справиться только кто-то в Сибири 1930-х годов … .или в высшей степени угловатой мужской моделью.»
Автор: Хилари Дафф
15. «Сибирь — это состояние души».
Автор: Ян Фрейзер
16. «Сибирь такая большая, что это скорее идея, чем место»
Автор: Ян Фрейзер
17. «По оценкам ученых, вечная мерзлота Сибири содержит останки 150 миллионов мамонтов, что примерно на 8 миллионов больше, чем 142 миллиона русских, живущих на поверхности земли в России сегодня.»
Автор: Ян Фрейзер
18. «Он отражает, как оптический прибор, и так чутко реагирует на изменения погоды, что кажется не сушей, а частью неба. И вместе с тем, Байкал явно азиатский: если бы караван верблюдов мог каким-то образом перевезти Байкал через Сибирь в Европу, и любопытные покупатели развернули его на рынке, никто бы не принял его за озеро оттуда ».
Автор: Ян Фрейзер
19.«Я видел только одного англоговорящего человека через всю Сибирь».
Автор: Ян Фрейзер
20. «Вы можете ударить моего отца стулом по голове, и он не проснется, но моя мама, все, что вам нужно сделать с моей мамой, это кашлять где-то в Сибири , и она вас услышит».
Автор: Дж.Д. Сэлинджер
21. «В тропическом лесу есть Стинг. Теперь у Сибири есть Джек Ди. Кто-то должен был вытащить короткую соломинку.В данном случае это был тропический лес ».
Автор: Джек Ди
22. «Молодые люди думают, что неудача — это сибирский конец линии, изгнание из всех живых, и склонны делать то, что сделал я тогда, — а именно прятаться».
Автор: Джеймс Болдуин
23. «Я мог бы вылить свою любовь в кофейную чашку, и дрожащие скептики умоляли меня выпить ее холодным зимним утром. И могут ли они пить из моей кофейной чашки? Нет, потому что это не похоже на то, что там кофе, или даже горячий шоколад.Моя любовь — единственное, чем наполняется эта чаша, и все знают (ну, все, кроме Агаты, знают), что ты не можешь пить мою любовь, ты можешь только ее съесть. Это потому, что моя любовь заморожена, как 32 градуса, развернута вокруг 180 градусов, переведена на инуитов, отправлена в Сибирь, обучена в ГУЛАГе и отправлена обратно в США в виде мартини на камнях барменом по имени Мартин Рок ».
Автор: Джарод Кинц
24. «Я занимаюсь любовью, как Сибирь, только с меньшим количеством тепла и большим чувством изоляции.»
Автор: Джарод Кинц
25. «Куда вы ее отправили?» «Сибирь. Прекрасно в это время года. Боюсь, немного отдаленно. Ей потребуются недели, чтобы найти город, и еще больше времени, чтобы организовать транспорт обратно в Штаты». губы изогнулись. Мне не хотелось смеяться, но образ моей полувысячелетней бабушки, пробирающейся по снегу, был довольно забавным. «Ты болен, ты это знаешь?» «Что я могу сделать? Я думала, такая бессердечная сука, как она, будет чувствовать себя в тундре как дома.»
Автор: Джей Уэллс
26. «Большинство языков, на которых говорят несколько тысяч человек, настолько сложны, что у вас кружится голова; язык сибирских пастухов яков намного сложнее, чем язык торговцев облигациями Манхэттена».
Автор: Джон МакВортер
27. «Из-за их мягкого тела и эфемерного характера маловероятно, что биологические свидетельства грибов будут обнаружены в археологических данных. Этот факт создает определенные трудности для определения древности современного культурного использования психоактивных грибов, таких как грибы в Мексике. и Сибирь, и еще больше затрудняет определение того, были ли психоактивные грибы признаны и использованы группами исторической культуры, которые в настоящее время вымерли.»
Автор: Джон Раш
28. «Вы и Ракель должны возглавить атаку на объект IPCA. Где это? Исландия? Сибирь?» «Иллинойс», — ответила Ракель. «Нормально, Иллинойс, в паре часов от Чикаго», — фыркнул я. «Наконец-то у IPCA появляется чувство юмора».
Автор: Кирстен Уайт
29. «Был ясный, бледно-голубой, как глаза сибирской хаски. У людей просто не было таких глаз.»
Автор: Лорелл К. Гамильтон
30. «А если есть вода, то пусть из реки. А если есть мир, пусть будет от тишины и забвения. От медленного оседания пыли на ветхом доме, на утраченной истории, на похороненной женщине. тихо в географию.И если есть память, пусть она будет бессвязной и бессмысленной, пусть она нарушит понимание и логику, пусть она поднимется, как птицы или руки, в кроваво-голубую кость неба, шепча ничего, кроме сказанного.(…) Пусть кто-нибудь потеряет подписи ко всем фотографиям; пусть они вливаются в новую логику и формы, которые нас переживают. — «Сибирь: Натюрморт движущегося изображения» (6. Репрезентация) »
Автор: Лидия Юкнавич
31. «Насколько далеко человек путешествует, насколько видит человек, от башен Тадж-Махала до сибирских дебрей, он может в конце концов прийти к неудачному выводу — обычно когда он лежит в постели, глядя на соломенный потолок какого-то некачественного жилья. в Индокитае », — пишет Суизин в своей последней книге, посмертно опубликованной« Местонахождение, 1917 »(1918).«Невозможно избавиться от безжалостной, назойливой лихорадки, обычно известной как Домашняя. Однако после семидесяти трех лет мучений я нашел лекарство. , ваши точные координаты дома, ваши долготы и широты. Только тогда вы перестанете оглядываться и увидите захватывающий вид перед собой ».
