По соколову микитову: Иван Соколов-Микитов. Рассказы о природе. Произведения и биография

Содержание

Иван Соколов-Микитов. Рассказы о природе. Произведения и биография

  

Иван Соколов-Микитов. Рассказы о природе. Произведения и биография

 
Первая охота
Волки
В зимнюю ночь
На глухарином току
Дупелиный ток
Березовый ток
На лесной канаве
Филин
Сыч-воробей
На облаве
Малинка
Охота на Кавказе
Журавль-летчик
Весна-красна
Полярная береза
Пеструшки
Плавунчик
Весна в лесу
Раннее утро
На краю леса
В овраге
Медвежья семья
Логово рыси
У старой сосны
Ранней весной
На опушке
Над болотом
Вечер в лесу
 

Читать все рассказы Соколова-Микитова. Содержание
Читать рассказы других авторов
 

Иван Сергеевич Соколов-Микитов.Краткая биография и творчество.

 
День рождения: 30.05.1892 года
Место рождения: урочище Осеки Калужской губ., Россия
Дата смерти: 20.02.1975 года
Место смерти: Гатчина, Россия
 
Русский писатель-путешественник Иван Сергеевич Соколов-Микитов родился в урочище Осеки Калужской губернии 30 (18) мая 1892 г. в семье приказчика купца-лесоторговца. Детство и ранняя юность писателя прошли на Смоленщине. В 1910 г. он поступил на сельскохозяйственные курсы в Петербурге, однако вскоре устроился в Ревеле (ныне Таллинн) на пароход торгового судна и в течение нескольких лет побывал в европейских, азиатских и африканских портах. В 1918 г. Иван Сергеевич Соколов-Микитов демобилизовался, уехал к родителям на Смоленщину. Работал там учителем единой трудовой школы. К этому времени он уже опубликовал первые рассказы, замеченные Буниным и Куприным.

 
С 1919 г. Соколов-Микитов – матрос торгового судна. В 1920 г. с парохода “Омск”, проданного в Гулле (Англия) с аукциона, Иван Сергеевич в числе команды был списан на берег. Началась вынужденная эмиграция. В Англии он прожил около года, а в 1921 году перебрался в Германию. После почти двухлетнего пребывания за границей Соколов-Микитов возвращается в Россию. Скитания по портовым ночлежкам Гулля и Лондона дали ему материал для “Чижиковой лавры” (1926).
 
После возвращения на Родину И.С.Соколов-Микитов участвует в арктических экспедициях на ледоколе “Георгий Седов”, возглавляемых О.Ю.Шмидтом. За экспедициями в Северный Ледовитый океан и на Землю Франца-Иосифа последовала экспедиция по спасению ледокола “Малыгин”. В ней Иван Соколов-Микитов участвовал как корреспондент “Известий”. Арктические экспедиции дают ему материал для цикла очерков “Белые берега” и очерковой повести “Спасение корабля”. Многочисленные путешествия писателя по стране описаны в книгах “Ленкорань” (1934), “Пути кораблей” (1934), “Летят лебеди” (1936), “Северные рассказы” (1939), “На пробужденной земле” (1941), “Рассказы о Родине” (1947).
 
Четверть века жизнь И.С.Соколова-Микитова была связана с Карачарово Конаковского района. В октябре 1951 г. писатель побывал у родственников, приобрел сруб и начал строить свой “карачаровский” домик.
 
С лета 1952 года Соколов-Микитов проводит в Карачарове большую часть года. Здесь Иван Сергеевич работал над книгами “Детство” (1953), “На теплой земле” (1954), “Звуки земли” (1962), “Карачаровские записи” (1968) и другие. В книге “У святых источников” (1969) он пишет: “С охотничьим ружьем за плечами я обошел ближние лесные угодья, путешествовал в лодке по Волге. Мне удалось побывать в глухих местах Оршанского леса, на Петровских озерах, куда не всякий год может проникнуть неопытный человек. Я знакомился с молодыми и старыми людьми, слушал их рассказы, любовался природой. Живя в Карачарове, написал несколько небольших рассказов, в которых изображена близкая моему сердцу родная природа”.
 
В областном литературно-художественном сборнике “Родной край” были опубликованы новые главы повести “Детство”. Писатель был членом редколлегии сборника. В областном книжном издательстве выходили его книги “Первая охота” (1953), “Листопадничек” (1955), “Рассказы о Родине” (1956) и др.
 
В карачаровский период Соколов-Микитов часто обращался к мемуарному жанру. Тогда были написаны “Автобиографические заметки”, “Свидания с детством”. Книга воспоминаний “Давние встречи”, которую автор писал до последнего дня, содержит портретные очерки писателей М.Горького, И.Бунина, А.Куприна, М.Пришвина, К.Федина, А.Грина, А.Твардовского, полярного исследователя П.Свирненко, художника и ученого Н.Пинегина и других.
 
В “карачаровском” домике бывали писатели А.Твардовский, В.Некрасов, К.Федин, В.Солоухин, журналисты, художники.
 
Умер И.С.Соколов-Микитов 20 февраля 1975 года. Урна с его прахом захоронена на кладбище в Гатчине.
 
В 1981 г. на “карачаровском” домике была установлена мемориальная доска.
————————————————————-

Иван Соколов-Микитов.Рассказы


природе. Читаем бесплатно онлайн

 

Читать все рассказы Соколова-Микитова
Читать рассказы других авторов  

Рассказы Соколова-Микитова И.С. о природе и животных.


Писатель жил в больших городах — в Ленинграде, Москве; в молодые годы плавал матросом на кораблях в морях-океанах, подымался в небо на первом русском военном самолёте «Илья Муромец», участвовал в полярных экспедициях по освоению Северного морского пути. Он написал много прекрасных книг о приключениях в морях, о дальних странах, о подвигах советских исследователей Арктики. Но куда бы ни уводила судьба отважного путешественника-морехода, он обязательно возвращался на тёплую землю своей родины, в русские леса, луга, к тихой речке детства Невестнице. Ничего выше, краше, роднее русской лесной сторонки землепроходец Иван Соколов-Микитов не нашёл на всём белом свете.

Соколов-Микитов был хороший охотник, знаток всех видов русской охоты: и на медведя в берлоге, и на волков с флажками, и на пушного зверя с лайкой, и на зайца с гончими. Особенно он любил охоту на глухариных токах — в самых глухих чащобах по краям болот на ранних весенних зорьках.

Но главной его добычей после каждой охотничьей вылазки были написанные им книги — абсолютно правдивые, дышащие теплом любви к родной земле, сочувствием к нашим меньшим братьям.

В пятидесятые годы Иван Сергеевич построил на берегу Волги вблизи Карачарова дом в лесу. Лес начинался сразу за калиткой в ограде, уходил на все четыре стороны. За окном играла на солнце, хмурилась-пенилась в непогоду медленно-величавая Волга. Внук Саша бегал на Волгу по воду; волжская вода пахла луговыми травами,

смолою соснового бора. Когда по Волге проплывал мимо карачаровского дома Соколова-Микитова пароход «М. Пришвин», то подавал приветственный гудок: в молодые годы Ивану Соколову-Микитову протянул руку дружбы близкий ему по духу, старший годами русский писатель Михаил Пришвин, тоже великий ходок по лесам…

В последние два десятилетия жизни Иван Сергеевич Соколов-Микитов не охотился, тихо жил в карачаровском домике, ходил по окрестным лесам… В старости Иван Сергеевич лишился зрения, однако творчество его не прерывалось. Бывало, сидя в беседке в заросшем саду, он рассказывал диктофону о чём-то важном, занимательном, трогательном, что было с ним в жизни. Потом жена Лидия Ивановна или внук Саша записывали рассказанное на бумаге. Так появлялись на свет простые, пленительно-поэтичные, грустно-смешные, пронизанные любовью коротенькие истории о наших меньших братьях.

Соколов-Микитов И.С. Русский лес

РУССКИЙ ЛЕС

Зимой и летом, осенью и весною хорош русский лес. В тихий день выйдешь, бывало, в лес на лыжах — дышишь и не надышишься. Глубокие, чистые лежат под деревьями сугробы. Над лесными тропинками кружевными белыми арками согнулись под тяжестью инея стволы молодых берез. Тяжелыми шапками белого снега покрыты темно-зеленые ветки высоких и маленьких елей. Нет-нет сорвется такая белая шапка с вершины высокой ели, рассыплется серебристой легкой пылью — и долго колышется освобожденная от тяжести снега еловая зеленая ветка. Высокие вершины елей унизаны ожерельем лиловых шишек. С веселым свистом перелетают с ели на ель, качаются на шишках стайки грудастых клестов.

Идешь по зимнему тихому лесу и не налюбуешься. Высокие, недвижные спят сосны. Синеватые тени их стройных стволов лежат на белых, нетронутых сугробах. Тихо в спящем лесу, но чуткое ухо улавливает живые тонкие звуки. Вот где-то застучал и вскрикнул, перелетая с дерева на дерево, пестрый дятел. Серый рыжеватый рябчик с шумом сорвался с ветки, скрылся в лесной глубине. Проказница-белка теребит у вершины ели спелую шишку, роняя на снег темные легкие шелушинки, смолистые обгрызенные стерженьки. Бесшумно пролетели у края леса, закричали голубоватые сойки.

Невидимой жизнью полниться лес. От дерева к дереву тянутся легкие следы белок, маленькие следочки лесных мышей и птиц. Только очень внимательный человек может наблюдать жизнь зимнего леса. Нужно уметь ходить тихо, слушать и останавливаться. Тогда откроется перед вами вся красота спящего зимнего леса.

Хорош лес ранней и поздней весною, когда начинает пробуждаться в нем сокрытая от глаз и ушей бурная жизнь. Тает зимний снег. Над головой видны осыпанные надувшимися смолистыми почками тонкие ветки берез. Все больше и больше слышится в лесу птичьих голосов. Начинают петь первые прилетные птицы, токуют в глухих местах глухари. Опавшей хвоей осыпан под елями ноздрястый снег. На лесных полянах первые появились проталины. На обнажившихся кочках видны зеленые крепкие листочки брусники. Кое-где на пригреве начинают зацветать, ковром разрастаются подснежники-перелески. Пахнет смолистыми почками, корою деревьев. Поют дрозды. На вершине высокого дерева, весь в лучах восходящего солнца, воркует дикий голубь-витютень.

Придет радостный день — зеленою дымкой покроется опушка березового леса. Кукуют кукушки. По утрам, перед рассветом, слетаются на ток краснобровые красавицы тетерева-косачи.

Вечером над вершинами леса тянут, хоркая и циркая, длинноносые вальдшнепы. Крякают над рекой дикие утки. На краю лесного болота высоко в небе токует баранчик-бекас.

Многое можно услышать в пробуждающемся весеннем лесу. Тонко пищат рябчики, гугукают по ночам невидимые совы. На непроходимом болоте водят весенние хороводы прилетевшие журавли. Над желтыми золотистыми пуховками цветущей ивы жужжат пчелы. А в кустах на берегу реки защелкал, звонко запел первые соловей.

Кто из вас не побывал знойным летом в прохладном темном лесу? Примолкли самые голосистые птицы-певцы, уже не поют по закрайкам леса звонкоголосые соловьи.

Идешь по лесу, хорошенько приглядываясь, — нужно уметь находить грибные места, знать, где какой растет гриб. Вот под деревьями смешенного леса краснеет шляпка подосиновика. Нагнешься, срежешь ножом толстый корешок гриба, аккуратно положишь находку в корзину. Кое-где попадаются крепкие боровики. Приятно взять в руки холодноватый гриб. Вот широким хороводом рассеялись на поляне красивые красные мухоморы. В сосновом бору попадаются рыжики. В молодом березовом лесу, под листьями высокого папоротника, густо сидят грибы подберезовики.

На лесных открытых полянах зреет душистая вкусная земляника. В середине лета поспевает лесная малина. А по закрайкам болот созревает черника, краснеют на зеленых ветках ягоды брусники.

Особенно красив и печален русский лес в ранние осенние дни. На золотом фоне пожелтевшей листвы выделяются яркие пятна раскрашенных кленов и осин. Медленно кружась в воздухе, падают с берез пожелтевшие легкие листья. От дерева к дереву протянуты тонкие серебристые нити липкой паутины.

Тихо в осеннем лесу. Шелестит под ногами опавшая сухая листва. Кое-где краснеет шляпка позднего подосиновика. Тонко просвистит рябчик, покличут высоко в небе пролетающие косяком журавли.

Что-то грустное, прощальное слышится и видится в осеннем лесу. Идешь, бывало, по такому осеннему, расцвеченному красками лесу, — музыкальным, поэтическим чувством наполняется душа. Бабьим летом называли на деревне это осеннее краткое время.

Прозрачен и чист осенью воздух, прозрачна вода в лесных ручьях: каждый виден на дне камешек. Еще цветут поздние осенние цветы. Готовятся к отлету певчие птицы. Нет-нет затрещит в лесу дрозд, застучит на сухом дереве труженик-дятел. Еще зеленый, роняя спелые желуди, стоит на краю леса старый развесистый дуб. Но уже оголились вершины берез. На темном фоне сплошного елевого леса отчетливо видны яркие краски осин. Уже облетели, плавают по воде легкие пожелтевшие листья ив. Хорошо в осеннем цветистом лесу. Долго не хочется из него выходить, прощаться с золотыми осенними днями.

Материал востребован в рубрике Спроси у библиотекаря!

Дом И.С. Соколова-Микитова — достопримечательности Твери и области. Туризм на Welcometver.ru

Четверть века жизнь Ивана Сергеевича Соколова-Микитова была связана с селением Карачарово в Конаковском районе. В октябре 1951 г. писатель побывал у родственников, приобрел сруб и начал строить свой «карачаровский» домик.

В карачаровский период Соколов-Микитов часто обращался к мемуарному жанру. Здесь были написаны «Автобиографические заметки», «Свидания с детством». С лета 1952 г. Соколов-Микитов проводил в Карачарове большую часть года. Здесь Иван Сергеевич работал над книгами «Детство» (1953), «На тёплой земле» (1954) и другие. В книге «У святых источников» (1969) он пишет: «С охотничьим ружьём за плечами я обошёл ближние лесные угодья, путешествовал в лодке по Волге. Мне удалось побывать в глухих местах Оршанского леса, на Петровских озёрах, куда не всякий год может проникнуть неопытный человек. Я знакомился с молодыми и старыми людьми, слушал их рассказы, любовался природой. Живя в Карачарове, написал несколько небольших рассказов, в которых изображена близкая моему сердцу родная природа».В этом доме бывали писатели А. Твардовский, В. Некрасов, К. Федин, В. Солоухин, журналисты, художники.
Решением правительства России «карачаровский домик» с окружающими его садом и хозяйственными постройками будет мемориальным комплексом писателя. Планируется, что сюда будут приезжать литераторы, проводить творческие встречи и симпозиумы. Сам дом станет музеем, и с его окон снимут, наконец, решётки, которых раньше здесь не было.
Карачарово находится в 75 километрах от Твери и 120 километрах от Москвы.
Из Твери – на автобусе: до Конакова, далее рейсовым автобусом до Карачарова.
Из Москвы – на электропоезде: с Ленинградского вокзала до ст. «Конаково ГРЭС», далее рейсовым автобусом до Карачарова.
Из Москвы – на автобусе: от ст. метро «Войковская» до Конакова, далее рейсовым автобусом до Карачарова.

Соколов-Микитов Иван Сергеевич

СОКОЛÓВ-МИКИТÓВ Иван Сергеевич [18(30).5.1892, урочище Осеки Калужской губ.- 20.2.1975, М.; урна с прахом писателя захоронена на кладб. в г. Гатчине] — прозаик.

Родился в семье лесного приказчика. Мать — местная крестьянка, дед по материн­ской линии — неграмотный крепостной, «у барина псарь». Раннее детство С.-М. про­шло в д. Кислово — «в лесу, в одиноче­стве». Учился в реальном училище в Смо­ленске (1903–10) «очень неудачно», не ми­рясь с формализмом и «подлостью казенных учителей», за что был изгнан из 5-го класса. В 1910 приехал в СПб. и поступил на четырехлетние сельскохозяйственные курсы, однако вскоре «ушел в море матросским уче­ником вокруг Европы». С 1913 плавал на торговых судах. Перв. мировую войну встретил в Греции на Афоне и с риском для жизни добирался до России, едва не угодив в плен к туркам. Воевал на фронте в санитар­ном отряде. «В шестнадцатом,- по его сло­вам,- поступил в Эскадру воздушных кораб­лей, летал на „Илье Муромце V”. В эскадре застала революция». Служил во 2-м Балтий­ском флотском экипаже. В 1918 демобилизовался, уехал из Пг. к родителям в Кислово, работал там учителем единой тру­довой школы; потом попал в Киев, арестовы­вался деникинской контрразведкой, корот­кое время жил в Крыму. С 1919 — вновь мат­рос торгового флота, 1920–22 волею судьбы провел за границей (Англия, Германия). В авг. 1922 вернулся в Россию.