Автор: Мариша Пессл
32. «Он провел недели на нетронутом морозном берегу озера Байкал в Сибири.Он напился до дурака в сказочных кровавых публичных домах старого Дубровника, бездельничал в дымных притонах в Лаосе, наслаждался отключением электроэнергии в Нью-Йорке в 1977 году, а совсем недавно пировал с девушками из Вегаса в номере Дина Мартина в Белладжио. Он наблюдал, как индуистские трезвенники смывают свои грехи в Ганге, танцевали полуночное танго на бульваре в Буэнос-Айресе и кусали фальшивую гейшу в тени павильона сёгуна в Киото ».
Автор: Мэтт Хейг
33.«Иди, сыграй в свою любимую игру», — почувствовав гул предвкушения в животе, Эндрю невинно улыбнулся своему альфе. «Понятия не имею, что вы имеете в виду», — Хоук указал на него пальцем. «Я хочу, чтобы мой спокойный собранный лейтенант вернулся к концу недели, или я упаковываю тебя в коробку и отправляю в гребаную Сибирь», — ухмыльнулся Эндрю. «Я слышал, в это время года там хорошо».
Автор: Налини Сингх
34. «Что мне понравилось, так это поездка на поезде. Это заняло час, и этого было достаточно, чтобы я мог откинуться назад на сиденье с закрытыми глазами, почувствовать, как стыки в рельсах поднимаются и бьют по моему телу, а иногда и всматриваться. из окна и вижу продуваемую ветрами пустошь и представляю, что я на Транссибирской магистрали.Я читал об этом, видел картинки в книге и решил, что когда и как сложится жизнь, однажды я поеду из Москвы во Владивосток на этом поезде, и я тренировался произносить названия: Омск, Томск, Новосибирск, Иркутск, их было трудно произносить со всеми их твердыми согласными, но с момента поездки в Скаген каждое путешествие, которое я совершал на поезде, было потенциальным отправлением в мое собственное большое путешествие ».
Автор: Пер Петтерсон
35.«Моя лучшая подруга. У меня была моя лучшая подруга. Если бы она была у меня, я бы оправился от того, что случилось в Сибири. Я мог бы продолжить свою жизнь».
Автор: Ришель Мид
36. «Мы могли бы, вы знаете, пойти за хот-догами. Не волнуйтесь — они на самом деле не собаки. Это просто название. Это те мясные штучки, которые вы кладете на булочки — это своего рода хлеб… а затем вы увлекаете их другими вещами и… — Я знаю, что такое хот-дог, — прервал его Марк. «Вы делаете?» — спросил я, законно удивленный.«Как?» «Мы не тот пульт. У нас есть телевидение и фильмы. Кроме того, я уехал из Сибири, знаете ли. Я был в США». «Правда? Вы пробовали хот-дог?» «Нет, — сказал он. «Мне предложили один… но он не выглядел так аппетитно». «Что!» — воскликнул я. «Богохульство. Они восхитительны». «Разве они не сжали части животных?» он толкнул. «Ну да… Думаю, да. Но колбаса тоже». Марк покачал головой. «Я не знаю. Что-то не так с хот-догом.» «Не правильно? Думаю, вы имеете в виду именно так «.
Автор: Ришель Мид
37. «Оттуда мы сели на пригородный рейс в Филадельфию, а оттуда в Сиэтл, а теперь и в Фэрбенкс. Это немного напомнило мне сумасшедшие полеты, которые мне пришлось совершить из , Сибирь, , обратно в США. также прошел через Сиэтл. Я начинал верить, что этот город был воротами в безвестные места ».
Автор: Ришель Мид
38.«Non dovresti essere immagini al freddo, visto che vieni dalla Siberia?» «Non credo che la Siberia sia come la immagini.» «Io la immagino come un deserto artico« risposi Sincera ». . »
Автор: Ришель Мид
39. «Когда эта маленькая сибирская птичка упала с неба над рекой Грея, не один, а два раза, он принес с собой сладость случая в любом месте, уверенность в чуде во всех местах.И если это не благодать, я не знаю, что это ».
Автор: Роберт Майкл Пайл
40. «Чукчи, коренной народ Сибири, имели свой особый способ борьбы с непокорными ветрами. Чукотский мужчина пел:« Западный ветер, посмотри сюда! Посмотри на мои ягодицы. Мы собираемся дать вам немного жира. Прекратите дуть! »Европейский посетитель девятнадцатого века, который сообщил об этом ритуале, описал его следующим образом:« Человек, произносящий заклинание, позволяет своим штанам спуститься вниз и сопротивляется подветренной стороне, выставляя свои голые ягодицы ветру.При каждом слове он хлопает в ладоши ».
Автор: Роберт Райт
41. «Я пережил зиму в Сибирь , когда мне было десять». «Что вы делали в Сибирь в десять лет?» — с сомнением спросил Бойд. «В поисках Санта-Клауса» (Грех) »
Автор: Сантино Хасселл
42. «Лучше всего любить свою семью, как амурского тигра — с расстояния, желательно разделенного решеткой».