Начало своего писательства С.-М. свя­зывал с годом смерти Л. Толстого. В 1911 он отдал на суд А. Ремизову перв. свое произведение — сказку «Соль земли» (напеч. в 1916 в ж. «Аргус») и тогда же сблизился с А. Куприным, М. Пришви­ным, А. Грином и др. литераторами. Весной 1913, будучи секретарем газ. «Ревельский листок» (Таллинн), печ. в ней под псевд. репортерские заметки, фельетоны, стихи. В 1915–16 присылал воен. кор­респонденции в петерб. «Биржевые ведомости» и «Ежемесячный ж. для всех». В 1916 опубл. в лит.-худож. сб. «Пря­ник» в соседстве с А. Блоком, С. Есениным, Вяч. Шишковым, А. Ахматовой, рассказы «Торопь вешняя» и «Кукушкины де­ти» . В 1918 были изд. перв. кн. С.-М.- «Засупоня» (Пг.) и «Исток-го­род» (Дорогобуж). В эмиграции С.-М. пе­реписывался и общался с И. Буниным, М. Горьким, А. Толстым, И. Шмелевым; в 1922 выпустил в Берлине принесший ему лит. известность сб. «Об Афоне, о море, о Фурсике и о прочем» , куда включил разные по жанру (рассказы, сказки, очер­ки, зарисовки) и по тематике (быт монахов, морские рассказы, «былицы» о смоленской деревне) произведения.

В 1920–30-х С.-М. живет попеременно в Л-де, Кислове, Гатчине. В 1928 в кач-ве корр. газ. «Известия» по­сещает Западную Европу; в 1929–30 перио­дически плавает на ледоколах «Георгий Се­дов» и «Малыгин» в Арктике; совершает по­ездки на Кольский полуостров, по Волге и Каспию. В этот период публ. его по­вести «Чижикова лавра» (1926) и «Елень» (1929), циклы рассказов «Голу­бые дни» (1926–28) и «На речке Неве­стнице» (1923–28), путевые кн. «Лен­корань» (1934), «Летят лебеди» (1936), «Северные рассказы» (1939). Жизнь дорев. русской деревни, трагедия безвинных эмигрантов, мечтающих вернуть­ся на родину, природа, кот. С.-М. вос­принимал во всем ее богатстве «как живое, ранимое существо»,- таковы осн. ху­дож. ракурсы этих книг. В 1935 реж. Ю. Тарич поставил по сценарию С.-М. кинофильм « Путь корабля ».

Воен. лето 1941 застает С.-М. в новго­родской деревне; в 1942 он приезжает с се­мьей в Пермь, служит в областной лесоохране, потом спецкором «Известий» по Уралу. В 1945 возвращается в Л-д. В 1940-х С.-М. участвует в экспедиции АН на Таймыр, мн. путешествует по стране (Каменная степь, Поволжье, Карелия, Бело­руссия). Летом 1952 приобретает дом в Ка­рачарове на Волге (Тверская обл.) и с тех пор проводит там большую часть года. В 1940–50-х печ. его кн. «На про­бужденной земле» (1941), «Рассказы о Родине» (1947), «На теплой земле» (1954), «Зеленый рай» (1956), «Дружба зверей» (1959) и др. Объединяет эти кн. крепко утвердившееся общение писателя с природой. Именно природа оказывается «тем первым и гл. знаком, по кот. он воссоздает в воображении ту или иную жизненную ситуацию, именно в ее „сюже­тах” реализуются чаще всего его представле­ния о жизни» (Емельянов Л. Тв-во И. С. Соколова-Микитова). Будучи ис­тинным поэтом русской природы, С.-М. про­тивился сусально-умилительному ее изобра­жению, он был в XX веке одним из перв. трезвых «защитников природы от потреби­тельства и разора, какими бы нуждами они ни оправдывались; и от холодного практи­цизма добытчика, и от прекраснодушия рото­зея» (Г. Горышин).

В 1960–70-х С.-М. живет преимущест­венно в Карачарове, сотрудничает с «Новым миром», дружит с А. Твардовским. В 1967 се­мья С.-М. переезжает на пост. житель­ство в М. Писателя преследует слепота, но он продолжает настойчиво работать, на­диктовывает новые рассказы («Галки» ,«Ласточки» и др.), готовит кн. воспоми­наний «Давние встречи» (1976), увидав­шую свет уже после смерти автора.

За долгую и драматич. жизнь С.-М. уз­нал и горечь невольного эмигрантства, и ут­раты близких (в разное время потерял трех дочерей), и тяжкие недуги. 60 лет он неуто­мимо трудился в лит-ре, хотя, по его призна­нию, «не старался быть писателем», а просто «жил себе», всматриваясь в то, что не всяко­му дано заметить. Проза С.-М. исповедальна и лирична, мужественна и мудра. Следуя тра­дициям Аксакова, Тургенева, Бунина, он вос­певал родную природу, печалился о судьбе русской деревни, с грустью рассказывал о канувшем детстве и своих многочисленных странствиях. Стихийное писательство С.-М. документально в своей основе, проникнуто высокой поэзией и отмечено печатью классич. мастерства.

Соч.: СС. Т. 1–3. M., 1929; Соч. Т. 1–2 / Вст. ст. А. Твардовского. М., 1959; СС. Т. 1–4 / Вст. ст. Вс. Рождественского. М., 1965–66; У светлых истоков: Рассказы. Л., 1969; Белые берега: Очерки. Л., 1972; От весны до весны. М., 1978; На теплой земле: Повести и рассказы. Л., 1978; Посвящение. М., 1982.

Лит.: Федин К. Соколов-Микитов // Федин К. Пи­сатель, искусство, время. М., 1961; Некрасов В. Неюби­лейное признание // Новый мир. 1962. № 5; Смирнов М. Щедрость сердца: Очерк жизни и тв-ва И. С. Соколова-Микитова. Л., 1970; Твардовский А. О родине большой и малой // Твардовский А. СС. М., 1971. Т. 5; Сладков Н. Открыватель // Нева. 1972. № 5; Горелов А. Правдивое искусство // Горелов А. Соеди­няя времена. М., 1978; Смирнов В. Пришвин и Соко­лов-Микитов // Пришвин и современность. М., 1978; Твардовский и Соколов-Микитов: Письма 1953–70 годов // Север. 1978. № 4–6; Абрамов Ф. Три портре­та // Аврора. 1980. № 7; Лакшин В. Встречи с Соколовым-Микитовым // Октябрь. 1981. № 7; Кречетов В. Мир любви и света // Волга.1982. № 5; Смирнов В. Иван Соколов-Микитов: Очерк жизни и писательства. М., 1983; Тв-во И. С. Соколова-Микитова: Сб. Л., 1983; Воспоминания об И. С. Соколове-Микитове: Сб. М., 1984; Горышин Г. «Я сам был Россия…» Иван Соко­лов-Микитов // Горышин Г. Жребий: Рассказы о писате­лях. Л., 1987; Некрасов В. От слова «любить»… // Звез­да. 2001. № 8.

И. Кузьмичев

Полнота сердца – любовь к людям — Журнал «Читаем Вместе. Навигатор в мире книг»

Иван Сергеевич Соколов-Микитов (1892–1975) вырос в крестьянской семье на Смоленщине и навсегда полюбил «срединную часть России». На этом пасторальная часть его биографии заканчивается и начинается бурная скитальческая. «Я по характеру бродяга», – писал Соколов. Страсть к приключениям привела его в революционную молодежную организацию, за что он был исключен из Смоленского реального училища. Уехав в Петербург, по настоянию отца поступил на сельскохозяйственные курсы. В качестве корреспондента небольшой эстонской газеты совершил несколько морских круизов. Сражался на фронтах Первой мировой. Летал на первом в России тяжелом бомбардировщике «Илья Муромец». Был санитаром, учителем, матросом. Появились первые рассказы, высоко оцененные Буниным и Куприным.

В 1920-м Соколов служил матросом на пароходе «Омск». Во время стоянки в Англии пароход был продан, а команда списана на берег. Соколов с приключениями, без гроша в кармане два года добирался через Германию в Россию. В Берлине виделся с Куприным, Ремизовым, Горьким (тот помог ему добраться до дома). Об этой одиссее – автобиографический рассказ «Чижикова лавра». В 1930-х годах как корреспондент «Известий» Соколов участвовал в арктических экспедициях под руководством О. Шмидта.

В редакции издательства «Круг», которое возглавлял А.К. Воронский, Соколов познакомился со своей будущей женой Лидией. Они прожили в любви и согласии более полувека. Родились три красавицы-дочки. Сначала умерла от болезни трехлетняя Лидочка, перед самой войной – от скоротечной чахотки семнадцатилетняя Арина, а после войны утонула, катаясь на лодке в ветреную погоду по карельскому озеру, Алёна, оставив маленького сына Сашу… Соколовы сразу как-то постарели, Иван Сергеевич начал слепнуть. Но никто и никогда не слышал от него ни слова жалобы. Гостеприимный, доброжелательный, остроумный, великолепный рассказчик, он притягивал к себе людей. «Это был человек теплый, как за день нагретый камень-валун, прислониться к нему, припасть хочется. И это было удивительным; не всегда грело Ивана Сергеевича солнце, были и пасмурные дни, а вот поди же – сумел он собрать, аккумулировать тепло и щедро делился им со всеми до конца жизни», – вспоминал Алексей Ливеровский (муж дочери Бианки, с семьей которого дружили Соколовы). Дом Соколовых всегда был гостеприимным. В Ленинграде у них собиралась вся творческая интеллигенция северной столицы: В. Бианки, Е. Замятин, О. Форш, Вяч. Шишков, Н. Тихонов, А. Прокофьев, художники, издатели, журналисты…

Но лучше всего работалось вдали от городов, и Иван Сергеевич приобрел избушку в лесу, в Карачарово, на Волге, рядом с Конаково. Калитка здесь никогда не закрывалась: Соколовы по-прежнему радушно встречали многочисленных посетителей. Частыми гостями были друзья Соколова-Микитова – К. Федин и А. Твардовский. Но было здесь и так любимое Соколовым уединение. «В моей карачаровской берлоге я сижу теперь в полнейшем одиночестве, – писал Соколов друзьям. – Топлю печку, пилю дрова, ношу воду и кашу варю. Со мной пес Жук и кошка Машка, которая ловит и приносит мне мышей, иногда по десятку в день. Осенью все лесные мыши собираются на зимовку в мой дом, почитая меня благодетелем, построившим для них специальную богадельню…» Под полом в карачаровской избушке жил еж с семейством. «Слышите? – говорил гостям Иван Сергеевич, и притихшие гости действительно слышали под полом тихое бормотание. – Это еж еженятам сказки рассказывает. Он еще петь начнет. Не верите?» И все знали: раз говорит, значит, так и есть: еж поет песенки. Об этом еже, о мышах, живущих в подполе, рассказывал, бывало, на крылечке Иван Сергеевич пришедшим из соседнего пионерлагеря ребятам. Об этом – его «Карачаровский домик» и другие книги для детей и взрослых.

В конце 1960-х Соколовы перебрались из Ленинграда в Москву: музыкально одаренного внука Сашу решили учить музыке в столице (Александр Соколов был министром культуры, ныне ректор Московской консерватории).

И.С. Соколова-Микитова называют главным в русской литературе ХХ века продолжателем традиций Тургенева. Недаром здесь и полное совпадение по имени-отчеству. Свои литературные корни сам он видел, помимо тургеневского наследия, в русской народной сказке, в творчестве С. Аксакова и Л. Толстого. Проза Соколова как глубокая и чистая река. Спокойствием, добротой, мудростью веет от его строк. Сборники его – «На теплой земле», «Год в лесу», «По охотничьим тропам», «У светлых истоков» – постоянно переиздавались в советское время, да и сейчас в любом книжном магазине на видном месте «Русский лес», «Звуки земли» и «Листопадничек»…

Соколов-Микитов писал: «Полнота сердца – любовь, внимание к людям, к природе – первое условие жизни, право на жизнь… Жизнь и людей я всегда любил и люблю беззаветно. Именно эта любовь к жизни, к родной земле давали мне силы, были основным мотивом моих писаний…»

К. Паустовский, поздравляя Соколова-Микитова с 70-летием, писал: «Думая о Вас, я всегда вспоминаю старинное народное изречение: велик Бог земли русской. Вы – чистейшее выражение народного нашего характера и красоты России».

Читать «На теплой земле (сборник)» — Соколов-Микитов Иван Сергеевич — Страница 1

Иван Сергеевич Соколов-Микитов

На теплой земле

© Соколов-Микитов И. С., наследники, 1954

© Жехова К., предисловие, 1988

© Бастрыкин В., иллюстрации, 1988

© Оформление серии. Издательство «Детская литература», 2005

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес (www.litres.ru)

И. С. СОКОЛОВ-МИКИТОВ

Шестьдесят лет активной творческой деятельности в бурном XX столетии, полном стольких событий и потрясений, – таков итог жизни замечательного советского писателя Ивана Сергеевича Соколова-Микитова.

Детство его прошло на Смоленщине, с ее милой, истинно русской природой. В те времена в деревне еще сохранялся старинный быт и уклад. Первыми впечатлениями мальчика были праздничные гулянья, деревенские ярмарки. Именно тогда сросся он с родной землей, с ее бессмертной красотой.

Когда Ване исполнилось десять лет, его отдали в реальное училище. К сожалению, это заведение отличалось казенщиной, и учение шло плохо. Весной запахи пробудившейся зелени неудержимо влекли мальчика за Днепр, на его берега, покрывавшиеся нежной дымкой распустившейся листвы.

Из пятого класса училища Соколов-Микитов был исключен «по подозрению в принадлежности к ученическим революционным организациям». Поступить с «волчьим билетом» куда-либо было невозможно. Единственным учебным заведением, где не требовалось свидетельства о благонадежности, оказались петербургские частные сельскохозяйственные курсы, куда через год он смог попасть, хотя, как признавался писатель, большого влечения к сельскому хозяйству он не испытывал, как, впрочем, и не испытывал он никогда влечения к оседлости, собственности, домоседству…

Скучные курсовые занятия вскоре оказались не по душе Соколову-Микитову – человеку с беспокойным, неусидчивым характером. Устроившись в Ревеле (ныне Таллин) на пароход торгового флота, он в течение нескольких лет скитался по белу свету. Видел многие города и страны, побывал в европейских, азиатских и африканских портах, близко сошелся с трудовыми людьми.

Первая мировая война застала Соколова-Микитова на чужбине. С большим трудом добрался он из Греции на родину, а потом ушел добровольцем на фронт, летал на первом русском бомбардировщике «Илья Муромец», служил в санитарных отрядах.

В Петрограде встретил Октябрьскую революцию, затаив дыхание слушал в Таврическом дворце выступление В. И. Ленина. В редакции «Новой жизни» познакомился с Максимом Горьким и другими писателями. В эти переломные для страны годы Иван Сергеевич становится профессиональным литератором.

После революции – недолгая работа учителем единой трудовой школы в родных смоленских местах. К этому времени Соколов-Микитов уже опубликовал первые рассказы, замеченные такими мастерами, как И. Бунин и А. Куприн.

«Теплая земля» – так назвал писатель одну из своих первых книг. И более точное, более емкое название найти было бы трудно! Ведь родная русская земля действительно теплая, потому что она согрета теплом человеческого труда и любви.

Ко времени первых полярных экспедиций относятся рассказы Соколова-Микитова о походах флагманов ледокольного флота «Георгий Седов» и «Малыгин», положивших начало освоению Северного морского пути. На одном из островов Северного Ледовитого океана именем Ивана Сергеевича Соколова-Микитова была названа бухта, где он нашел буек погибшей экспедиции Циглера, судьба которой до того момента была неизвестна.

Несколько зим провел Соколов-Микитов на берегах Каспия, путешествовал по Кольскому и Таймырскому полуостровам, Закавказью, горам Тянь-Шаня, Северному и Мурманскому краям. Он бродил по дремучей тайге, видел степь и знойную пустыню, исколесил все Подмосковье. Каждая такая поездка не только обогащала его новыми мыслями и переживаниями, но и запечатлевалась им в новых произведениях.

Сотни рассказов и повестей, очерков и зарисовок подарил людям этот человек доброго таланта. Богатством и щедростью души озарены страницы его книг.

Творчество Соколова-Микитова близко и к аксаковской, и к тургеневской, и к бунинской манере. Однако в его произведениях есть свой особый мир: не стороннее наблюдательство, а живое общение с окружающей жизнью.

Об Иване Сергеевиче в энциклопедии написано: «Русский советский писатель, моряк, путешественник, охотник, этнограф». И хотя дальше стоит точка, но список этот можно было бы продолжить: учитель, революционер, солдат, журналист, полярник.

Книги Соколова-Микитова написаны певучим, богатым и в то же время очень простым языком, тем самым, которому писатель научился еще в детские годы.

В одной из автобиографических заметок он писал: «Я родился и рос в простой трудовой русской семье, среди лесных просторов Смоленщины, чудесной и очень женственной ее природы. Первые услышанные мною слова – были народные яркие слова, первая музыка, которую я услышал, – народные песни, которыми был некогда вдохновлен композитор Глинка».

В поисках новых изобразительных средств писатель еще в двадцатые годы прошлого века обращается к своеобразному жанру кратких (не коротких, а именно кратких) рассказов, которые он удачно окрестил былицами.

Неискушенному читателю эти былицы могут показаться простыми заметками из записной книжки, сделанными на ходу, на память о поразивших его событиях и характерах.

Лучшие образцы таких кратких невыдуманных рассказов мы уже видели у Л. Толстого, И. Бунина, В. Вересаева, М. Пришвина.

Соколов-Микитов в своих былицах идет не только от литературной традиции, но и от народного творчества, от непосредственности устных рассказов.

Для его былиц «Рыжие и вороные», «Себе на гроб», «Страшный карлик», «Разженихи» и других характерна необычайная емкость и меткость речи. Даже в так называемых охотничьих рассказах у него на первом плане человек. Здесь он продолжает лучшие традиции С. Аксакова и И. Тургенева.