Автор: Стефан Пастис
43.«Неужели он так похож на монстра, которого Джеймс выследил по всей Сибири?» Ее глаза широко открылись, а затем начали дико метаться от Эдварда к Сету и ко мне, вокруг и вокруг. «Не то же самое?» — прорычала она в сопрано своей маленькой девочки. «Невозможно!»
Автор: Стефани Майер
44. «Mi ero ripromesso che prima dei quarant’anni avrei vissuto da eremita nei boschi. Sono andato a stare per sei mesi in una capanna siberiana, sulla sponda del lago Bajkal (…). D’inverno temperature di meno trenta gradi, д’эстате глиорси в рива-аль-лаго. Insomma, un paradiso. Mi sono portato libri, sigari e vodka. Il resto — spazio, sealnzo e solitudine — c’era già. «
Автор: Сильвен Тессон
45. «Жизнь — невыразимый ад только потому, что она иногда прекрасна. Если бы мы только могли быть несчастными все время, если бы не могло быть таких вещей, как любовь, красота, вера или надежда, если бы я мог быть абсолютно уверен, что мои любовь никогда не вернется: насколько проще будет жизнь.Можно было бродить по сибирским соляным копям существования, не заботясь о счастье. К сожалению, счастье есть. Всегда есть шанс (около восьмисот пятидесяти к одному), что другое сердце придет ко мне. Я не могу не надеяться, сохранять веру и любить красоту. Довольно часто я не так несчастен, как хотелось бы ».
Автор: Т.Х. Уайт
46. «Дальше на север я встретил сибирского отшельника, который жил в предгорьях Уральских гор.Его жизненной страстью была борьба с черными медведями … в обнаженном виде (он, а не медведи). Он не знал, зачем он это сделал. Отшельник знал только одно: если он перестанет бороться с медведями, то умрет ».
Автор: Таона Думисани Чивенеко
47. «Я хочу, чтобы вы прочитали« Бог видит истину, но ждет », — сказала Мать. «Толстой пишет о человеке, ошибочно обвиняемом в убийстве, который проводит остаток своей жизни в лагере для военнопленных. Двадцать шесть лет спустя, будучи заключенным в Сибири, он встречает настоящего убийцу и имеет возможность освободиться. но предпочитает не делать этого.Его тоска по дому покидает его, и он умирает ». Я спрашиваю маму, почему эта история имеет для нее значение.« Каждый из нас должен столкнуться с нашей собственной Сибирью, — говорит она. — Мы должны прийти к миру в пределах нашей собственной изоляции. Никто не может нас спасти. Мой рак — это моя Сибирь. «Внезапно две белые птицы размером с зяблика бросаются перед нами и приземляются на снег».
Автор: Терри Темпест Уильямс
48. «Папа и мама в колхозе. Бедный ребенок плачет, когда идет один. Нет хлеба и нет жира. Вечеринка закончилась. Все это не ищи ни нежного, ни кроткого. штампы И отправляет нас в сибирские лагеря38 «
Автор: Тимоти Снайдер
лучших 70 цитат из Сибири известных авторов
Приятного чтения и поделитесь со всеми 70 известными цитатами о Сибири .
«Ее провели в проход, где единственный свет исходил от сальной свечи в руке раввина. В доме пахло куриным супом. За тысячу миль, которые она, Роза и дети проделали из Сибири, переходя, как свертки, от поселения к еврейскому поселению, иногда в домах, часто в хижинах, этот запах был единственной постоянной, как если бы они следовали по его следу, принюхиваясь. , как собаки. Какими бы бедными ни были их хозяева, в их честь была убита курица, потому что этого требовало гостеприимство.”
— Ариана Франклин
«Даже в Сибири есть счастье».
— Антон Чехов
«Куда вы ее отправили?»
«Сибирь. Прекрасное время года. Боюсь, немного отдаленно. Может потребоваться несколько недель, чтобы найти город, и еще больше времени, чтобы организовать транспорт обратно в Штаты ».
Мои губы скривились. Мне не хотелось смеяться, но образ моей полувысячелетней бабушки, пробирающейся по снегу, был чем-то вроде смешно. «Ты болен, ты это знаешь?»
«Что я могу сделать? Я думал, что такая бессердечная сука, как она, будет чувствовать себя в тундре как дома.”
— Джей Уэллс
«Сибирь: она занимает одну двенадцатую суши всей Земли, но это все, что она наверняка оставляет в уме. Унылая красота и неизгладимый страх ».
— Колин Туброн
«Евреям, которые хотели иметь свою землю, где они могли бы организоваться и жить в соответствии со своими традициями, Сталин предложил унылую территорию в Восточной Сибири: Биробиджан. Возьми это или оставь. Всякий, кто хочет жить как еврей, должен ехать в Сибирь; если кто-то отказывался от Сибири, значит, он предпочитал быть русским.Третьего пути не было. Но если еврей хотел быть русским, что он может, что ему делать, если русские отказывают ему в доступе в университет, называют его жидом, настраивают на него погромщиков и заключают союз с Гитлером? Он ничего не может сделать, особенно если он женщина ».
— Примо Леви
«Россия возьмет на себя новые обязательства. Сибирь, незамерзающая, станет землей ».