Читая небольшие рассказы Соколова-Микитова про смоленские места («На речке Невестнице») или про птичьи зимовья на юге страны («Ленкорань»), невольно проникаешься возвышенными ощущениями и мыслями, чувство восхищения родной природой переходит в нечто другое, более благородное, – в чувство патриотизма.

«Творчество его, имея истоком малую родину (то есть Смоленщину), принадлежит большой Родине, нашей великой земле с ее необъятными просторами, неисчислимыми богатствами и разнообразной красотой – от севера до юга, от Балтики до Тихоокеанского побережья», – говорил о Соколове-Микитове А. Твардовский.

Не все люди способны чувствовать и понимать природу в органической связи с человеческим настроением, а просто и мудро живописать природу могут лишь немногие. Столь редким даром обладал Соколов-Микитов. Эту любовь к природе и к людям, живущим с ней в дружбе, он умел передать и совсем юному своему читателю. Нашей дошкольной и школьной детворе давно полюбились его книжки: «Кузовок», «Домик в лесу», «Лисьи увертки»… А как живописны его рассказы об охоте: «На глухарином току», «Натяге», «Первая охота» и другие. Читаешь их, и кажется, что ты сам стоишь на лесной опушке и, затаив дыхание, следишь за величественным полетом вальдшнепа или в ранний, предрассветный час прислушиваешься к загадочной и волшебной песне глухаря…

Писательница Ольга Форш говорила: «Читаешь Микитова и ждешь: вот-вот застучит над головой дятел или выскочит зайчишка из-под стола; как это у него здорово, по-настоящему рассказано!»

Творчество Соколова-Микитова автобиографично, но не в том смысле, что он писал только о себе, а потому, что рассказывал всегда и обо всем как очевидец и участник тех или иных событий. Это придает его произведениям яркую убедительность и ту документальную достоверность, которые так привлекают читателя.

Соколов Микитов Весеннее приближение. И.В. Соколов Микитов — от весны до весны

Весенним днем ​​радостно светит солнышко. Быстро тает на полях снег.

Идут по дорогам веселые говорящие потоки.

Я посмотрел на реку.

Надутые на деревьях клейкие почки без запаха.

Уже вылетело из теплых краев гри. Важные, черные, они ходят по дорогам.

Посадите ребят на деревья Скорешного. Спешим из школы посмотреть, нет ли весенних гостей — Скворцова.

Наша река широко распространилась. Залил луг, затопил кусты и деревья по берегу. Лишь кое-где видны проливы, заросшие кустарником острова.

Длинные венцы летают над рекой дикой утки. И в высоком безоблачном небе, тихонько стесняясь, тянет на родину журавлей.

Тёплый ветер и ласковое солнце высушили влажную землю.

Колхозники в лодке перебрались на другой берег реки, чтобы осмотреть и испытать свои далекие поля и луга.

ПОПА начало раннего посева.

Не успеваешь оглянуться «лес окутал нежной зеленой дымкой.

Ароматные белые гроздья распустились по краям вишни.

Храпали в зеленых рощах кукушки, а над рекой в ​​Росисте цветущие кусты Громко коряги, спаяем соловья.

Колодец звери и птицы весной в лесу!

На зеленых уборщицах рано утром Зайчика собрались.Людились тёплым солнышком, прыгаем, играем, рослый молодняк сочный травяной.

С наступлением весны оживают колхозные поля. Сидение начинается.

Тракторы гудят днем ​​и ночью.

Со всех сторон слышны веселые, веселые голоса людей.

Приветливые колхозники за работой.

Черные жирные слои отстают от Plough Earth. Золотой дождь всасывает затененные семена в форме.

Легкий послеобеденный ветер гудит над вспаханными и засеянными полями.

Подчеркивается в свежих бороздах в черной решетке, собирает червей и вредных личинок.

И из синего высокого неба доносится знакомый далекий щелчок.

Кран! Журавль! — Радуйтесь первому каравельному преступлению, ребята.

В эти весенние дни Тёплое дыхание дышит солнцем, нагретым солнцем.

Скоро, скоро прорастут в теплой земле Семена и зеленые пятна от края до края покроют широкое колхозное поле.

Нежно согревает высокое весеннее солнце.

Поднят, чтобы встречать теплый солнечный свет — гораздо выше, и он смотрел с неба, как колокол протискивал свою звонкую песню над землей.

«Солнце! Солнце! Солнце!» — Черные птицы.

«Солнце! Солнце! Солнце!» — Раскрываются цветы.

«Солнце! Солнце! Солнце!» — Ребята довольны.

Приветливая теплая весна.

Весело трудятся на родной земле счастливые советские люди.

Цветы школьный сад.

Среди зеленых веток были устроены певчие птицы Нестущко.

Густо лежащие синие яйца. Тепло и комфортно в уютном гнезде. Не все видят это в толстых ветках.

Скоро голые фишки из яичек.Будут птицы кормить мошек, жирных гусениц. Множество мошек и вредных гусениц съедят на лето прожорливых птенцов.

Если вы найдете в саду или в лесу птичье гнездо, не губите его и не трогайте яички!

Соколов-Микитов Иван Сергеевич

Рассказы для детей о весне.

Торжественная тишина в лесу. Деревья реализуются в небе. На сугробах лежат фиолетовые тени. Голубые легкие облака плывут и плывут по весеннему небу.Под темными стрельбами шумел снег.

Мартовский воздух прозрачен и чист. Немного пахнет смесью, сочностью, сосновым сыром. Здесь, колеблясь под лучами мартовского солнца, она сама упала с вершины дерева, скомканная тяжелой белой шляпой, покрытой снежной пылью. И длинные колышки зеленой ветки, освобожденной от зимних оков. Стая Клезтов-Еловиков представляет собой широкое красно-брусничное колье с выебанными покрышками елей. Мало кто знает, что эти веселые общительные птицы всю зиму проводят в хвойных лесах.В самой тетую они умело устраивают теплые гнезда в толстых взятках, вынимают и прищипывают птенцов. Глядя на лыжные палки, долго любуешься, как сдавленные птички своими ключами кривизны рвут неровности, выбирая из них косточки, как, кружась в воздухе, спокойно спят на снегу шелушек.

Освещенные лучами Солнца, бронзовые стволы сосен выступят, как небо, небеса своих пустых вершин. В тончайшем кружеве просыпаются зеленоватые ветви обнаженного Осина.Жесткие вечнозеленые ветви Багульника казались рассыпающимся сугробом у пня Мартовского Солнца.

Праздничный, чисто по-весеннему зажженный лес. Яркие пятна света лежат на ветвях, на стволах деревьев, на слепых густых сугробах. Неожиданно-негр, почти из-под жен, в алмазной снежной пыли начинает вырываться из колодцев Тетерова. Все утро их кормили измельченной березовой березой, а затем, падая с Береза, закапывая в снег, в глубокие ямы.ОДИН ДРУГОЙ ПОТОК ГОРНО КОСТИЧ, Желтовато-серая сука-тетраки. Прекратите, любуясь чудесным зрелищем. Утром в ясные дни уже можно услышать первое весеннее настроение эпатажного Кощачи. В морозном воздухе их глухие голоса далеки. Но настоящее весеннее течение начнется не скоро. Это всего лишь испытание сил, острых форм оружия в черных латах с бойцами красной породы.

На глухих сосновых болотах готовятся к весеннему течению Глухари-Мошники. В глубоком снегу в осиновых и сосновых зарослях устраивают издевательства.Увидеть чуткого лося сложно, но часто бывает так: спасаясь от злых браконьеров, Моши выходят на многолюдные дороги, на окраины деревень и городов.

Сказочный, кажется, ночной лес. Посмотри, ночь, слышишь звуки и голоса. Я пошел идти, порхая, сова, другие невидимки-совы ответили далеко. Бесшумно бегая, лесная мышь пробежала по снегу, скрылась под знаменем в сугробе. По лесу по лесу пробежала осторожная лиса. В яркие лунные ночи выходят окнами на поля, где живут русаки.Они до сих пор спят в своих теплых норках, в берлогах, барсуках и медведях. Но в ясные мартовские дни медведь просыпается. В бургерах вырастают рожденные зимой детёныши.

Скоро, скоро начнется настоящая бурная весна. Грядущий лес наполнится голосами. Учебные ручьи поднимутся под снегом, надуты, ароматные почки отсутствуют.

И где-то на далеком юге уже цветут сады, начался сев. В дорогу готовится многотысячная птичья армия.Из далекой Африки, с южного побережья Каспия Отправьте птиц в далекие края. Рядом с гостями прибывают первые гости — Граси. Важные, черные, они ходят по дорогам. Шумно закутанные высокими деревьями свои мохнатые гнезда, заполняя ушедшие окрестности. Скворцы скоро поступят в права, на весенних протанах покажутся первые лариаты.

© Соколов-Микитов И. С., Наследники, 1954

© К. Шахова, Предисловие, 1988

© Бастрыкин В., иллюстрация, 1988

© Серия макияжа.Издательство «Детская литература», 2005 г.

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой-либо форме и любыми способами, включая размещение в Интернете и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения правообладателя.

И. С. Соколов-Микитов

Шестьдесят лет активной творческой деятельности В бурном ХХ веке, полном стольких событий и потрясений, есть результат жизни замечательного советского писателя Ивана Сергеевича Соколова-Микитова.

Его детство прошло в Смоленске с ее милой, истинно русской природой. В те времена в селе еще сохранились древний быт и уклад. Первыми впечатлениями у мальчика были праздничные прогулки, деревенские ярмарки. Именно тогда он слился с родной землей, с ее бессмертной красотой.

Когда Ване было десять лет, его отдали в настоящую школу. К сожалению, это учреждение отличилось кассиром, и доктрина пошла плохо. Весна пробудившейся зелени неудержимо влекла мальчика к Днепру, на его берегах, покрытых нежным дымом распустившейся листвы.

Из пятого класса Соколова-Микитова Соколов-Микитов исключен «по подозрению в принадлежности к студенческим революционным организациям». Обойтись «волчьим билетом» где-то было невозможно. Единственное учебное заведение, где свидетельство не требовалось, были частные сельскохозяйственные курсы в Санкт-Петербурге, которые он смог получить за год, хотя, как писатель, большого увлечения сельским хозяйством он не испытал, как, однако, он никогда не пытался оседать, собственность, родину…

Скучные курсовые сезоны вскоре не были душой Соколова-Микитова — человека с неспокойным, неразборчивым характером. Поселившись в Реве (ныне Таллинн) на корабле торгового флота, он несколько лет бродил по белому свету. Я побывал во многих городах и странах, посетил порты Европы, Азии и Африки, близко подошел к труду.

Первая мировая война застала Соколова-Микитова на чужбине. С большим трудом он добрался из Греции на родину, а затем ушел добровольцем на фронт, летал на первом российском бомбардировщике «Илья Муромец», служил в санитарных отрядах.

В Петрограде встретили Октябрьскую революцию, когда она слушала дыхание в Таврическом дворце речи В. И. Ленина. Редакция «Новой жизни» познакомилась с Максимом Горьким и другими писателями. В эти переломные годы Иван Сергеевич становится профессиональным писателем.

После революции — короткая работа учителя единой трудовой школы в родных смоленских местах. К этому времени Соколов Микитов уже опубликовал первые рассказы, замеченные такими мастерами, как И.

Бунин и А.Куприн.

«Теплая земля» — так назвал писатель одну из своих первых книг. А чем точнее, тем более вызывающее имя найти будет сложно! Ведь родная русская земля действительно теплая, потому что ее охватывает тепло человеческого труда и любви.

К моменту первых полярных экспедиций относятся рассказы Соколова-Микитова о походах флагманов ледокольного флота «Георгий Седов» и «Малыгин», положивших начало освоению Северного морского пути.На одном из островов Северного Ледовитого океана именем Ивана Сергеевича Соколова-Микитова была названа бухта, где он нашел буку погибшей экспедиции Циглера, судьба которой ранее была неизвестна.

Несколько зим провели соколы Микитовы на берегу Каспийского моря, путешествовали по Кольскому и Таймырскому полуостровам, Закавказью, горам Тянь-Шаня, Северному и Мурманскому краям. Бродил по густой тайге, видел степь и знойную пустыню, мыл всю Подмосковье.Каждая такая поездка не только обогащала его новыми мыслями и переживаниями, но и запечатлевала их в новых произведениях.

Сотни рассказов и поводов, очерков и очерков представили людям этот талантливый человек. Богатство и щедрость души освещены страницами его книг.

Творчество Соколова-Микитова близко и Аксаковской, и Тургеневской, и бунинианской манере. Однако в его произведениях есть особый мир: никакого постороннего соблюдения, а живое общение с окружающей жизнью.

Иван Сергеевич в Энциклопедии написано: «Русский советский писатель, моряк, путешественник, охотник, этнограф». И хотя оно того стоит, но этот список можно было бы продолжить: Учитель, революционер, солдат, журналист, полярная звезда.

Книги Соколова-Микитова написаны певцами, богатыми и в то же время очень простыми, тем самым познав писателя в детстве.

В одной из автобиографических заметок он написал: «Я родился и вырос в простой трудовой русской семье, среди лесных просторов Смоленской области, прекрасной и очень женственной по своей натуре.Первые слова, которые я услышал — это были народные яркие слова, первая музыка, которую я услышал, — это народные песни, которые когда-то вдохновляли композитора Глинка. «

В поисках новых визуальных средств писатель двадцатых годов прошлого века обращается к своеобразному жанру кратких (не коротких, а именно рассказов), которые он удачно дублировал.

Неопытному читателю эти рассказы могут показаться простыми заметками из записной книжки, сделанными на ходу, на память о произошедших событиях и персонажах.

Мы уже видели лучшие образцы таких коротких невиданных рассказов от Л. Толстого, И. Бунина, В. Вересаева, М. Свавиной.

Соколов Микитов в своих мирах не только из литературной традиции, но и из народного творчества, из непосредственности устных рассказов.

Для него «красный и ворона», «собственный гроб», «страшный карлик», «жулики» и другие характерны необычайная способность и точность речи. Даже в так называемых охотничьих рассказах на переднем плане мужчина.Здесь он продолжает лучшие традиции С. Аксакова и И. Тургенева.

Читая сказки Соколовой-Микитова о смоленских местах («на реке невест») или о птицах, зимующих на юге страны («Ленкорань»), невольно проникаешься возвышенными ощущениями и мыслями, испытывая восхищение родной природой. превращается в нечто иное, более благородное, в смысле патриотизма.

«Его творчество, имея исток малой родины (то есть Смоленской области), принадлежит большой Родине, нашей великой земле с ее необъятными просторами, неисчислимым богатством и разнообразной красотой — с севера на юг, от Балтики до Тихоокеанское побережье «, — сказал Соколов-Микитов А.Твардовский.

Не все люди способны прочувствовать и понять природу органичной связи с человеческим настроением, а просто и грамотно нарисовать природу могут только. Таким редким подарком обладали соколы-микиты. Эту любовь к природе и к людям, живущим с ней в дружбе, он мог передать и совсем юный своему читателю. Наши дошкольники и школьники давно полюбили его книги: «Тело», «Домик в лесу», «Лисий восторг» … и как живописны его рассказы об охоте: «На течении Плухарина», «Тугой». , «первая охота» и другие.Читаешь их, и кажется, что ты сам стоишь на опушке леса и, ведя машину, наблюдаешь великолепный полет Вальдшнепы или в ранний, знаменательный час слушая таинственную и волшебную песню Маджхара …

Писательница Ольга Форш сказала: «Читаешь Микитова и жди: вот-вот бросишь вызов через голову дятлу или выпрыгнет зайка из-под стола; как он молодец, честно сказал!»

Произведение Соколова-Микитова автобиографично, но не в том смысле, что он писал только о себе, а потому, что всегда обо всем рассказывал как очевидец и участник тех или иных событий.Это придает произведениям яркой убедительности и документальной уверенности, которая так привлекает читателя.

«Мне посчастливилось сблизиться с Иваном Сергеевичем в ранние годы его литературного творчества, — вспоминал К. Федин. — Это было вскоре после Гражданской войны. Полвека он посвятил моей жизни столько, что мне иногда кажется — она ​​стала моей.

Он никогда не просил подробно писать свою биографию. Но он из тех редких художников, жизнь которых как бы складывала все, что было написано.«

Калерия Дехова

На родной земле

Восход солнца

Еще в раннем детстве я был настроен любоваться восходом солнца. Весной рано утром, в праздничный день, мама меня иногда гуляла, подносила к окну:

— Посмотрите, как играет солнышко!

Для стволов старой губы огромный пылающий шар поднялся над пробудившейся землей. Казалось, он надулся, светился радостным светом, играл, улыбался.Моя душа — мой душ. На всю жизнь запомнилось мамино лицо, освещенное лучами восходящего солнца.

В зрелом возрасте я много раз наблюдал восход солнца. Я встретил его в лесу, когда еще до рассвета наверху, над вершинами предварительного ветра, один упал в небо. Чистые звезды, четче и четче переместятся на черные вершины. Роза лежит на траве. Множество блесток сверкает, растянувшись в лесу паутиной. Чистый и прозрачный воздух. Росистан утром, пахнет пахнет густым лесом.

Засеянный восход солнца над родными полями, над зеленым, покрытым росой лугом, над серебряной скальной рекой. В зеркале прохладной воды — противоречащие друг другу утренние звезды, тонкий серп месяца. На Востоке вспыхивает рассвет, и вода кажется розовой. Словно в паре легкая дымка под пение бесчисленного количества птиц поднимается над солнцем. Совершенно живое дыхание Земли, легкий золотой туман, дымящийся над полями, над настоящей ленточной рекой. Солнце встает. Прохладная прозрачная роса на лугах сияет алмазной росписью.