— Лидия Юкнавич
«Рик уставился на братьев-львов. Как Локк их еще не убил, он не знал.Если бы ничто иное, Рик уже бы их … уже справился. Были бы живы, но в Сибири ».
— Шелли Лоренстон
«Ее звали … Марина Орлова, она выросла в Сибири. Позже она скажет ему, что ненавидит американский обычай постоянно улыбаться: «Они как шимпанзе», — сказала она своим горьким восклицательным голосом. Она скривилась, гротескно оскалив зубы. «Эээ!» она сказала. «Я улыбаюсь тебе! Эээ! Это омерзительно».
— Дэн Чаон
«Я видел только одного англоговорящего человека через всю Сибирь.”
— Ян Фрейзер
«Дорогу вокруг и между домами не вспахивали, но Яша не позволял этому тормозить.
Он усмехнулся мне в зеркало заднего вида. «Нет проблем. Это как Сибирь».
«Ты никогда не был в Сибири», — сказал Ян, его глаза все еще искали любое движение, кроме нашего.
«Верно. Но не значит, что Сибирь не похожа».
— Лиза Шеарин
«В тропическом лесу есть Стинг. Теперь в Сибири есть Джек Ди.Кто-то должен был нарисовать короткую соломинку. В данном случае это был тропический лес ».
— Джек Ди
«Вы можете ударить моего отца стулом по голове, и он не проснется, но моя мама, все, что вам нужно сделать с моей мамой, — это кашлять где-нибудь в Сибири, и она вас услышит».
— Дж. Д. Сэлинджер
«Положение Сталина в Восточной Азии теперь было довольно хорошим. Если японцы намеревались бороться с Соединенными Штатами за контроль над Тихим океаном, было почти невероятно, что они столкнутся с Советами в Сибири.Сталину больше не приходилось бояться войны на два фронта. Более того, нападение Японии должно было вовлечь в войну Соединенные Штаты как союзника Советского Союза. К началу 1942 года американцы уже вели бой с японцами в Тихом океане. Вскоре американские корабли снабжения дойдут до советских портов на Тихом океане без препятствий для японских подводных лодок, поскольку японцы занимали нейтральную позицию в советско-германской войне. Красная Армия, принимавшая американские припасы с востока, была совершенно другим противником, чем Красная Армия, обеспокоенная японским нападением с востока.Сталину просто пришлось воспользоваться американской помощью и побудить американцев открыть второй фронт в Европе. Тогда немцы будут окружены, и победа Советского Союза обеспечена ».
— Тимоти Снайдер
«Северный Ледовитый океан окружает пояс вечных льдов, пустыню, ограничивающую Сибирь и Северную Америку,
— крайние пределы Старого и Нового миров, разделенные узким проливом, известным как пролив Беринга».
— Юджин Сью
Сибирь Цитаты Картинки
Хотите увидеть еще фотографии цитат из Сибири? Нажмите на изображение цитат из Сибири, чтобы просмотреть его в полном размере.
Правдивая история Ленни Сибирь. Биографическая статья о поэте Иоанне… | Джо Эббит
Угол Бери Нью Роуд и Грейт Читам Стрит Ист, в Солфорде, Манчестер, находится ровно в ста шестидесяти девяти целых пяти десятых милях от того места, где я вырос, в Эссексе.
Это хорошие три часа езды на машине, если на M1 нет пробок. Даже сейчас это кажется огромным расстоянием; Когда я был пригородным ребенком на юго-востоке, самый дальний север, о котором я когда-либо путешествовал, был в воскресенье вечером, когда улица Коронации была последней линией защиты перед сном.Моя семья была и остаюсь ярыми поклонниками этой программы, что я всегда объяснял близостью моих родителей к лондонскому Ист-Энду в детстве. Я понимаю это влечение к незнакомому. Каким бы далеким географически ни был Манчестер для юного южанина, я начал обнаруживать, что — вдали от Корри — он был домом для некоторых из моих самых захватывающих контркультурных сокровищ, и их ценили еще больше за то, что они казались прийти откуда-то настолько отличным от того, что я знал.Кузнецы, Каменные розы и Оазис — все вышли из города, и каждый привез с собой что-то свое; то, что я мог испытать, не было похоже ни на что из пригорода. Было что-то захватывающее в явно не гламурных жизнях, которые изображали эти манкунианцы, и поэзия одного человека запечатлела все это в великолепно-сардонической северной окраске.
*
Когда панк впервые поразил север Англии, Джону Куперу Кларку было уже под тридцать. Нельзя сказать, что это уже давно, но это означало, что существовала опасность, что он мог быть замечен как сторонний наблюдатель, ищущий обрезки восстания, в основном возглавляемого подростками.Он вспоминает, что когда он только начинал, он был членом «Коммунистического союза молодежи, приносящего пользу местной компартии». У него определенно была политическая подоплека для этого, и ни один молодой новичок не мог ему в этом отказать, но он счастлив признать, что «впал в это», вероятно, потому, что «уже выглядел как панк». Все просто сошлось. Когда он попытался подать заявку на вступление в актерский союз Equity, ему сказали, что есть еще один член по имени Джон Купер Кларк, и поэтому он подал заявку от имени Ленни Сибирь.Это панк-прозвище, если я когда-либо слышал его. Он определенно должен был бороться за принятие; в конце концов, он пытался донести поэзию, традиционно в пределах «понятийных параметров», до одетой в кожу блестящей толпы. В своей неподражаемо веселой манере он вспоминает, что «бутылки были плохими, [и] мокрота могла быть не менее устрашающей по-своему». И все же он каким-то образом наткнулся на одну из самых важных сцен в истории музыки и начинал вставать на ноги, поскольку его политизированные стихи находили более чуткую аудиторию.Более того, литературный истеблишмент его не понимал, да и панки этого не хотели. Как сказал ливерпульский поэт Пол Фарли: «У него был акцент, он безжалостно и громко рифмовал, это рецепт для людей, которые думают, что на самом деле нет ничего нюансированного».