Наблюдал за появлением солнышка морозным зимним утром, когда невыносимо сиял глубокий снег, сыпался с деревьями легкий морозный морозец. Он любовался восходом солнца в высоких горах Тянь-Шаня и Кавказа, покрытых сверкающими ледниками.

Особенно хороший восход солнца над океаном. Как моряк, стоя на вахте, я много раз наблюдал, как восходящее солнце меняет свой цвет: оно раздувается пылающим шаром, закрывается туманом или далекими облаками. И все вокруг внезапно меняется.Другим кажутся далекие берега, гребни падающих волн. Меняется само небо, золотисто-голубой шатер, покрывающий морское покрытие. Пена на гребнях волн кажется золотой. Золотые словно летают на корм чаек. Алое золото рубит мачты, сдвигает раскрашенный борт корабля. Стоишь, случилось, на вахте на носу парохода, сердце неведомой радости наполняется. Рождается новый день! Сколько встреч и приключений ждет юный счастливый моряк!

Жители больших городов редко любуются восходом солнца.Высокие каменные ромы городских домов закрывают горизонт. Даже сельские жители просыпаются коротким восходом солнца, началом дня. Но в живом мире природы все пробуждается. На опушке леса над освещенной водой поют соловьи. Вздымается с полей в небо, исчезает в лучах рассвета, светит жаворонками. Радостно закапывала кукушка, насвистывая мороза.

Только моряки, охотники — люди, близкие к матери-земле, знают радость торжественного восхода солнца, когда на земле пробуждается жизнь.

Друзья Мои читатели, очень советую любоваться восходом солнца, чистым ранним рассветом. Вы почувствуете, как ваше сердце наполняется свежей радостью. В природе нет ничего ранним утром, ранним утром, когда земля дышит и пробуждается жизнь.

Русская зима

Хорошая, чистая русская снежная зима. Глубокий блеск на лучах солнца. Подо льдом скрываются большие и малые реки. В морозное тихое утро над крышами деревенских домиков поднимается столб дыма в небо.Под снежной шубой, набираясь сил, отдыхает.

Тихие и светлые зимние ночи. Проливая снег тонким светом, сияет луна. В лунном свете мерцают поля, верхушки деревьев. Хорошо видна прокатанная зимняя дорога. Темные тени в лесу. Быки зимних ночных заморозков, трещат в лесу стволы деревьев. По небу рассыпались высокие звезды. Большое болото с ясной полярной звездой, направленной на север. От края до края по небу протянулся Млечный Путь — загадочная небесная дорога.В Млечном Пути расправил крылья лебедь — большое созвездие.

Что-то фантастическое, сказочное происходит в зимнюю лунную ночь. Помнят стихи Пушкина, Гоголевские рассказы, Толстого, Бунина. Кому приходилось кататься лунной ночью по зимним проселочным дорогам, наверное, помнят свои впечатления.

А как хороша зимняя заря, утренняя Заря, Когда заснеженные поля, пригорки светят золотыми лучами восходящего солнца и кляксами, налипающими ослепительной белизной! Необычная русская зима, Яркие зимние дни, Лунные светлые ночи!

Когда-то на снежных полях и дорогах заросли голодные волки; Бежали, оставляя в снегу тонкие цепочки следов, лисиц, ища спрятавшихся под снегом мышей.Даже днем ​​можно было увидеть в поле грибного лиса. Пушистый хвост ношу по снегу, он бегал по полям и доспехам, острый слух чулсы прятал под снежными мышами.

Прекрасные зимние солнечные дни. 20 лыжников бегут на лыжах по скользкому снегу. Не нравились лыжники, которых учили лыжники. Рядом с такими лыжами, где по цепи бегает человек за человеком, сложно увидеть зверя или лесную птицу. Катаясь на лыжах, я отправился в лес. Катание на лыжах Ходько, почти бесшумное скольжение по нетронутому снегу.Сосны вздымаются в высокое небо своими фигурными белыми вершинами. На зеленых колючих ветках измельченной пихты лежит белый снег. Под тяжестью дуги гнулись молодые высокие березы. Темные куча муравьев засыпаны снегом. В них зимуют черные муравьи.

Полный зимней жизни, казалось бы, мертвый лес.

Вот, на сухом дереве помечен дятел. Я ношу шишку в клюве, улетел в другое место в другое место — в свою «кузницу», устроил в развитии старый пень, ловко подогнал шишку на своем верстаке и стал забивать клюв.Смолдические весы разлетелись во все стороны. Вокруг культя валяется множество моллюсков. С дерева на дереве он прыгнул в дымящуюся белку. Большая белая снежная шапка упала с дерева, рассыпавшись на снежной пыли.

На опушке леса на берёзе видны чёрные книги. Зимой подкармливают Берез почки. Камень в снегу, собираем ягоды можжевельника черного. Между кустами снежной поверхности нанесены крестообразные следы отходящих лап. В учебу зимними днями Тетериев, падая с березы, утопал в снегу, в глубоких ямах.Иногда счастливого лыжника иногда можно поднять в снежные колодцы термиса. Одна за другой в алмазную снежную пыль вылетают птицы из глубокого снега. Прекратите, любуясь чудесным зрелищем.

Много чудес можно увидеть в зимнем спящем лесу. Рога будут летать с шумом или поднимутся более тяжелые деграхи. Всю зиму Глухары питаются молодыми соснами крепким сыром. Самые низкие лесные мыши под снегом. Спите под корнями деревьев Йехи. Бегите по деревьям, гоняясь за белками, злыми тварями.Стая Красногруды Веселого Клезтова, падая снегом, с приятным свистом неслась по покрытым смолистыми шишками веткам. Стоишь и любуешься, как быстро и ловко они бьют тяжелые шишки, собирая с них семена. От дерева к дереву тянется светлая дымоходная белка. Уцепившись за букчию, она упала сверху, упала к ногам ненагруженной кочки. Поднимая голову, я вижу, как меня укололи, освободив от гравитации, сучья, как ковыляю, спрятавшись в толстой вершине стремительного лесного уступа.Где-то в густом лесу они спят в своих бургерах почти невероятных медведей. Чем сильнее мороз, тем крепче спит медведь. Удочка в Осинник рогатый лось.

В процессе работы поверхность глубоких сугробов улучшается грамотностью и птичьими следами. Ночью здесь в Осиннике жил заяц-маячок, оставленный на снегу круглыми орешками для подстилки. Зайцы-Русаки ночью бегают по полям, чешут хлебные оборки, оставляют запутанные тропы на снегу. Нет-нет Да, и он будет на задних лапах, приподнимая уши, слушает далекий лай собак.Под утро в лесу прячутся зайцы. Они живут и перемешивают свои следы, делают длинные смеси, падают где-нибудь под куст или еловую ветку, направляются к своему следу. Сложно увидеть зажатого в снегу зайца: он первым делом замечает человека и быстро убегает.

Вы видите деревни и старинные парки, вы видите раздутых красных змей, а большинство домов построено из шокирующих смелых кинотеатров. Бывает, что в морозный день названия вылетают в открытые форточки или в Песни из домов.Я приручил побитых в своем домике собаку, и они быстро отделались.

С дерева на дерево летают оставшиеся зимовавшие вороны. Сероголовым карликам вторят женщины. Вот в окно из окна прилетела, на дереве села удивительная птица, умеющая ползать головой по стволу. Иногда стремительно похожи на рубцы в открытом окне. Если не двигаться, не пугайте, на кухню залетит, подберет панировочные сухари. Птицы зимой голодны.Они производят пищу в кремах из древесной коры. Снегири питаются семенами растений над снегом, ягодами шиповника, держатся возле хлебных сараев.

Кажется, под ледяным покровом спит река. Но рыбаки сидят на льду на льду. Им не страшен мороз, холод, пронизывающий ветер. Избегают рыбаков, шарахаются от холода, но мелкий окунь попадает на крючок. Зимой я икра Налима. Они охотятся на переставленную рыбу. Умелые рыбаки ловят зиму Налимова в размещенных вершинах и нороте, обдуваемых рекой еловыми ветками.Ловят Налимова зимой и на крючки, на приманку. В Новгородской области я знал старого рыболова, который каждый день приносил мне живого Налимова. Вкусные Намие Ухо и Ливерка. Но, к сожалению, мало что осталось в загрязненных реках Налимова, любящего чистую воду.

А как хороши зимой покрытые льдом и снегом лесные озера, замерзшие речки, в которых невидимым глазом продолжается жизнь! Великолепные зимние осины с тончайшим кружевом голых веток на фоне темного елового леса.Как-то румянец в лесу на утепленных ягодах рябины, висит яркая гроздь калины.

Март в лесу

В богатствах Календаря Русской Природы март, первый месяц весны, праздник света радостный. Уже кончились холода, рабочий февраль — это «кривые дороги», как его называют в народе. Согласно «Народному метрополию», «Ворд» до сих пор «зубы зимы показываются». В первые дни марта часто возвращаются заморозки.Но все длиннее дней, все раньше и раньше возвращается за снежную искрящуюся вуаль. Весеннее яркое солнце. В лесах и целом поле лежат глубокие сугробы. Пойдешь на лыжах — такая искорка вокруг невыносимой белизны!

В воздухе пахнет весной. Отбрасывая фиолетовые тени на снег, деревья в лесу становятся настоящими. Прозрачно и чисто небо с высокими легкими облаками. Под темными обжигами снежный покров покрылся упавшим сыром. Чуткое ухо улавливает первые знакомые звуки весны.Почти над его головой послышалась звонкая барабанная трель. Нет, это не скрип старого дерева, как обычно думают городские неопытные люди, находясь в лесу ранней весной. Это, выбрав сухое ревущее деревце, по-весеннему барабанщик лесного музыканта — пестрый дятел. Если послушать хорошенькую, то обязательно услышишь: там и сям в лесу, все ближе и дальше, как будто торжественно звучат барабаны. Так барабанщики дятла приветствуют приход весны.

Здесь он проехал с лучами мартовского солнца, он упал с вершины дерева, был скомкан снежной пылью тяжелой белой шляпой.И, точно живая, долго молчаливая, словно махнув рукой, зеленая ветка, освобожденная от зимних оков. Стая Клезтов-Еловиков, развлекаясь, развлекается, широкое красное лаунж-колье крошилось на долбаные покрышки елей. Лишь немногие наблюдатели знают, что эти веселые общительные птицы всю зиму проводят в хвойных лесах. В самой тетую они умело устраивают теплые гнезда в толстых взятках, вынимают и прищипывают птенцов. Глядя на лыжные палки, долго любуешься, как сдавленные птицы своими кривизнами клювами рвут неровности, выбирая из них семена, как, кружась в воздухе, легко падают на снежную легкую кожуру.

Почти невидимая и потная жизнь, доступная только зорькому глазу и чуткому уху, живет в это время едва пробудившийся лес. Здесь, уронив родившуюся шишку, на дереве выгнулась светлая белка. Прыгать с суки на суку, по самому сугробу — это уже греховная трясина. Вспыхнув за стволами деревьев, красноватая радость исчезнет и исчезнет. Поскользнулся, раскатился гром и кабины в глубине заросшего леса оврага.

Освещенные лучами Солнца, бронзовые стволы сосен выступят, как небо, небеса своих пустых вершин.В тончайшем кружеве просыпаются зеленоватые ветви обнаженного Осина. Пахнет озоном, смесью, богатством, жесткие вечнозеленые ветви которого уже появились из немощеного сугроба у высокого пня Высокого Пня.

Праздничный, чисто в подсвеченном лесу. Яркие пятна света лежат на ветвях, на стволах деревьев, на слепых густых сугробах. Катаясь на лыжах, вы, оказывается, выйдете к солнечному, искрящемуся, окруженному поляной с березовым лесом.Неожиданно-негр, почти из-под жен, в алмазной снежной пыли начинает вырываться из колодцев Тетерова. Все утро кормились молотой, покрытой почкой березы. Одна за другой, отдыхая в снегу, краснокровные черные косачи, желтовато-серые самки-тетраки.

В ясные дни с утра уже можно услышать первое весеннее настроение эпатажных кошачьих. В морозном воздухе далеки их пылкие голоса. Но настоящее весеннее течение начнется не скоро. Это всего лишь испытание сил, острых форм оружия в черных латах с бойцами красной породы.

Весенним днем ​​радостно светит солнышко. Быстро тает на полях снег.
Идут по дорогам веселых говорящих потоков.
Я посмотрел на реку.
Надутые на деревьях клейкие почки без запаха.
Уже вылетело из тёплых краёв гри. Важные, черные, они ходят по дорогам.
Посадите ребят на деревья Скорешного. Спешим из школы посмотреть, нет ли весенних гостей — Скворцова.
Наша река широко распространилась. Залил луг, затопил кусты и деревья по берегу.Лишь кое-где видны проливы, заросшие кустарником острова.
Длинные венцы летают над рекой дикой утки. И в высоком безоблачном небе, тихонько стесняясь, тянет на родину журавлей.
Теплый ветер и ласковое солнышко высушили влажную землю.
Колхозники в лодке переправились на другой берег реки, чтобы осмотреть и испытать свои далекие поля и луга.
POPA начало раннего посева.
Некогда оглядываться », лес окутал нежной зеленой дымкой.
Ароматные белые грозди распустились по краям вишни.
Они щелкали в зеленых рощах кукушки, а над рекой в ​​розовых цветущих кустах громко спали, спаивая соловья.
Ну зверюги и птицы весной в лесу!
На зеленую уборщицу собрал Зайчик рано утром. Его радуют теплое солнышко, прыжки, игры, высокие молодые сочные травы.
С наступлением весны оживают колхозные поля. Сидение начинается.

Тракторы гудят днем ​​и ночью.
Со всех сторон слышны веселые, веселые голоса людей.
Приветливые колхозники за работой.
Черные жирные слои отстают от Plough Earth. Золотой дождь всасывает затененные семена в форме.
Легкий полуденный ветер гудит над вспаханными и засеянными полями.
Подчеркивается в свежих бороздах в черной решетке, собирает червей и вредных личинок.
И из синего высокого неба доносится знакомый далекий щелчок.
— Краны! Журавль! — Радуйтесь первому каравельному преступлению, ребята.
В эти весенние дни теплое дыхание дышит солнцем.
Скоро семена и зеленые побеги от края до края скоро будут посыпаны теплой землей.
Нежно согревает высокое весеннее солнце.
Поднят, чтобы встречать теплый солнечный свет — значительно выше, и он смотрел с неба, как колокол протиснул свою звонкую песню над землей.
«Солнце! Солнце! Солнце!» — Черные птицы.
«Солнце! Солнце! Солнце!» — Раскрываются цветы.
«Солнце! Солнце! Солнце!» — Ребята довольны.
Приветливая теплая весна.
Бодро работают на родной земле. Счастливые советские люди.
Цветы школьный сад.
Среди зеленых веток были устроены певчие птицы Нестущко.
Густо лежащие синие яйца. Тепло и комфортно в уютном гнезде. Не все видят это в толстых ветках.
Скоро голые сколы из яичек. Будут птицы кормить мошек, жирных гусениц. Множество мошек и вредных гусениц съедят на лето прожорливых птенцов.
Если вы найдете в саду или в лесу птичье гнездо, не губите его и не трогайте яички!

Весенним днем ​​радостно светит солнышко.Быстро тает на полях снег.
Идут по дорогам веселых говорящих потоков.
Я посмотрел на реку.
Надутые на деревьях клейкие почки без запаха.
Уже вылетело из тёплых краёв гри. Важные, черные, они ходят по дорогам.
Посадите ребят на деревья Скорешного. Спешим из школы посмотреть, нет ли весенних гостей — Скворцова.
Наша река широко распространилась. Залил луг, затопил кусты и деревья по берегу. Лишь кое-где видны проливы, заросшие кустарником острова.
Длинные венцы летают над рекой дикой утки. И в высоком безоблачном небе, тихонько стесняясь, тянет на родину журавлей.
Теплый ветер и ласковое солнышко высушили влажную землю.
Колхозники в лодке переправились на другой берег реки, чтобы осмотреть и испытать свои далекие поля и луга.
POPA начало раннего посева.
Некогда оглядываться назад, лес покрылся зеленой нежной дымкой.
Ароматные белые гроздья распустились по краям вишни.
Щелкнули в зеленых рощах кукушки, а над рекой в ​​розовых цветах кусты громко спали, спаяли соловья.
Ну зверюги и птицы весной в лесу!
На зеленую уборщицу собрал Зайчик рано утром. Его радуют теплое солнышко, прыжки, игры, высокие молодые сочные травы.
С наступлением весны оживают колхозные поля. Сидение начинается.
Тракторы гудят днем ​​и ночью.
Со всех сторон слышны веселые, веселые голоса людей.
Приветливые колхозники за работой.
Черные жирные слои отстают от Plough Earth. Золотой дождь всасывает затененные семена в форме.
Легкий полуденный ветер гудит над вспаханными и засеянными полями.
Подчеркивается в свежих бороздах в черной решетке, собирает червей и вредных личинок.
И из синего высокого неба доносится знакомый далекий щелчок.
— Краны! Журавль! — Радуйтесь первому каравельному преступлению, ребята.
В эти весенние дни теплое дыхание дышит солнцем.
Скоро семена и зеленые побеги от края до края скоро будут посыпаны теплой землей.
Нежно согревает высокое весеннее солнце.
Поднят, чтобы встречать теплый солнечный свет — значительно выше, и он смотрел с неба, как колокол протиснул свою звонкую песню над землей.
«Солнце! Солнце! Солнце!» — Черные птицы.
«Солнце! Солнце! Солнце!» — Раскрываются цветы.
«Солнце! Солнце! Солнце!» — Ребята довольны.
Приветливая теплая весна.
Бодро работают на родной земле. Счастливые советские люди.
Цветы школьный сад.
Среди зеленых веток были устроены певчие птицы Нестущко.
Густо лежащие синие яйца. Тепло и комфортно в уютном гнезде.Не все видят это в толстых ветках.
Скоро голые сколы из яичек. Будут птицы кормить мошек, жирных гусениц. Множество мошек и вредных гусениц съедят на лето прожорливых птенцов.
Если вы найдете в саду или в лесу птичье гнездо, не губите его и не трогайте яички!

соколов mikitas соль земли читать. Издательство охотничьей литературы эпохи

При чтении книг нас с детства учат обращать внимание на автора, а уже в начальной школе нужно знать краткую биографию писателя.Давайте взглянем на жизнь русского прозаика, познакомимся с Иваном Сергеевичем Соколовым-Микитовым. Биографию для детей я буду описывать как для школьников 2-3 классов, так и для пятиклассников.

  1. Биография в полной версии
  2. Краткая биография для 2-3 классов

Здравствуйте уважаемые читатели блога, сегодня мы немного углубимся в мир литературы. Купила недавно замечательную книгу с рассказами о зиме. Мы с сыном прочитали его за один вечер, но, поскольку мальчик учится во 2 классе, пора завести дневник чтения.Изучив информацию о том, как это делать правильно, а также вспомнив свой школьный опыт, я решила начать со своей биографии.

Еще в раннем детстве, читая книги сыну, я всегда звонила, кто их написал. Впоследствии, научившись читать, он начал это делать сам. Но ведь все мы понимаем, что от его судьбы зависит стиль и тематика автора, что накладывает отпечаток на знания и предпочтения. Здесь мы попытаемся понять, почему Иван Сергеевич писал в основном о природе и животных.

Соколов-Микитов: биография для детей

Соколов-Микитов — русский писатель, родился в мае 1892 года. Он прожил 82 года и умер в феврале 1975 года. Сначала его семья жила в Калужской губернии (ныне Калужская область). где его отец Сергей Никитич работал лесничим у купца Коньшина. Когда Иван был трехлетним мальчиком, семья переехала в село Кислово (Смоленская область), откуда был его отец. Но через семь лет, в возрасте десяти лет, он поступил в Смоленское Александровское училище, где проучился до 5 класса, так как был исключен за участие в подпольных революционных кружках.


Фото: Сергей Семенов

В 1910 году Иван Сергеевич продолжил учебу, но уже в Петербурге, где поступил на курсы сельского хозяйства. Именно в это время была написана его первая сказка «Соль земли», известная сегодня всему русскому народу. С этого момента Соколов-Микитов стал серьезно задумываться о писательстве, посещать литературные кружки, знакомиться с коллегами того времени. Будущий писатель устраивается секретарем газеты «Ревельский листок» в городе Ревель (ныне Таллинн), затем, продолжая поиски себя, уезжает на торговое судно, на котором путешествует по миру.

Началась Первая мировая война и нужно было возвращаться в Россию, это был 1915 год. Во время войны летал на бомбардировщике Илья Муромец. А после его завершения в 1919 году вернулся матросом на торговое судно, на этот раз «Омск». Но спустя 12 месяцев случилось непредвиденное: в Англии судно арестовали за долги. Писатель вынужден год прожить в чужой стране. И в 1921 году он находит возможность попасть в Берлин (Германия), где ему посчастливилось встретиться с Максимом Горьким.Он помог оформить документы, необходимые для возвращения в Россию.

Вернувшись в Россию, Соколов-Микитов отправляется в экспедицию в Северный Ледовитый океан на ледоколе «Георгий Седов». Затем он едет на Землю Франца-Иосифа и Северную Землю и даже участвует в спасении ледокола «Малыгин». Об увиденном он пишет для газеты «Известия», где работает корреспондентом.

Всего за два года (1930-1931) прозаик издает свои произведения: «Заморские рассказы», ​​«На Белой земле», повесть «Детство».Живя и работая в Гатчине, к нему приезжают такие известные личности, как Евгений Замятин, Вячеслав Шишков, Виталий Бианки, Константин Федин. В 1934 году Соколов-Микитов был принят в Союз советских писателей, впоследствии трижды награжден орденом Трудового Красного Знамени.

Во время Великой Отечественной войны продолжал работать в газете «Известия» в Перми (тогда Молотово). А после наступления победы вернулся в Ленинград.

Личная жизнь Ивана Сергеевича достаточно трагична.В 1952 году он стал жить в собственном доме в селе Карачарово с женой Лидией Ивановной Соколовой. У них родилось трое детей: Ирина, Елена и Лидия. Все девочки умерли при жизни родителей. У писателя есть только внук — профессор Александр Сергеевич Соколов.

Краткая биография для детей 2-3 классов

Иван Сергеевич Соколов-Микитов — русский писатель, написавший много рассказов о природе, птицах и животных. И это неудивительно, ведь его отец был лесничим.Мальчик рано узнал лес и влюбился в него. В юности он изучал сельское хозяйство, что также обогатило его познания о нашей Земле. Но поняв, что ему нравится литература, он пошел работать моряком на кораблях. Он побывал в разных странах, ездил в экспедиции на север нашей страны.

Писателю удалось пережить две войны: Первую мировую и Вторую мировую. Во время первого он летал на бомбардировщике. Во втором он оставался в тылу и работал корреспондентом газеты.

Свою первую сказку «Соль земли» Соколов-Микитов написал в 18 лет. В 1951 году он поселился с семьей в загородном доме, который построил сам. Там у него было достаточно времени, чтобы заняться литературной деятельностью. Он прожил долгую и плодотворную жизнь, достигнув 82-летнего возраста.

Заключение

Уважаемые читатели, согласитесь, что разобравшись в жизни автора, детям будет легче погрузиться в прочитанные книги. Надеюсь, вам понравилась наша работа над биографией с моим сыном.Вы можете поддержать проект, это очень просто, просто поделитесь статьей в соцсетях. сети, нажав на кнопки ниже. И я прощаюсь с вами, в следующей статье мы поговорим об рассказах этого великого русского прозаика.

Книги Соколова-Микитова написаны мелодичным, богатым и в то же время очень простым языком, тем же языком, который писатель выучил в детстве.

В одной из своих автобиографических заметок он написал: «Я родился и вырос в простой рабочей русской семье, среди лесных просторов Смоленской области, ее чудесной и очень женственной природы.Первые слова, которые я услышал, были яркими народными словами, первой музыкой, которую я услышал, были народные песни, которые когда-то вдохновляли композитора Глинку. «

В поисках новых изобразительных средств писатель еще в двадцатых годах прошлого века обратился к своеобразному жанру коротких (не коротких, а рассказов), которые метко окрестил былиц.

Неискушенному читателю эти эпопеи могут показаться простыми заметками из записной книжки, сделанными на ходу, в память о событиях и персонажах, которые его поразили.

Мы уже видели лучшие образцы таких коротких, научно-популярных рассказов Л. Толстого, И. Бунина, В. Вересаева, М. Пришвина.

Соколов-Микитов в своих былинах исходит не только из литературной традиции, но и из народного творчества, из непосредственности устных рассказов.

Для его былитов «Красное и черное», «Я на гробу», «Грозный карлик», «Разорбиха» и др. Характерны необычайная емкость и точность речи. Даже в так называемых охотничьих рассказах на переднем плане фигурирует человек.Здесь он продолжает лучшие традиции С. Аксакова и И. Тургенева.

Читая рассказы Соколова-Микитова о смоленских местах («На реке Невестница») или о птичьих избах на юге страны («Ленкорань»), невольно проникалось чувство патриотизма.

«Его творчество, имеющее исток на малой родине (то есть Смоленская область), принадлежит большой Родине, нашей великой земле с ее необъятными просторами, несметными богатствами и разнообразной красотой — с севера на юг, от Балтики до Тихоокеанское побережье », — сказал о Соколов-Микитов А.Твардовский.

Не все люди способны чувствовать и понимать природу в органической связи с человеческим настроением, и лишь немногие могут просто и мудро изобразить природу. Соколов-Микитов обладал таким редким даром. Эту любовь к природе и к людям, живущим с ней в дружбе, он смог передать своему очень юному читателю. Наши дошкольники и школьники давно полюбили его книги: «Кузовок», «Дом в лесу», «Побег лисицы» … И как живописны его рассказы об охоте: «На глухаря», «Растяжка». »,« Первая охота »и другие.Читаешь их, и кажется, что ты сам стоишь на опушке леса и затаив дыхание наблюдаешь величественный полет вальдшнепа или в ранний, предрассветный час слушаешь загадочную и волшебную песню леса рябчик …

Писательница Ольга Форш рассказывала: «Читаешь Микитова и ждешь: дятел вот-вот ударит тебя по голове, или заяц выскочит из-под стола; как здорово с ним, правда рассказали! «

Произведение Соколова-Микитова автобиографично, но не в том смысле, что он писал только о себе, а потому, что всегда рассказывал обо всем как очевидец и участник тех или иных событий.Это придает его произведениям яркую убедительность и ту документальную достоверность, которая так привлекает читателя.

«Мне посчастливилось сблизиться с Иваном Сергеевичем в первые годы его литературной деятельности, — вспоминал К. Федин. — Это было вскоре после Гражданской войны. За полвека он так много посвятил меня своей жизни, что мне иногда кажется, что она стала моей.

Он никогда не намеревался писать свою биографию подробно. Но он из тех редких художников, жизнь которых как бы складывала все, что ему писали.«

Калерия Жехова

НА РОДНОЙ ЗЕМЛЕ

Восход солнца

Еще в раннем детстве мне довелось любоваться восходом солнца. Ранним весенним утром на празднике мама меня иногда будила, подводила к окну на руках:

— Посмотрите, как играет солнышко!

За стволами старых лип над проснувшейся землей возвышался огромный пылающий шар. Он как будто распух, светился радостным светом, играл, улыбался.Моя детская душа возрадовалась. На всю жизнь запомнил лицо матери, озаренное лучами восходящего солнца.

В зрелом возрасте я много раз наблюдал восход солнца. Я встретил его в лесу, когда перед рассветом над макушками проходит предрассветный ветер, одна за другой в небе гаснут ясные звезды, яснее и отчетливее обозначаются черные вершины на освещенном небе. На траве роса. Раскинувшаяся в лесу паутина переливается множеством искр.Воздух чистый и прозрачный. Росистым утром в густом лесу пахнет смолой.

Сценарий литературного вечера,

посвящается писателю Ивану Сергеевичу

Соколов-Микитов

(подготовительная группа)

Подготовил: Я.Л. Селютина

Цель:

— развить интерес к творчеству И.С. Соколова-Микитова

— способствовать ознакомлению детей с книгой

— привить умение эмоционально воспринимать произведение русской литературы

— получить удовольствие от чтения, почувствовать в нем потребность

Задач:

— познакомить детей с жизнью и творчеством писателя

— воспитывать умение слушать и понимать литературные произведения, эмоционально реагировать на них

— для воспитания нравственных качеств

Подготовительные работы:

— знакомство с биографией писателя

— чтение рассказов и сказок И.С.Соколов-Микитов

-Просмотр иллюстраций

— отгадывать загадки про животных

Оснащение:

— портрет И.С. Соколова-Микитова

-писательские книги

-картинки со следами диких животных

— загадки про диких животных

-карты (путаница) с дикими животными

-джетоны

-шоколадные медали

Ход поршня:

Дети входят в зал под музыку «В мире животных»

(сесть на стулья, разделиться на две команды, выбрать капитанов команд)

Первая команда Знайки

Девиз

: Чтобы не прослыть незнающим, надо дружить с книгой

Вторая команда «Почему много»

Девиз: Где! Почему! И почему! — Я раскрою тайну, возьму книгу в руки и найду ответ.

Воспитатель: В мире много разных рассказов и сказок, но сегодня мы будем говорить не обо всех сказках и рассказах, а об одном авторе И.С. Соколов-Микитов. (показать портрет)

Вспомним рассказы И. Соколова-Микитова. (Кукушка, Бобры, Ежики, Русский лес, Лисицы)

А как насчет сказки? (Соль земли)

А чем сказки отличаются от сказок?

(ответы детей)

Молодец, думаю, вы очень хорошо знаете И.С. Соколова-Микитова, сейчас мы это проверим.И у нас первое соревнование, за каждый правильный ответ команда получает жетон.

  1. «Ответьте на вопрос»
  2. Какие животные строят двухэтажные домики для жилья? (Бобры)
  3. Из какой истории вы узнали об этом? (Бобры)
  4. Какая самая первая сказка была написана И.С. Соколовым-Микитовым? (Соль земли)
  5. Какие герои этой сказки вам запомнились? (ответы детей)
  6. Какая птица откладывает яйца в чужие гнезда? (кукушка)
  7. Как называется история, в которой это описано? (Кукушка)
  8. Что едят ежики? (вредные насекомые, молоко, змеи, мыши…)
  9. Кто написал рассказ «Ежик»? (И.С. Соколов-Микитов)

Молодцы, с первым заданием. Команды проделали большую работу, и теперь пора играть.

  1. NS / и «Заморозить»

Дети действуют согласно тексту игры.

По лужайкам разбросаны (разбегаются)

Медведи, лисы и кролики

Начал весело кружиться (кружился на цыпочках)

Животные повеселились

Один прыжок, два прыжка (прыжки на двух ногах)

Заморозьте быстро друг (замерзните, пока не появится команда умереть)

Игра может повторяться несколько раз.

А теперь давайте посмотрим, насколько вы умны, и заработаем жетон для своей команды.

  1. «Угадай, чьи следы?»

Изображения животных и их следы разложены на двух столах, дети должны выбрать правильные следы для животных.

Из каждой команды выбираются по три человека, которые подбирают гусеницы. Побеждает команда, которая быстрее и правильно подбирает трассы.

Победившая команда получает жетон.

Воспитатель: Молодцы ребята справились с заданием и получили жетон.И следующий конкурс — «Загадки»

.
  1. «Загадки»
  2. У косы нет логова,

Дырка ему не нужна.

Спасение ног от врагов

А от голода коры

  1. Снежный человек и большой

Зимой спит в берлогах.

Любит шишки, любит мед,

Ну кто назовет?

(Медведь)

  1. На реках лесорубы

В шубах серебристо-коричневого цвета.

И из деревьев, веток, глины

Строительство плотных дамб

  1. Злой обидчивый

Живет в глуши леса.

Игл много

И нить не одна.

  1. Рыжая курица

Я пришла в курятник

Я читаю все машины

И забрал с собой

  1. Этот малыш

Я рада даже за панировку

Потому что темно

Она прячется в норке.

  1. Касание травы копытами,

Красивый мужчина идет по лесу

Идет смело и легко

Рога широко расставлены.

  1. Шорох, шелест травы

Кнут ползет живой,

Итак, он встал и зашипел:

Приходите, кто очень храбрый.

Воспитатель: Вы правильно отгадали все загадки и получили жетоны. Теперь посмотрим, насколько вы внимательны. Я дам каждой команде карту замешательства, и вы должны увидеть на этой карте одно дикое животное и дать ему имя, а затем передать карту своему соседу.Сначала одна команда дает имена животным, затем другая. Какая команда назовет больше животных, победит.

  1. Соревнование путаницы

Дети по очереди ищут одно дикое животное на карточке замешательства, дают ему имя и передают карточку своему соседу.

На этом наша викторина завершена. Обе команды отлично провели все соревнования. Капитаны команд считают жетоны. Теперь предлагаю обменять ваши жетоны на сладкие монеты.

ББК 84.R7
C59

Издается при финансовой поддержке
Федеральное агентство по печати и массовым коммуникациям
в рамках Федеральной целевой программы
«Культура России»

Соколов-Микитов И.С.

«На своей земле»: Рассказы и рассказы / Сост. Н.Н. Старченко. — Смоленск: Пурпурный, 2006. — С. 400.

.

ISBN 5-98156-049-5

Книга классика русской литературы ХХ века И.С. Соколова-Микитова собраны его лучшие произведения, написанные в Смоленской области, в селе Кислово.

Технический редактор Е.А. Минин
ЭВМ Э.Н. Касьяненко
Рисунки В.В. Симонов
Корректор Т.А. Быкова
Фото на обложке А.В. Шлыков

Тираж 3000 экз.

(в) Соколов А.С., 2006
(в) Составление. Предисловие Старченко Н.Н., 2006.
(в) Дизайн. Издательство Magenta, 2006.

ПРЕДИСЛОВИЕ

Целому светлому миру.