Нет ничего более далекого от истины; нюанс был политическим, и тот факт, что истеблишмент этого не понимал, лишь подчеркивал суть дела. В конце семидесятых — начале восьмидесятых, когда консервативное правительство Тэтчер действительно начало менять облик классовой системы, раскол между севером и югом становился все более напряженным.Уменьшение влияния профсоюзов и приватизация государственных компаний фактически опустошили работающее население промышленных городов и вызвали сильный гнев по поводу изменений, проводимых югом. С приходом Купера Кларка эти люди, чьи жизни были разрушены социальным неравенством, теперь имели перед собой голос, который фиксировал каждую разорванную сцену, свидетелями которой они были в своей жизни. Бизли-стрит, , по словам номинального панка Вини Рейли, «это просто картины жизни в Солфорде во времена рабочего класса».Для других это «поэтическая картина Лоури» того десятилетия. Купер Кларк в прошлом предполагал, что это ненастоящее место, что оно может быть в любом городе, но я не склонен верить в это. Улица, изображенная на нем, «полная несчастных случаев и блох», не была похожа ни на что, что я когда-либо видел.
Молодежь из рабочего класса внезапно стала частью искусства, которое никто никогда не думал, что может заинтересовать их. Неудивительно, что правительство забеспокоилось. Панки и поэты не должны были смешиваться. Однако это не означает, что мое внимание сразу же привлекла политика стихов Джона Купера Кларка.В середине первого десятилетия этого тысячелетия произошло возрождение эстетики DIY, столь превалирующей в Манчестере в семидесятые годы, в первую очередь со стороны Arctic Monkeys из Шеффилда. Фронтмен Алекс Тернер, который называет Купера Кларка «моим героем», начал упоминать имя поэта в нескольких интервью, ссылаясь на его творчество как на прямое влияние на его собственные тексты. В детстве я обожал слова Тернера. Дебютная пластинка группы была украшена его необычным акцентом, и это было, на мой взгляд, окончательным признаком подлинности.Набег на влияния Тернера привел меня к Куперу Кларку, и мне потребовалось всего несколько отрывков из этой «лаконичной медлительности», чтобы убедить меня, что это еще один голос, который стоит послушать.
По сей день Купер Кларк выпустил только один сборник своих стихов «Десять лет в рубашке с открытым воротом», а также несколько альбомов его слов, вложенных в музыку. Судя по всему, он не особо заботится о музыкальных аранжировках, «несомненно, своего времени», но его голос по-прежнему звучит свежо и актуально.Трудно спорить с тем, кто считает, что его стихи по-настоящему читать только он. У него голос, настолько характерный и специфичный для предмета, что вы можете только тщетно пытаться воссоздать его в своей голове. В панк-дни он гремел, как пулемет, перебирая слова, как будто ему не терпелось спуститься со сцены, но в этом и был смысл панка — очевидно, Ramones раньше шутили, что по мере того, как их сет становился короче, они были становиться лучше. Если вы слушаете его в разговоре, есть тенденция обдумывать каждое слово, считать каждый слог.
Из его стихов именно «История любви в перевернутом виде» (, более часто называемый «Тват») впервые насторожило меня и застало меня врасплох. В том же духе, что и в 130-м сонете Шекспира, нужно оскорбить объект стихотворения в идеально составленных рифмующихся куплетах, прежде чем поставить острую изюминку игровой площадки. Это было буквально не похоже на то, что я когда-либо слышал раньше. I Wanna Be Yours служил романтическим противоядием от любовной поэзии, которую мне вбивали в уши в школе, а Очевидно, Chickentown был безжалостным и до смешного грубым.В его работе была мрачность, и я это понимал. Это было то же самое, что сделало Смитов такими милыми; страдания и тьма описаны в веселой манере. Но что наиболее важно для меня и всех людей, с которыми Купер Кларк выступал в период расцвета панка, это был первый раз, когда мы смогли понять стихотворение, не разбирая каждую строчку. Это и тот факт, что он был, по словам Элвиса Костелло, «чертовски забавным».
И все же была очень конкретная причина, по которой я не связался с его более политическими стихами.Точно так же, как рабочий класс был исключен из поэзии до того, как бард из Солфорда лишил его претензий, я чувствовал себя отключенным, потому что не мог полностью относиться к тому образу жизни, о котором писал Купер Кларк. Мало того, временами казалось, что со стороны тех, кто присутствовал, когда он впервые вышел из поэтических рядов, были намеренные усилия, чтобы скрыть его от кого-либо за пределами рабочего сообщества; Спустя более чем двадцать лет после поэзии они все еще чувствовали, что намерение будет потеряно для постороннего.Я всегда находил противоречивую классовую идеологию. Мы счастливы принять нашу позицию, даже до точки яростной защиты, когда она нам подходит, но готовы отказаться от нее ради какой-то другой выгоды. Мы ненавидим систему, но гордимся своим местом. Я уже привык к тому, что разделение между севером и югом было жарким спором на музыкальной сцене — девяностые годы были во главе битвы брит-попа между Oasis и Blur, — но я никогда не чувствовал этого так сильно, как каждый раз, когда кто-то объявлял Купера Кларка своим собственность севера.Тони Уилсон, основатель ныне несуществующей фабрики Factory Records в Манчестере, заявил, что панк имеет смысл только в Манчестере, потому что он «изобретен, чтобы уйти от скучности пригородного Лондона». Я был из скучного пригорода Эссекса. Но я жертва обстоятельств. Я бы ничего не изменил, но я не хотел расти из среднего класса; или, как недавно назвал меня загадочный «калькулятор британского класса» BBC, «технический средний класс».
Я чувствовал себя посторонним, смеющимся над кульминацией, не услышав остальной части анекдота.Расстояние от моего разума до Солфорда было как никогда велико.
*
Все снова изменилось совсем недавно, когда я обнаружил, что поэт переехал на юго-восток Англии: в мой уголок страны. Эта новость стала еще более важной после того, как я узнал, что точным местом его переезда был Уивенхо, тихий гражданский приход на берегу реки Колн. Проще говоря, Солфорд это не так. Теперь это был шанс примирить расстояние, объявить поэта голосом того места, откуда я родом.Более того, это откровение, казалось, подорвало образ Купера Кларка, созданный севером. Как он мог быть голосом севера, литературным спасителем рабочего класса, если он был готов уединиться в сонном городке, где, если смотреть со стороны, панк, вероятно, вообще не существовал?
Я никогда раньше не был в Уивенхо. Изрядное количество воскресений в детстве я провел в некоторых частях побережья Эссекса, в первую очередь в Саутенде, и я не могу с уверенностью сказать, что я его большой поклонник.Похоже, что это тоже не Купер Кларк. Однажды он заметил, что «Саутенд имеет необычное отличие в том, что вы можете осмотреться, и, даже учитывая тот факт, что он пришел в упадок, вы можете видеть, что в любом случае он никогда не был хорош».
Ничего из того, что я встретил, не заставило его перейти к вычислениям Вивенхо с тем, что я уже знал о нем. Единственным логичным шагом было поехать в город, поэтому я проехал сорок с лишним миль по A12, свернул направо на Ректори-роуд и остаток пути следил за трактором. Притоки отходят от главной дороги, но в основном это жилые районы.Бизли-стрит здесь не было бы.
Со временем дорожные знаки и красные огни стали редкостью. Казалось, что весь транспорт легко спустился по дороге к реке, где я представлял себе центр города; может быть, даже сам Купер Кларк сидел бы впереди с ручкой в руке, подняв воротник к холоду, и писал стих за стихом, глядя на воду, словно какая-то версия Рембо или Бодлера. У него сильная связь с последним из этих французских поэтов, и он часто вспоминает момент сближения с французской девушкой, когда он спрашивал ее, хорош ли его перевод Fleurs du Mal .Она сказала ему, что не может представить себе лучшего. Через несколько лет она стала его женой.
Я прошел мимо паба Horse & Groom, расположенного на окраине города. Меня достоверно проинформировали, что это обычная водопой Купера Кларка, и я сделал мысленную пометку, чтобы вернуться туда позже. В Вивенхо есть только одна общественная парковка, обслуживающая игровые поля King George’s Playing Fields, всего в нескольких минутах ходьбы от воды. Деревья напоминают мне кое-что, что Купер Кларк однажды сказал о Солфорде. В детстве он думал, что деревья грязные, потому что «забираешься на них и становишься грязным», как будто «в дымоходе».
Здесь на это нет никаких шансов. Я представил себе солнечные воскресенья, когда все население Уивенхо будет собирать свои наборы для пикника и собираться в парке, играя в огромные игры в круглые стрелки или в крикет. Выйдя из машины и даже немного не заботясь о ее благополучии, я спустился к набережной. Несколько комиссионных магазинов выделялись как знак того, что вы, возможно, не увидите в городе, но дорога была в основном изрезана крохотными кафе и ресторанами. Проходя мимо церкви Святой Марии, я задумался, считал ли Купер Кларк когда-нибудь себя религиозным.Кажется, это не соответствует эстетике панка — представить, как он отправляется на мессу каждое воскресенье, но в конце концов он переехал в гражданский приход. Как оказалось, у него действительно есть вера. В прошлом он даже зашел так далеко, что сказал, что «люди, которые верят в Бога, счастливее тех, кто не верят».