Маленькая птичка села на пень …
И все кланяется, все кланяется.
Поклоны всему светлому миру.
И. Соколов-Микитов.
Из записи «На своей земле»

Никогда не было такой книги — избранного собрания произведений классика русской литературы ХХ века Ивана Сергеевича Соколова-Микитова.
Конечно, как при долгой жизни писателя (1892-1975), так и после его земного предела издавались как сборники сочинений, так и отдельные сборники рассказов и рассказов, но тем не менее именно такая книга появляется впервые. время — ведь он был составлен по особому принципу, который до сих пор не применялся ни редакторами, ни составителями, ни издателями.Здесь получилось счастливое и редкое сочетание: лучшие произведения собраны под одним корешком, и они (почти все) тоже написаны под одной крышей, в доме писателя.
Я очень переживаю, когда пишу эти строки. Тот морозный февральский день 2000 года встает перед моими глазами, когда я впервые увидел затерянный в смоленской глуши дом Соколова-Микитова. Я ехал сюда, в Угранский район (эти земли раньше входили в состав Дорогобужского района), в скромной надежде найти хоть какие-то следы прежнего пребывания здесь любимого писателя, но потом оказалось, что даже весь дом того стоил! Правда, остались целы только стены и крыша, а остальное — сплошное разграбление: вырваны двери, рамы со стеклами, разобраны печи, дубовые полы, перекрытия… Вернувшись в Москву, я сделал публикации в нескольких общероссийских периодических изданиях: «Парламентская газета», «Литературная Россия», журналы «Муравей», «Охота и охотничье хозяйство», альманах «Охотничий сборник» — я хотел разбудить чувство сопереживания и причастности к как можно большему числу читателей, нашей публике, призывающей, пока еще не поздно, спасти дом замечательного писателя. Не скажу, что был немедленный ответ. Пришлось послушать следующее: «О чем вы беспокоитесь? Это уже полузабытый писатель.Даже сейчас в библиотеках его почти не спрашивают … »
Но с этим я никак не мог согласиться. Любовь к творчеству Соколова-Микитова и тревога за судьбу родного дома приводили меня сюда снова и снова, летом и зимой, весной и осенью. Не раз побывал в деревнях Кислово, Полднево, Мутишино, Кочаны, Латоево, Выгор, Бурмакино, Пустошка, Клец, где еще кипит жизнь, и в тех местах, где Фурсово, Новая Деревня, Лядищи, Субор Уже исчезли Круча, Архамон, Куракино, Желтохи… Все эти имена часто встречаются в рассказах писателя. Заветной мечтой было побывать в том самом глухом течении за рекой Невестица, о котором идет чудесный рассказ «Глушаки». И это случилось! Можно было даже услышать загадочную колдовскую песню глухаря в сумерках раннего-раннего апрельского утра. Представляете, глухари там еще поют! И само собой пришло осознание того, что реставрация дома писателя, создание в нем музея должны сопровождаться восстановлением для современного читателя истинного смысла его выдающегося творчества.
Действительно, даже на фоне непонятно бурного ХХ века с его трагическими и героическими событиями жизнь и творческая судьба И.С. несколько человеческих жизней. Здесь достаточно процитировать кратко изложенную автобиографию писателя, написанную как раз в один из таких «чугунных поворотов»:
«Семнадцатилетний впервые вышел в море подмастерьем моряка вокруг Европы.
Следующим летом меня нарисовали. снова к морю … Он отплыл моряком в Александрию, а когда они подошли к Старому Афону, он решил остаться.Он ходил по мраморной Святой Горе, был послушником, насмотрелся афонских чудес — неудобно обо всем говорить. На Афоне война настигла — как-то добрался до России, чуть не попал в плен к туркам, ничего не писал.
В начале войны пошел добровольцем. Весной пятнадцатого я ушел на фронт с медицинским отрядом. Он был опубликован Миролюбивом в «Еж [ежемесячно] жур [нале]» и др. В шестнадцатом вошел в эскадрилью, летал на «Илье Муромце».Эскадрилья застала революцию. За то, что на митинге он крепким словом обругал болвана, его единогласно избрали председателем эскадронного комитета и отправили в Петербургский Совет.
За время революции он не произнес ни единой речи.
В Санкт-Петербурге он остался служить на флоте во 2-м Балтийском флоте [даже] матросом, получил по два фунта хлеба. Я встретил там Октябрь. Я чуть не влез в наряд разгонять Учредительное собрание.Жил с Ремизовым. Когда «Аврора» снимала на Неве, читали «Заколдованное место» при лампе под зеленым абажуром. Ночью побежал смотреть на Николаевский мост. На мосту с пистолетом в руках стоял узкоплечий солдат в надвинутой на лицо шляпе. Небольшая группа людей собралась вокруг солдата, женщина, вздохнув, сказала солдату: «Ой, милый, ты не занялся своим делом!» Солдат — последний защитник — оказался девушкой и заплакал от страха и потому, что они ушли одни.
Зимой в издательстве «Сегодня» вышел первый небольшой буклет «Засупоня».
Весной, после демобилизации флота, выехал в деревню, работал на земле, слушал крестьянский гул, написал рассказ «Серый заяц». Осенью он поступил в «школу рабочих» в единую трудовую школу. Он издавал с детьми «Кроличью газету», учил детей письму и учился у них. Напечатал книжку «Исток-город». Его называли «большевиком», но весной он выжил — хозяйка квартиры Баба-Яга украла вид из печи, чтобы известить его.
Первого мая вместе с начальником военного комиссариата Ивановым он отправился на юг в «свою» топку, к Свету Божию — снова в матросской фуражке. В Киеве в лавке у вокзала он съел сразу восемь французских булочек, греческий хозяин, глядя на это, даже плакал от жалости. Потом мы поехали в Крым. Был в матросской армии товарищем. Дыбенко, оккупировавший Крым «пацанами», с «братьями», был с Махном. Он не принимал участия в гражданской войне. В начале деникинского наступления уехал в Киев.В Киеве его «схватил» Деникин. Дважды сидел в «контрразведке». По указанию художника Ермолова он был чуть не растерзан лицом и чудом спасен. Пришлось бежать из Киева. Он сбежал на море, в Одессу, а оказался в Ростове и Крыму. Был мобилизован в ВМФ, служил в архиве Черноморского флота. В Крыму он прошел сидение Деникина, Слащева и Врангеля. Весной он уходил в сады, копал землю и от рассвета до рассвета долбил камень за полтора фунта татарского булыжника.Познакомился и подружился с И.С. Шмелевым, который ел ржавые анчоусы. В Керчи ловил бычков на пирсе. В мае он уехал матросом на шхуне «Дых-тау» в Константинополь. Я ездил в Кемел-Лаш в Чунгулаке с углем и живыми баранами, в Евпатрию и Смирну с ячменем. В Константинополе он возглавил океанский пароход «Добр [овольный] флота Омск», пришедший из Америки, отправился на нем в Александрию и Англию. Я съел это. Они пробыли в Англии до весны двадцать первого числа.Весной самопровозглашенный «Совет Доброго [Овального] флота» пароход кому-то «подъехал». За протест от имени команды капитан Яновский был передан британской полиции как вредный «большевик», и если бы не заступничество писательницы А. В. Тырковой и ее мужа Г. В. Вильмса, все закончилось бы плохо. Из Англии с Божьей помощью он пробрался в Германию, пустил корни и впервые стал писать более-менее серьезно.
Иван Микитов. 23 февраля 1922 г.Далем, недалеко от Берлина ».
(заголовок mospagebreak = Page 1)

Такая несколько рваная, изрезанная страница, написанная без сокращения слова, не может не впечатлять. Она дает несколько зарубок для именования — и мы вернемся к ним позже, — но сейчас я хочу обратить внимание только на те три строчки, в которых говорится, что весной пятнадцатого года он ушел на фронт с отрядом скорой помощи, и в шестнадцатом он вошел в эскадрилью воздушных кораблей, летал на «Илье Муромце V», что вскоре было опубликовано в известном тогда на всю Россию «Ежемесячном журнале» В.Е. Миролюбов. Всего три строчки, а сколько они содержат в себе, какой поистине уникальный жизненный материал, о котором просили на бумаге! В то время у него уже был писательский опыт. «Соль земли» — так называлась сказка, самое первое произведение молодого, девятнадцатилетнего Вани Соколова, написанное в 1911 году. Как любознательный, любознательный молодой человек, он без устали собирал народные сказки, поговорки, былиц в родном селе Кислово Смоленской области, а затем умело отбирал из этого богатства лучшее — поистине соль отечества! Эту его особенность заметил известный писатель А.Ремизов М., поддержал, помог опубликовать. А в письмах Ремизову с фронта Соколов пишет: «Я обнаружил, что в ближнем тылу хуже, чем в окопах — люди хуже. Я не могу писать о войне. Мне нужно обладать большим умением — писать — или наглостью. Зря, конечно, то, что видишь, не исчезает, душа все впитывает, а потом, после войны, если хватит сил, я расскажу … Военные рассказы Н. Толстого — плохие, обидные. «Чувствуется, что он сам очень хочет описать увиденное, пережитое! II. Через несколько месяцев, весной 1916 года, его военные рассказы появились в периодической русской печати.
Здесь надо сказать, что Первая мировая война была несчастливой ни в нашей истории («империалистической»), ни в художественной литературе. К сожалению, мы в России больше знаем об этой войне из романов Э. Хемингуэя и Э. М. Ремарка. Но санитар, тогда механик самого мощного бомбардировщика в мире «Илья Муромец» Иван Соколов гораздо раньше, чем Хемингуэй и Ремарк, писал свои рассказы — он отправлял их прямо с фронта (он писал почти на крыле самолета после возвращения от бомбежек!) Биржевой газете «Ведомости», в журнале «Огонек», в уже упомянутом здесь «Ежемесячном журнале».Эти неординарные рассказы, о которых в нашей литературной критике практически ничего не говорится (мы находим освещение этой темы только в книге М. Н. Левитина1 «Я вижу Россию …»), просто поражают своей художественной зрелостью, способностью к творчеству. автор-очевидец, чтобы передать словами как общую картину, так и душевное состояние человека. За рассказ «Глебушка», опубликованный в газете «Биржевые ведомости», молодой писатель даже получил выговор от военного начальства: как же он, простой унтер-офицер, так фамильярно пишет о своем командире, штабс-капитане Знаменитый авиатор Глеб Васильевич Алехнович? Вообще талантливые рассказы и очерки Ивана Соколова о буднях первых русских летчиков и само его имя давно должны были занять самое почетное место в славной истории отечественной авиации.И снова с горечью подумаешь: все в России — от телешоу, фильмов, книг, спектаклей, журналов, газет до школьных программ — знает об авиации французского писателя-летчика Антуана де Сен и эту самую литературную тему (французский писатель летал на военный самолет уже во время Второй мировой войны), за очень редкими исключениями, мы даже не слышали о нем … Я надеюсь, что эта книга, ее начальный раздел «Ранние рассказы» хотя бы в какой-то степени восполнят этот пробел.
Примечательно, что Иван Соколов, плававший матросом до войны и уже пробующий перо, еще не умел писать о море, но здесь другая, жестокая действительность войны подтолкнула выбросить то, что накопилось внутри.Любопытно, что в рассказах о боевых полетах есть домашнее животное и промахи на морскую тематику: «Полет плывет, только нет воды: смотришь вниз, как ты смотрел на перевернутое в зеркальной поверхности облачное небо». Или в другом месте: «До моря: заблудишься и не найдешь концов». А самолет «Илья Муромец» молодой писатель сравнивает с дирижаблем — и здесь тоже «как в море, у каждого свое дело». Да, он «прорвался» военными рассказами — и тогда писатель в полную силу взялся за любимые темы: теплая земля своей Родины и путешествия по морю.Поэтому пора переходить к следующему и важнейшему периоду жизни писателя, к следующему разделу книги, к тем произведениям, которые впоследствии стали учебниками. Более того, слово «читатель» здесь не модное. Мы, родившиеся в 1950-е годы, также нашли в наших школах учебники русского языка и литературы, где было дано много прекрасных образцов русского художественного слова, где наряду с А. Пушкиным, М. Лермонтовым, Н. Гоголем, И. Тургенев, Л. Толстой, А. Чехов названы в честь И.Соколова-Микитова.
Рассказы «На реке Невестнице» органично примыкают к финалу первого раздела этой книги. Но это уже другие письма из села … Прошло пять лет, Соколов-Микитов многое испытал и многое повидал — колесил по миру, находился в вынужденной эмиграции, с большой радостью вернулся в Россию летом 1922 года. , в родные смоленские места. Его творческую линию поддерживал И.А.Бунин (они познакомились в 1919 году в Одессе), его воодушевляла высокая оценка А.И. Куприн, писавший в письме из Парижа в 1921 году: «Истинное знание народного быта, коротким, живым и правильным языком». Больше всего мне нравится, что ты нашел свой, исключительно свой стиль и свою форму, и то и другое не позволяет тебе ни с кем смешиваться, и это самое дорогое »… Заметьте, кстати, что среди рассказов Куприну из Берлина прислали «Фурсик»… И снова вспомним Льва Толстого — ведь здесь нетрудно заметить новую (послевоенную) попытку померяться силами с великим писателем.И, признаюсь, мне, выросшему в деревне, толстовский «Холстомер» ближе к сердцу душевной и грустной истории трудолюбивого деревенского коня Фурсика.
В раздел «На Невестнице» вошли лучшие рассказы писателя о родном крае, взятые из двух его творческих циклов — «На Невестнице» и «На теплой земле». При любящем, но строгом отборе исключалось не только непроизвольное повторение той или иной темы, но даже ее отражение.Например, при выборе между рассказом «Елена» и рассказом «Найденный луг», где прослеживается «волчья тема», предпочтение отдавалось короткому емкому рассказу. Читатель убедится сам: в этом разделе книги каждый рассказ — шедевр. И это хорошо понимали современники писателя. «Прочитал еще раз вашего« Глушакова ». Вот прекрасная вещь, без изъяна, красивая. Вот настоящая поэзия, искусство в прямом смысле», — написал Соколову-Микитову известный всем с детства писатель Виталий Бианки. .Ведь во всей нашей русской (да и мировой) художественной литературе мало таких гармоничных, неподражаемо естественных по интонации и глубоких, но содержательных рассказов, где человек и природа составляют единое целое: «Голубой дымящийся лес их просто и незримо накрыл, как их родственники.»
Любовь Соколова-Микитова к природе — неотъемлемая часть самой жизни, это не пресловутый «отдых на природе» или современная «экология Гринпис». Характерно его признание: «Бывает так: живя долгое время вне близкой природы, я, кажется, перестаю чувствовать движение живой жизни.
(заголовок разрыва мусора = страница 2)