Я останавливаюсь в газетном киоске в поисках местной газеты. Я нашел то, что называется Wivenhoe News, , но это не газета как таковая, а скорее журнал для фанатов. На первой полосе рекламируется популярный сериал Элисон Кент «Рабочие Вивенхо» и изображение распускающихся цветов с заголовком «Весна витает в воздухе!».Просматривая, я натыкаюсь на небольшую статью о Книжном магазине, который находится по соседству. На последней странице реклама просит «любого, молодого или старого» написать рассказ для публикации, и дает мне первое представление о более творческой стороне города. Я знал, что Купера Кларка привлекала богема юго-востока, но я не совсем понимал, где, по его мнению, она находилась. В центре разворота книги — разворот на двух страницах, посвященный поэзии Вивенхо. Меня успокаивает, что здесь «поэзия кипит, бодрая и сердечная».Есть небольшой отрывок из недавнего вечера открытых микрофонов, в котором упоминается Мартин Ньюэлл, музыкант, поэт, писатель и другой житель города. Несколько дней спустя я решил немного исследовать Мартина Ньюэлла и обнаружил, что с тех пор, как он переехал туда, между ним и Купером Кларком возникла крепкая дружба. Они регулярно выступают вместе, что показательно только в художественных центрах, и были ответственны за успех других местных поэтов, таких как Люк Райт и Росс Сазерленд. Ньюэлл ценит Купера Кларка как одного из немногих поэтов, которые могут регулярно заполнять концертные площадки.
По соседству в Книжном магазине выставлен сборник местных стихов. Позже, после того, как я прошел мимо флаера в окне паба, рекламирующего чтение стихов на набережной, стало ясно, что творческое письмо — огромная часть сообщества Вивенхо. Отчасти это должно было привлечь сюда Купера Кларка. Возможно, эти чтения не имели такой бешеной силы, как его выступления в конце семидесятых, но я совершенно уверен, что он не будет после этого в возрасте шестидесяти четырех лет. Короткая прогулка приводит меня к набережной, и мне вдруг приходит в голову, что это то место, где мог бы уединиться поэт-лауреат.Здесь особо нечем заняться, кроме как посмотреть, как старые седые рыбаки вычищают свои суда и слушают, как деревья растягиваются на солнце. На берегу реки, на которой стоит город, выстроены дома, выкрашенные в цвета, которые вы видите только в местах у воды, в то время как пустые белые стулья стоят впереди, ожидая своих летних обитателей, а чайки каркают в поисках еды при любом взгляде человека. жизнь.
По мере того, как вы поднимаетесь вверх по течению, Колн разворачивается, а затем извивается по краям города.В конце концов вы попадаете в центр новостройки. Дороги, петляющие через поместье, изгибаются, словно цветущие пейзажи художника. На них нет желтых линий или отметок или чего-либо еще, что указывало бы на то, что они действительно когда-либо использовались. Отсутствует явный шум; ни машин, ни лая собак, ни детей, играющих на улице. Это похоже на коллекцию выставочных залов или на одну из тех площадок для испытаний атомной бомбы из фильмов. Только позже я обнаружил, что это поместье было важной частью истории Вивенхо.Ни один из домов здесь не был построен ранее 2000 года. На фотографиях, сделанных до их застройки, в юго-западной части города виден уродливый чистый холст, свидетельствующий о какой-то предшествующей истории, которую отчаянно прикрывали. Я заметил барьер приливных нагонов ниже по течению, построенный в 1992 году, и он предполагал возможность того, что в какой-то момент городская торговля была чем-то большим, чем рыбная ловля. Самая ранняя история судоходства в этом районе датируется более пятисот лет назад, но только в восемнадцатом веке этот район по-настоящему начал развиваться как порт, а обилие шпротов и устриц обеспечивало местным жителям хороший запас. .Строительство железной дороги в 1863 году соединило Колчестер и Вивенхо и позволило быстро отправлять рыбу в Лондон, а также с легкостью доставлять материалы для судостроения. Постепенно торговля росла, пока депрессия после Первой мировой войны не закрыла верфь и не оставила без работы более сотни человек. Когда разразилась Вторая мировая война, этот район снова потребовался и использовался для строительства многих видов вооружений; тральщики и моторные торпедные катера были в порядке вещей в этом тихом городке.В 1961 году верфь, расположенная выше по течению, закрылась, и в нее вошла компания Wivenhoe Port Ltd.
Никто не мог этого предсказать, но вскоре Вивенхо стала популярной в национальной прессе. Когда фискальный консерватизм Тэтчер нанес удар по угольной промышленности, объявив о закрытии двадцати карьеров, Национальный союз горняков (NUM) решил принять меры. Забастовки удалось избежать в 1981 году после того, как правительство осознало, что запасы были слишком низкими, но они стремились избежать повторения, складывая запасы угля в течение нескольких недель, предшествовавших объявлению о закрытии.Горняки Кента, последовавшие их примеру и также объявившие забастовку, не знали, что часть этого угля вывозилась из Уивенхо водителями грузовиков, нанятыми правительством на случай, если железнодорожники сочувствовали шахтерам. Чувствуя себя обманутыми, они направились в Уивенхо, чтобы попытаться не дать углю покинуть город. Фактически, именно здесь были остановлены первые грузовики, остановленные во время забастовки.
На меня сильно повлияло осознание того, что я стоял в месте, где не так много лет назад более тысячи пикетчиков бастовали за свои средства к существованию, а события 1984 года явно оставили неизгладимый след в умах жителей Уивенхо. .Вэл Мэйнвуд, местный житель, чей муж был задержан полицией во время пикетирования просто за прогулку, описал, как он изменился: «сегодня он был обычным городом, а на следующий день — рассадником гнева и потенциального насилия».
Трудно было представить такие события в городе, через который я шел, но меня не удивило, как жители справились с ситуацией. Вэл рассказывает о том, как местные жители «не колеблясь, пригласили шахтеров в наши дома, потому что мы чувствовали, что они ведут очень серьезную битву».Это казалось очень частью духа Вивенхо; не вступать ни в какую политическую битву, но признать, что эти люди борются за то, во что они верили, за счет своей заработной платы, еды и жилья. Сам Купер Кларк принял участие в забастовке в форме благотворительного концерта «Музыка для шахтера», во время которого он поддержал New Order в Королевском фестивальном зале в Лондоне. Я вспомнил кое-что, что читал о его решении переехать на юго-восток. По его словам, «ценностей синих воротничков», которые были так сильны в Манчестере, больше нет, но он все еще видит их в Эссексе.Сначала меня не убедили. Теперь я не могу придумать более яркого примера этих ценностей, чем то, как жители Уивенхо протянули руку гостеприимства во время забастовки шахтеров.
*
Возвращаясь от жилой застройки к набережной и самому тихому центру города, который я когда-либо видел, я обогнал нескольких человек. Я подумал о том, чтобы остановиться и спросить, знают ли они Купера Кларка, видели ли они его, говорили ли с ним, слышали ли его стихи, но это было похоже на вторжение в личную жизнь, как если бы они специально искали спокойствие этого прихода, и если к ним приблизится незнакомец, их мыльный пузырь лопнет.Это вежливый город. Я уверен, что вас тихо попросили бы уйти, если бы у вас были плохие манеры. Мятежным детям сложно искать неприятности, поэтому они стоят на углах возле местного кооператива, насмехаясь и куря запрещенные сигареты.
Мимо прошел мужчина средних лет, ведущий от его руки к бордер-колли впереди, за ним женщина, предположительно жена мужчины. У него были плоские, подозрительно черные волосы, темное пальто, застегнутое до холода, синие джинсы и пара ботинок «Челси» с закругленными краями.В то время я подумал, насколько удивительно похож этот человек на Купера Кларка. Но это был не он. Я был непреклонен. Волосы этого человека не были зачесаны до забвения, а его ноги не были похожи на ноги человека, выздоравливающего в детстве в доме для больных туберкулезом, кого в прошлом описывали как «тонкого как рельсы». . Его жена не выглядела француженкой, и я понятия не имел, есть ли у Купера Кларка бордер-колли, но это не выглядело очень панком. Но я полагаю, что ни то, ни другое — не набожный католик или чтение Бодлера.Позже закрались сомнения. В конце концов, разве я не мог ожидать, что он будет каждый день одеваться в одежду панк-поэта? Может, на этот раз он не позаботился о прическе. В конце концов, было ветрено. Он был в шляпе? Может быть, я не понимал, что это был он, потому что я никогда не мог представить его в таком городе. К этому моменту это уже не имело значения. Его давно не было, но мне было интересно, как бы я отреагировал, будь это на самом деле мой поэт. С искренней честностью могу сказать, что я все же прошел бы мимо него. Конечно, позже я бы пожалел об этом, но это было бы вежливо.
*
Перед тем, как покинуть Wivenhoe, я помню свое намерение посетить Horse & Groom Pub. Ранее во время моего визита я остановился и припарковался только для того, чтобы обнаружить, что все огни были выключены, а двери заперты, поэтому я оставил обещание вернуться на следующий день. Когда я это сделал, он был открыт, и хотя там не было людей, там было достаточно людей, чтобы незнакомцу, проходящему через дверь салона, было немного неудобно. Знак на моем пути уверил меня, что это C.A.M.R.A (Кампания за настоящий эль), поэтому я заказал Ghost Ship, светлый эль из пивоварни Adnams в соседнем Саффолке, и сел на столик возле бара. Последнюю оставшуюся стойку бара занимал полосатый кот, и он был не в настроении шевелиться. Купера Кларка в то время не было в пабе, но я понимал, почему он его часто посещает; это место было похоже на клуб рабочих. Я часто слышал о Salford Lads Club, это место паломничества особенно ярых поклонников The Smiths.Купер Кларк любит такие места; некоторые из его первых оплачиваемых концертов проходили в клубе посольства Бернарда Мэннинга в Манчестере. Не было никакого изящного декора, который обычно бывает в сетевых пабах, только одна полка с несколькими книгами, никаких надуманных попыток сделать ее удобной или по-домашнему уютной, никакого бильярдного стола или музыки. Это было идеальное место для разговора. Подслушивая нескольких мужчин в баре, я узнал, что кто-то, связанный с пабом, скончался накануне, и предположил, что это было причиной его закрытия.Сплоченная природа города стала еще яснее, когда в дверь вошел старый джентльмен и, прежде чем он даже сел, перед ним была поставлена серебряная кружка его обычной жизни.
Не мог не заметить расположение паба. Он расположен прямо на окраине города, на главной дороге, ведущей в сторону Колчестера. Вы бы проехали мимо него, если бы не искали его, по дороге к набережной со всем остальным движением. Мне кажется, что, возможно, Купер Кларк не желает полностью оставлять свою личность в Вивенхо, что некоторые из него все еще находятся на углу Бери-Нью-Роуд и Грейт-Читам-стрит Восток, или в каком бы городе он ни исполнял свои стихи в тот день. .В прошлом он называл себя «немного цыганом».
Кое-что из бродячего духа его панк-лет должно все еще где-то оставаться в нем, не желая оседать и уединяться в маленьком прибрежном городке.