Такой светский рассказ, как «Пыль», тоже пронизан этой запиской. Это была свежая, даже неожиданная тема для середины 1920-х годов: бывший помещик Алмазов приезжает из города навестить свою деревню. Этот растоптанный, униженный новой властью человек на родных местах, на родной с детства природе, хоть пару дней не чувствует себя таким обездоленным — встреча с родиной хоть немного морально исцелила его. Не оставят равнодушным сердце читателя рассказы о трагической судьбе двух девочек — школьницы («Ава») и крестьянки («Медовое сено»).Их образы не уступают классическим героиням Тургенева и Бунина.
Третий раздел книги включает «Морские рассказы». И здесь тоже выбираются самые мощные и уникальные. Из семнадцати рассказов, обычно публикуемых в этом цикле, были взяты только десять. И это та «десятка», о которой мечтает любой писатель! И снова поражаешься: как быстро, как творчески создавался этот цикл одновременно с рассказами «местного» содержания. Хочу похоронить по датам их написания, что они создавались попеременно — писатель, вероятно, чувствовал большую радость и некое расслабление от этого, когда его переносили с берегов Невесты на африканское побережье, а затем обратно…
Остановимся здесь на одной авторской сноске — в рассказе «Ножи» о «негодяях-монахах». Не знаю, что побудило писателя написать полтора десятка строк, осуждающих афонских монахов. Хотя какой-то тупой намек дается в уже известной читателю одностраничной автобиографии, где он пишет, что какое-то время был послушником на святой горе Афон, сойдя с корабля, где служил моряком. А в записной книжке 20-х годов он неодобрительно отзывается о некоторых деградировавших служителях церкви Дорогобужского района.При всем этом писатель, конечно, не был борцом с Богом. Уже глубокий старик, всегда деликатный, он довольно резко оборвал одну посетительницу, рассказывающую о своей поездке, во время которой она встретила «паршивую церковь» — видимо, это означало ее запущенность. По воспоминаниям В.Б. Чернышева, Иван Сергеевич сердито огрызнулся на это: «Так нельзя сказать». Паршивых церквей «не существует». Поэтому я очень хочу убрать сноску этого автора к рассказу «Ножи», но все же нехорошо допускать произвол по отношению к автору… Все осталось как было.
Единственное, что я позволил себе, помимо тщательного отбора лучших рассказов «морского» цикла, так это поставить в конец рассказ «Моряки» (почему-то обычно он стоял вторым) — и то, и другое по согласованию. с хронологией путешествий Соколова-Микитова, а также в связи с тем, что события, описанные в этом рассказе, затем логически продолжаются в рассказе «Чижикова Лавра». Но прежде чем перейти к разделу рассказов, хочу еще раз подчеркнуть, что представленные здесь морские рассказы — это, на мой взгляд, лучшее из всего, что Соколов-Микитов когда-либо писал на тему путешествий — и на море, и на суше. .И здесь, видимо, требуется принципиальное уточнение. Дело в том, что вольно или невольно, но усилиями литературоведов и издателей образ Соколова-Микитова формировался прежде всего как неутомимого путешественника, первопроходца, полярника и т. Д. Но это все же внешняя, поверхностная характеристика. писатель. Очевидно, уместно будет принести такое письмо с берегов Невесты: «В себе я решил: либо жить здесь, либо, если я уеду, то это далеко.Я не буду жить в городе ». Они заставили его уехать подальше, и хотя он должен был зарегистрироваться в городе, на самом деле, пока у него были силы, он не жил в городе — все в дальних поездках и экспедициях. Смею утверждать, что эти поездки после потери малой родины часто носили вынужденный характер — а кроме желания убежать из города, а при необходимости пожить чем-то, поддержать семью, а значит, регулярно ехать в длительные командировки по заданию редакции.И появились рассказы и путевые очерки, далеко не равные по силе морским рассказам 20-х годов (сам писатель не раз признавал это с горечью, упрекая себя в том, что после Кислова многое написано «на хлеб»).
Повесть «Чижикова Лавра» — произведение редкой художественной силы и нравственности о русском человеке, который не по своей воле стал эмигрантом. Собственно, равных «Чижиковой Лавре» в нашем искусстве на тему ностальгии и тоски по дому до сих пор нет, хотя с тех пор прошла не одна волна эмиграции из России: «Я очень скучаю по Родине.А пока местный вдруг станет наоборот. «Повесть написана от первого лица, это мучительный выдох истощенного ностальгией русского человека, для которого жизнь без Родины потеряла всякую ценность. Нетрудно догадаться в этом произведении самого автора … К. Федин из Кислова в сентябре 1925 г. о том, что он скоро закончит Чижикову Лавру, подчеркивает ее особенность: человека. «Это был его неизменный творческий и жизненный принцип — не издеваться над человеком (сравните с нынешними превалирующими правами у писателей». и журналистская среда!) произвол-издевательство над местными властями: либо их лишат избирательного права, либо они пытаются ввести налог.Не раз он обращался за помощью в Москву, оттуда вытаскивали ретивых администраторов. Но к лету 1929 года тучи стали все зловеще кружиться над головой писателя. Продлевать договор аренды не хотели, и Москва не помогла. Коллективизация и лишение прав собственности были неизбежны. Пришлось навсегда уехать из дома … Поселились сначала в Гатчине, потом в Ленинграде. «Колхозный трактор тебя сбил …» — горько шутил много лет спустя А.Т. Твардовский, нежно любивший Соколова-Микитова, как сына.
На протяжении многих десятилетий повесть «Детство» завоевывает сердце читателя в любом возрасте. Работа над ним, обдумывая будущие главы, началась тогда, когда Соколов-Микитов уже точно знал, что по решению «тройки» (два голоса против одного …) ему придется покинуть дом. Писатель как бы поймал себя — ведь навсегда, навсегда потеряв свой дом! Нам нужно успеть подержаться, зафиксировать на бумаге, чтобы трава небытия не зарастала милыми стежками счастливого безмятежного детства… Скорее всего, само написание рассказа уже в Гатчине (а потом его несколько раз дополняли) спасало писателя в то тяжелое время — потерю дома, отца земли, то есть потерю самого самый дорогой.
Перечитав еще раз в этой книге рассказ «Детство», после написанных ранее произведений, как-то особенно отчетливо видишь чистые, незамутненные истоки его таланта, но суть — в самом цвете, в самом прозвище всего лучшего. чего он достиг к тому времени, к 1929 году.Кстати, к его 37-летию … И что, собственно, за такой заклятый возраст для русских талантов ?! Если не уничтожат физически, разрушат творческую судьбу, изгонят из дома …
И вот возвращается Иван Сергеевич Соколов-Микитов. Даже по прошествии многих лет, но в его дом, на прекрасных берегах рек Гордота и Невесты, самой дорогой для него. Честно говоря, я немного завидую тем читателям, которые впервые берут в руки эту восхитительную книгу, адресованную всему светлому миру.Не раз кропотливо перечитывая Соколова-Микитова, порой мучительно колеблясь, выбирая лучшее из лучшего, размышляя над логическим и временным построением сборника, я уже знаю его, как говорится, вдоль и поперек. Другое дело — открыть книгу впервые и с первой же страницы проникнуться удивительной силой художественного слова, народной мудрости и человеческого тепла! А «На своей земле» издается как раз в то время, когда в возрожденном из забвения доме открывается первый в России музей И. Соколова-Микитова.Книга послужит живым, ярким, незаменимым путеводителем по родине писателя, по окрестностям, но не по самому дому-музею.
И все же, как радостно, как легко очищает душу, что возвращается Иван Сергеевич Соколов-Микитов! В его дом с его лучшей книгой, написанной в основном на этих прочных, смолистых, нетленных стенах …

Николай СТАРЧЕНКО,
кандидат филологических наук,
главный редактор журнала о природе для семейного чтения «Муравей»

© Соколов-Микитов И.С., наследники, 1954 г.

© Жехова К., предисловие, 1988 г.

© Бастрыкин В., иллюстрации, 1988 г.

© Дизайн серии. Издательство детской литературы, 2005 г.

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой-либо форме и любыми средствами, включая размещение в Интернете и корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения правообладателя.

© Электронная версия книги подготовлена ​​Liters (www.litres.ru)

И.С. СОКОЛОВ-МИКИТОВ

Шестьдесят лет активной творческой деятельности в бурном ХХ веке, полном стольких событий и потрясений, — это итог жизни замечательного советского писателя Ивана Сергеевича Соколова-Микитова.

Детство прошло в Смоленской области, с ее милой, истинно русской природой. В те времена в селе еще сохранялся старый уклад и быт. Первыми впечатлениями мальчика были праздничные гуляния, деревенские ярмарки.Именно тогда он слился с родной землей, с ее бессмертной красотой.

Когда Ваню было десять лет, его отдали в реальную школу. К сожалению, это учреждение отличалось бюрократизмом, и преподавание шло плохо. Весной запахи пробудившейся зелени неудержимо влекли мальчика к Днепру, к его берегам, покрытым нежной дымкой цветущей листвы.

Соколов-Микитов исключен из пятого класса школы «по подозрению в принадлежности к студенческим революционным организациям».«По« волчьему билету »нельзя было никуда поступить. Единственным учебным заведением, где не требовалось свидетельство о надёжности, были петербургские частные сельскохозяйственные курсы, куда он смог поступить через год, правда, как писатель признался, что не испытывал большого влечения к сельскому хозяйству, так как, кстати, никогда не испытывал влечения к оседлости, собственности, домашнему хозяйству …

Скучная курсовая работа вскоре оказалась не по душе Соколову-Микитову — человеку. с беспокойным, беспокойным характером.Поселившись на торговом корабле в Ревеле (ныне Таллинн), он несколько лет странствовал по миру. Я побывал во многих городах и странах, побывал в портах Европы, Азии и Африки, познакомился с трудящимися.

Первая мировая война застала Соколова-Микитова на чужбине. С большим трудом он добрался из Греции на родину, а затем пошел добровольцем на фронт, летал на первом российском бомбардировщике «Илья Муромец», служил в санитарных отрядах.

В Петрограде он встретил Октябрьскую революцию, затаив дыхание, слушая выступление В.И. Ленин в Таврическом дворце. В редакции «Новой Жизни» он познакомился с Максимом Горьким и другими писателями. В эти переломные для страны годы Иван Сергеевич стал профессиональным писателем.

После революции недолгое время работал учителем единой трудовой школы в родных смоленских местах. К этому времени Соколов-Микитов уже опубликовал первые рассказы, замеченные такими мастерами, как И. Бунин и А. Куприн.

«Теплая земля» — так писатель называл одну из своих первых книг.А более точное, емкое название найти сложно! Ведь родная русская земля действительно теплая, потому что согрета теплом человеческого труда и любви.

Рассказы Соколова-Микитова о походах флагманов ледокольного флота «Георгий Седов» и «Малыгин», положившие начало освоению Северного морского пути, относятся ко времени первых полярных экспедиций. . На одном из островов Северного Ледовитого океана именем Ивана Сергеевича Соколова-Микитова была названа бухта, где он нашел буй затерянной экспедиции Циглера, судьба которой до того момента была неизвестна.

Соколов-Микитов провел несколько зим на берегу Каспийского моря, побывал на Кольском и Таймырском полуостровах, в Закавказье, горах Тянь-Шаня, Северной и Мурманской областях. Бродил по густой тайге, видел степь и знойную пустыню, объездил всю Подмосковье. Каждая такая поездка не только обогащала его новыми мыслями и переживаниями, но и запечатлевалась им в новых работах.

Сотни рассказов и повестей, очерков и очерков подарил людям этот добрый талант.Страницы его книг озарены богатством и щедростью души.

Работа Соколова-Микитова близка к манере Аксакова, Тургенева, Бунина. Однако в его произведениях есть свой особый мир: не постороннее наблюдение, а живое общение с окружающей жизнью.

В энциклопедии об Иване Сергеевиче написано: «Русский советский писатель, моряк, путешественник, охотник, этнограф». И хотя есть пункт дальше, этот список можно было бы продолжить: учитель, революционер, солдат, журналист, полярник.

Книги Соколова-Микитова написаны мелодичным, богатым и в то же время очень простым языком, тем же языком, который писатель выучил в детстве.

В одной из своих автобиографических заметок он написал: «Я родился и вырос в простой рабочей русской семье, среди лесных просторов Смоленской области, ее чудесной и очень женственной природы. Первые слова, которые я услышал, были яркими народными словами, первой музыкой, которую я услышал, были народные песни, которые когда-то вдохновляли композитора Глинку.»

В поисках новых изобразительных средств писатель еще в двадцатых годах прошлого века обратился к своеобразному жанру коротких (не коротких, а коротких) рассказов, которые метко окрестил былиц.

Неискушенному читателю эти былины могут показаться простыми заметками из записной книжки, сделанными на ходу, в память о поразивших его событиях и персонажах.

Мы уже видели лучшие примеры таких коротких, научно-популярных рассказов Л. Толстого, И. Бунин, В. Вересаев, М.Пришвин.

Соколов-Микитов в своих былинах исходит не только из литературной традиции, но и из народного творчества, из непосредственности устных рассказов.

Для его былиц «Красное и черное», «Я на гробу», «Грозный карлик», «Разорбиха» и др. Характерны необычайная емкость и точность речи. Даже в так называемых охотничьих рассказах на переднем плане фигурирует человек. Здесь он продолжает лучшие традиции С. Аксакова и И. Тургенева.

Читая рассказы Соколова-Микитова о смоленских местах («На реке Невестница») или о птичьих хижинах на юге страны («Ленкорань»), невольно проникалось чувство патриотизма.

«Его творчество, берущее начало на малой родине (то есть Смоленская область), принадлежит большой Родине, нашей великой земле с ее необъятными просторами, бесчисленными богатствами и разнообразной красотой — с севера на юг, от Балтики. к берегу Тихого океана », — сказал о Соколове-Микитовом А. Твардовский.

Не все люди способны чувствовать и понимать природу в органической связи с человеческим настроением, и лишь немногие могут просто и грамотно изображать природу. Соколов-Микитов обладал таким редким даром.Эту любовь к природе и к людям, живущим с ней в дружбе, он смог передать своему очень юному читателю. Наши дошкольники и школьники давно полюбили его книги: «Кузовок», «Дом в лесу», «Побег лисицы» … И как живописны его рассказы об охоте: «На глухаря», «Растяжка». »,« Первая охота »и другие. Читаешь их, и кажется, что ты сам стоишь на опушке леса и затаив дыхание наблюдаешь величественный полет вальдшнепа или в ранний, предрассветный час слушаешь загадочную и волшебную песню леса тетерев…

Писательница Ольга Форш сказала: «Читаешь Микитова и ждешь: дятел вот-вот ударит тебя по голове, или заяц выскочит из-под стола; как здорово с ним, правда рассказали! «

Произведение Соколова-Микитова автобиографично, но не в том смысле, что он писал только о себе, а потому, что он всегда рассказывал обо всем как очевидец и участник тех или иных событий. Это придает его произведениям яркую убедительность и документальность. подлинность, которая так привлекает читателя.

Профиль: Соколов Александр

Новое министерство возьмет на себя и объединит обязанности старого министерства культуры, которое возглавлял Михаил Швыдкой в ​​предыдущем правительстве и которое курирует вопросы культуры, включая искусство, кино и шоу-бизнес, и старое министерство СМИ, которое возглавил Михаил Лесин и курирует СМИ, издательское дело и производство аудио / видео.

Соколов всю свою жизнь работал в сфере музыкального образования, большую часть своей карьеры провел на руководящих должностях.Он родился в Ленинграде 8 августа 1949 года и является внуком писателя-натуралиста XIX века Ивана Соколова-Микитова. В 1967 году окончил Московскую музыкальную академию имени Гнесиных по классу скрипки, а в 1973 году — историко-теоретический факультет Московской государственной консерватории. С тех пор он был связан с консерваторией, получив там степень магистра в 1981 году и докторскую в 1992 году. 9 марта «Газета.ру» сообщила, что в советское время Соколов был секретарем партийного комитета консерватории.Обычно такая работа — это полная занятость, а это значит, что Соколов, вероятно, больше занимался идеологической и организационной работой, чем теорией музыки. Этот опыт мог быть частью того, что имел в виду премьер-министр Михаил Фрадков, когда 9 марта представил Соколова на заседании правительства и назвал его «хорошим менеджером».

В 1992 году Соколов был назначен проректором консерватории, курируя научные и академические исследования. В 2001 году бывший ректор консерватории Михаил Овчинников был снят со своего поста за предполагаемое участие в финансовом скандале, и Соколов занял этот пост.С тех пор он руководит Московской государственной консерваторией, которая считается одним из лучших музыкальных учебных заведений в мире.

Соколов всю жизнь работал в сфере музыкального образования, большую часть своей карьеры провел на руководящих должностях.

Длительное пребывание Соколова в должности проректора по исследованиям и преподавателям привело к предположениям о том, что он мог иметь какие-то отношения с российскими спецслужбами, которые часто использовали этот пост — в советский и постсоветский периоды — в качестве прикрытия для их представители в высших учебных заведениях.Хотя свидетельств такой связи нет, слухи, скорее всего, будут настойчивыми, учитывая слухи о подобной связи между Фрадковым и спецслужбами. Фрадков долгое время служил в ряде внешнеторговых представительств, которые также широко использовались как прикрытие для представителей спецслужб. По крайней мере, такие миссии находились под постоянным контролем КГБ, поэтому трудно представить, чтобы Фрадков не устанавливал таких контактов в этот период. В первые часы после назначения ни Путин, ни Фрадков не дали существенных объяснений своему удивительному выбору или своему доверию Соколову.

Сам Соколов был недоступен для комментариев после объявления, так как он находился в Японии, представляя Россию в качестве судьи на Международном конкурсе молодых музыкантов им. П.И. Чайковского. Коллеги по консерватории охарактеризовали его как человека с солидной репутацией и безупречными манерами, хотя, по данным gazeta.ru, он также имеет репутацию своего рода бабника.

Ожидается, что у Соколова будет два заместителя министра, один — по культуре, а другой — по СМИ.Среди кандидатов, которые, как сообщается, рассматриваются на последний пост, наиболее часто упоминаются депутат Госдумы Валерий Богомолов и председатель комитета Совета Федерации по информационной политике Дмитрий Мезенцев, который представляет администрацию Иркутской области в верхней палате.

Фрадков сообщил РТР 10 марта, что Швыдкому будет предложена должность главы нового Федерального агентства по культуре и кинематографии, которое является составной частью нового Министерства культуры и массовых коммуникаций.Он также сказал, что, по его мнению, Соколов назначит Лесина своим заместителем министра по СМИ. Заявления Фрадкова, казалось, ставят под сомнение, насколько радикальной будет реструктуризация правительства Путиным.

Соколов Микитов Май читать онлайн. Творчество Соколова-Микитовой и рассказы о животных. На родине

«Рассказы о животных»

Муравьи. Муравейников в нашем лесу много, но один муравейник особенно высокий, больше моей шестилетней внучки Саши.Гуляя по лесу, идем к нему понаблюдать за жизнью муравьев. В ясный день из муравейника доносится тихий ровный шорох. Сотни тысяч насекомых роятся на поверхности его купола, таскают куда-то веточки, затыкают и откупоривают их многочисленные ходы, вытаскивают белые яички-личинки, чтобы погреться на солнышке. Саша отрывает травинку и вставляет ее в муравейник. Недовольные раздраженные муравьи тут же нападают на нее. Они выталкивают травинку и, сгибаясь, обстреливают ее едкой кислотой.Если после этого лизнуть лезвие, на губах останется вкус муравьиной кислоты с резким запахом, похожей на кислоту лимона. Десятки узких тропинок убегают от города муравьев. Сплошным потоком по высокой траве деловито бегают муравьи.

Одна из тропинок привела нас к самому берегу нашей реки. Там над обрывом росло небольшое деревце. Его ветви и листья были покрыты муравьями. Мы внимательно осмотрели дерево. Это оказалось много зеленоватой тли, плотной массы, неподвижно сидящей на нижней стороне листьев и у основания черенков.Муравьи щекотали тлей усиками и пили сладкий сок, который выделяла тля. Это было «доильное» стадо муравьев. Известно, насколько разнообразны виды муравьев. Большие красные лесные муравьи сильно отличаются от маленьких черных сладкоежек, которые часто забираются в сахарницу в нашем лесном домике. Ученые насчитывают на Земле тысячи видов муравьев. Все они живут в многочисленных обществах. Самые крупные из муравьев достигают размера трех сантиметров. Вернувшись домой, Саша просит прочитать ему про муравьев в книгах.Мы узнаем об удивительных африканских муравьях-портных, которые строят свои гнезда из листьев, склеенных по краям специальным липким веществом, выделяемым личинками муравьев, о блуждающих муравьях-охотниках, блуждающих в миллионах армейских муравьев, состоящих из муравьев-фуражиров, муравьев-рабочих и муравьев-солдат. Мы узнаем, что есть муравьи-рабовладельцы, которые берут в рабство других муравьев, есть муравьи-пастухи, которые выращивают дойную тлю в своих гнездах, есть муравьи-земледельцы … Некоторые муравьи, живущие в жарких странах, иногда причиняют вред, отрезая листва деревьев.Наши лесные муравьи очень полезны. Они рыхлят почву, уничтожают лесных вредителей и проводят большую санитарную работу, удаляя останки мертвых животных и птиц. Наверное, нет таких людей, которые не видели бы муравьев. Но об их сложной общественной жизни известно далеко не все. Ученые, изучающие муравьев, до сих пор не знают, как муравьи сговариваются друг с другом, гармонично волоча за собой тяжелые предметы, во много раз превышающие собственный вес, как им удается поддерживать постоянную температуру внутри кургана.Многие тайны из жизни муравьиных колоний еще не раскрыты. Очень давно, когда отец впервые начал брать меня на охоту, случился такой редкий случай.

Ехали по лесу на дрожках. Было раннее утро, на деревьях и траве блестела обильная роса. Пахло грибами, хвоей. У большого дерева мой отец остановил свою лошадь. «Смотри», — сказал он, указывая на огромную кучу муравьев, возвышавшуюся над кустами папоротника. — Есть «муравьиное масло».Почти наверху кучи лежал небольшой кусочек какого-то светло-желтого вещества, очень похожего на обычное масло. Мы слезли с дрожок и начали исследовать загадочную субстанцию, по которой бегали муравьи. Поверхность «масла» была тусклой от многих следов муравьев. Мой отец сказал мне, что он должен был найти такое «муравьиное масло» на кучах муравьев, но редко кто его видит. Мы положили кусочек «масла» в кружку, которую взяли с собой на охоту, обвязали бумагой и спрятали под деревом. На обратном пути собирались взять «муравьиное масло».Вечером вернулись с охоты. Отец взял из-под дерева кружку и снял бумагу. В кружке осталось очень мало «масла» — оно испарилось. Остаток «муравьиного масла» мы принесли домой. В теплой комнате он растаял, стал жидким и прозрачным. От него резко пахло муравьиным спиртом. Бабушка, которая жила с нами, натирала этим «маслом» чресла и уверяла, что лесная медицина очень помогает от мучившего ее «прострела». За всю свою долгую жизнь мне не пришлось искать загадочное «муравьиное масло».Я расспрашивал опытных людей и знакомых зоологов, заглядывал в книги, но «муравьиное масло», которое я видел собственными глазами в детстве, оставалось загадкой.

Пауки … Однажды летом я собрала возле нашего дома небольшой букетик полевых цветов — колокольчики, лютики, ромашки и простую серую кашу. Ставлю букет на письменный стол. Из букета выполз крохотный лазурный паучок, очень похожий на живой драгоценный камень. Паук переползал с цветка на цветок, и я долго им любовался.Он либо неуверенно спускался к самому столу на своей невидимой паутине, либо, как бы испугавшись, быстро поднимался. Я протянул ладонь, и, прикоснувшись к ней, паук крепко сжал лапы, притворился мертвым, совершенно походил на круглый драгоценный камень, катящийся по моей ладони. Я посадила его на букет цветов и вскоре забыла о лазурном пауке. Я продолжал заниматься своими делами. Букет полевых цветов на моем столе увял. Пришлось заменить его живыми цветами, и оказалось, что крохотный паучок остался жить в моей бревенчатой ​​комнате.

Сидя на работе, я однажды увидел знакомого лазурного паука, спускающегося с потолка на тонкой, тонкой невидимой паутине над моим столом на тонкой, тонкой невидимой паутине, перебирая пальцами зеленоватых ног. Он либо поднимался, как искусный акробат, на своей невидимой паутине, либо быстро спускался, покачиваясь над моей рукописью. С тех пор я часто видел лазурного паука в своей комнате. Он спустился через мой столик, и я сказал ему: — Привет, дружище, доброе утро! Я всегда с любопытством наблюдал за пауками: мне нравились эти трудолюбивые лесные охотники-мастера.Рано утром тихим летним утром в лесу ходили на охоту и останавливались: такая чудесная висит на зеленых ветках, на стеблях высокой травы, на тонкой паутине паутины — все в алмазно сверкающих утренних каплях. роса. Вы долго любуетесь чудесным нежным кружевом, сотканным умелым пауком-мастером.

Сам главный паук сидит в центре своей сети, терпеливо, как настоящий охотник-рыбак, ожидая, пока его добыча упадет в его сеть: визжащий комар или кусающая злая муха.Он быстро бросается на добычу, завязывает ее своей паутиной. Уже много лет назад я жил в глухом селе Смоленск, среди больших лесов, хорошо знакомых мне с детства. Потом много охотился, был силен и здоров, любил ночевать в лесу у костра. Слушал голоса птиц и зверей, хорошо знал места, где много дичи — лес и болото. Летом и зимой он охотился на волков, обитавших в глубоких непроходимых болотах, весной ходил в течения глухаря и глухаря, прочесывая зимой по зайцу.Бродя с ружьем по лесу, я внимательно разглядывал таинственную лесную жизнь, мало знакомую неискушенному горожанину. Каждое утро я видел восход солнца над лесом, слушал, как счастливые птицы дружно хором приветствуют восход солнца. Ночью я смотрел на высокое звездное небо, слушал чудесную тихую музыку ранней зари. В лесу я иногда собирал диковинные корни, похожие на сказочных птиц и зверей, и вместе с добычей кладу их в сумку.Стены моей маленькой загородной комнаты были обшиты изнутри еловой корой, очень похожей на дорогую тисненую кожу. На стенах висели мои ружья, охотничье снаряжение, диковинные лесные находки, красивые и аккуратные птичьи гнезда. В конце лета, когда я каждый день ходил на охоту, я клал в карманы пустые спичечные коробки. В этих ящиках я собрал самых умелых мастеров пауков, которые мне нравились в лесу. Когда я вернулся с охоты, я выпустил их в своей комнате. Пауки быстро разлетелись по углам.Кто-то остался со мной, кто-то куда-то уехал. На потолке и в углах комнаты висела чудесная свежая серебряная паутина. Приходившие ко мне гости восхищались моим жилищем, разводили руками. Моя комнатка была похожа на лесной музей, на сказочную лесную хижину. Конечно, у меня не было пыльной, ветхой паутины. Мои жильцы-пауки старательно охотились на грязных мух, надоедливых комаров. Я могла спокойно работать, спокойно спать: мои друзья-пауки охраняли меня. О пауках можно сказать много.Есть пауки-мастера и охотники. Есть пауки — быстроногие бегуны. Есть крошечные летчики-пауки, которые летают по воздуху на длинной паутине, выпущенной из живота: как настоящие парашютисты и летчики-планеры, они летают над большими пространствами, летают над широкими реками. Есть пауки-ныряльщики. Эти пауки спускаются под воду на дно неглубоких лесных ручьев. Вместо скафандра они несут на животе большой пузырь воздуха, которым дышат под водой. В жарких странах встречаются и злые, ядовитые пауки, укус которых иногда оказывается смертельным.Пауки очень точно предсказывают погоду. Раньше ходили за грибами — длинная вязкая паутина липнет к лицу, к рукам. Значит, ясная, хорошая погода установилась давно. В конце лета еще не скошенные луга полностью покрываются тончайшей паутиной. Здесь работала бесчисленная армия маленьких пауков. Однажды ранней осенью мне пришлось плыть на пароходе по низовьям Волги. Берега раскрашены осенней краской.Помню, рано утром я вышел на палубу и удивленно ахнул. Над неподвижной поверхностью Волги плыла и плыла легкая паутина, освещенная восходом солнца над Волгой. Весь пароход был покрыт легкой золотой паутиной, словно сотканной из воздуха: белые палубные решетки, деревянные поручни, решетки, скамейки. Пассажиры еще не проснулись, и, стоя на палубе парохода, я один любовался сказочным видом паутины, плывущей над Волгой, освещенной утренним солнцем.Многие люди, особенно женщины, боятся и не любят пауков. Они громко кричат, если по платью или голой руке ползет паук, широко открывают глаза, машут руками. Помнится, в детстве старые молящиеся бабушки говорили нам так: — Если убьешь паука-креста — прощается сорок грехов! Пауков всегда называют жестокими, злыми, жадными людьми. Несправедливо сравнивать недобрых людей с трудолюбивыми, чистоплотными мастерами и охотниками, умело плетущими свои красивые сети. Юные друзья! Если вы видите в лесу паутину, которую вешает паук, не срезайте ее.Посмотрите, как трудолюбивый охотник на пауков ловко и старательно вешает сети, и чему-нибудь научитесь у него. Бурундук. В самом конце лета, охотясь на берегу Камы, я жил с другом, лесником, в глухом Прикамском лесу. Сидя у открытого окна, я видел тяжелый цвет созревающего подсолнечника, который сам по себе покачивался в маленьком лесничьем саду, почти у самого окна. На подсолнухе сидело маленькое красивое животное.Он деловито вытаскивал спелые семечки из их гнезд и набивал их щечные мешки. Это был бурундук, ловкое и проворное животное, похожее на белочку. Бурундуки живут под деревьями, в неглубоких земляных норах. В этих ямах устраивают просторные кладовые, где прячут обильные запасы: кедровые орехи, подсолнухи, семена зерна. Быстрый бурундук всегда в движении. Он бежит между ветвями деревьев, грудой хвороста в лесу. Поймать живое, очень любопытное животное несложно.

Я видел, как деревенские ребята ловили бурундуков в лесу. В руках они держат легкую палку с завязанной на конце петлей для волос. Стоит насвистеть в берестяную или ивовую трубку — и из ее норы выбегает любопытный бурундук. Ему несложно надеть легкую петлю на шею. В неволе забавные бурундуки быстро приживаются. Их можно содержать в большой клетке, кормить орехами, семенами. Они очень весело гоняются друг за другом по клетке, а их веселыми играми и драками приятно любоваться.У бурундуков в лесу много свирепых врагов. Их уничтожают хищные птицы, ловят домашних кошек, а медведи находят и разоряют кладовые бурундуков в лесу. Мне очень приятно вспоминать маленьких бурундуков. Я помню глухой таежный лес, залитый солнцем, зеленые луга в окружении высоких деревьев и мелких животных, которые оживляют таежную глушь и тишину. Ёжик … Вы когда-нибудь слышали, как ёжики разговаривают друг с другом? Наверное, никто не слышал. Но я слышал.Расскажу по порядку. Зимой и летом мы живем в Карачарово на берегу реки, в небольшом домике, окруженном со всех сторон лесом. Идем в лес, чтобы понаблюдать и послушать, как живут и поют птицы, как цветут лесные цветы, летают и ползают насекомые. Выйдя ночью на крыльцо, чтобы полюбоваться звездным небом, послушать ночные звуки и голоса, я часто слышал, как кто-то бежит в высокую траву под сиренью. Я зажег электрический фонарик и увидел убегающего большого ежа. Мы часто видели ежей по вечерам, когда садилось солнце: в поисках еды они бесстрашно бродили по нашему дому, собирая крошки и то, что мы им оставляли.Нередко ежи подходили к большой миске с едой, из которой кормили наших собак — добродушного черного жука и хитрую белку. Обычно Белка начинала оскорбительно и яростно лаять, а ее флегматичный сын Жук отходил в сторону и терпеливо молчал. Ежики залезли передними лапами в собачью чашку и, тихонько фыркнув, тихонько поели. Несколько раз ловил ежей и приносил их в дом. Совершенно не боялись людей, спокойно бегали по комнатам и не пытались свернуться клубочком.Я отпустил их, и они продолжали кормиться за пределами нашего дома, раздражая собак. Однажды темной летней ночью я сидел в своей комнате за письменным столом. Ночь была тихой, только изредка доносились слабые далекие звуки реки. В полной тишине ночи под полом внезапно послышались очень тихие, незнакомые и приятные голоса. Эти голоса походили либо на тихую беседу, либо на шепот птенцов, проснувшихся в гнезде. Но какие цыпочки могли оказаться под землей? И эти нежные подземные голоса не походили на мышиный писк, на злобный крысиный писк.Я долго не мог понять, кто говорит под полом. Через некоторое время я снова услышал уже знакомый нежный разговор в метро. Там как бы разговаривали друг с другом два загадочных, незнакомых существа. — Как спят наши дети? — сказал один нежный голос. «Спасибо, наши дети мирно спят», — ответил другой нежный голос. И загадочные голоса умолкли. Я долго задавался вопросом, кто так ласково говорит под моим столом в метро? «Наверное, там ежи живут», — подумал я.- Старый ёжик подходит к своему ёжику и спрашивает её о маленьких ёжиках. Каждую ночь я слышал голоса под землей и улыбался: значит, ёжик и ёжик вместе разговаривали! Однажды вечером, когда солнце садилось за рекой, мой внук позвал меня через открытое окно. — Дедушка, дедушка, — крикнул он, — скорее выходи! Я вышел на крыльцо. Внук показал мне целую семью ёжиков, спокойно идущих по проторенной тропинке. Впереди шел старый большой ёжик, ёжик следовал за ним, а крохотные ёжики катались маленькими комочками.Судя по всему, родители впервые вывели их из гнезда на прогулку. С тех пор каждый вечер старые ёжики и ёжики выходили гулять по тропинке. Мы оставили им молоко в блюдце. Ежи спокойно пили молоко вместе с котенком, который жил и рос с нами. Так продолжалось несколько дней. Потом ежики ушли в лес, и мы их редко видели. По ночам они еще приходили к нам в дом, пили молоко и ели из собачьей чашки, но я никогда не слышал нежных голосов подземного ежа.Все видели и знают ежей. Они очень кроткие и кроткие животные. Они никому не вредят и никого не боятся. Днем они спят, а ночью выходят на охоту. Они уничтожают вредных насекомых, борются с крысами и мышами, поедают ядовитых змей. На зиму устраивают себе небольшие удобные берлоги под корнями деревьев. На своих шипах они затаскивают мягкий мох и сухие листья в свои берлоги. Засыпают ежики всю зиму. Их маленькие потаенные норы покрыты глубокими сугробами, и всю зиму ежи мирно спят.Просыпаются ранней весной, когда в лесу тает снег, выходят на охоту. Ежики быстро привыкают к людям и становятся ручными. В соседнем пионерлагере вывели целое стадо ежей. Каждую ночь они приходят из леса в пионерскую столовую и лакомятся пищей, которую им оставляют пионеры. Там, где живут ежи, нет ни мышей, ни крыс. Жил-был и у меня ручной ёжик. Днем он залез в голенище старого войлочного сапога, а ночью выходил на охоту.Я часто просыпался от небольшого топанья и шума, который издавал по ночам ежик. Два или три раза мне удавалось наблюдать, как он ловит мышей. С необычайной скоростью ежик кинулся на появившуюся в углу комнаты мышку и тут же расправился с ней. Честно говоря, он меня очень беспокоил, мешал мне спать по ночам и вел себя нечисто. Несмотря на все неприятности, мы стали очень хорошими друзьями.

Мне и моим гостям очень понравились забавные трюки ёжика. Выйдя из ночлежки, он старательно принюхался и заглянул в каждую щель, подобрал на полу мелкие крошки.Было что-то забавно смешное в его движениях, в походке, в его покрытой сединой мордочке, в маленьких черных умных глазках. Иногда я клал его на стол и громко шлепал ладонью по доске. Ежик почти мгновенно свернулся клубочком серого шипа. Долгое время он оставался неподвижным. Затем он начал медленно, незаметно разворачиваться. Из острых серых шипов появилась маленькая забавная и недовольная мордочка. Он принюхался и огляделся. На лице появилось выражение былого добродушного спокойствия.О ежах написано и сказано много. Рассказывают, как хитрые лисы охотятся на ёжиков. Свернувшаяся в колючий клубок ёжика лиса тихонько скатывается с крутого берега в воду, где ёжик быстро разворачивается, и лисёнок легко с ним справляется. Некоторые умные собаки поступают так же с ежами.

Белок … Кто из вас, побывавших в лесу, не видел этого легкого и подвижного животного? Вы идете по лесной тропинке, собираете грибы в ящик и вдруг слышите резкий щекочущий громкий звук.Это игра, резвятся на дереве, веселые, ловкие белки. Можно долго любоваться, как они гоняются друг за другом, носятся по веткам и по стволу дерева, иногда вверх ногами. Белки никому не вредят. Зимой и летом белки живут в хвойных лесах. На зиму бережно хранят корм в дуплах. Летом и осенью шляпки грибов сушат, ловко нанизывая на голые ветки деревьев.

Не раз находил в лесу грибные хранилища белок.

Однажды, сидя под деревом в глухом лесу, я увидел рыжую белку, скачущую по земле. В зубах она несла большую тяжелую гроздь спелых орехов. Белки умеют собирать самые спелые орехи. Они прячут их в глубоких дуплах, а зимой безошибочно находят свои запасы. Обычная пища белок — семена хвойных пород. В лесу, в снегу, поддеревьям зимой можно увидеть обглоданные белками шелуху ели и сосновые шишки. Сидя высоко на ветке дерева, держа в передних лапах шишку, белки быстро выгрызают из нее семена, роняя кружащиеся в воздухе чешуйки, бросают на снег обглоданный смолистый стержень.В зависимости от урожайности шишек сосны и ели белки кочуют на большие расстояния. По пути они переплывают широкие реки, ночью бегут по многолюдным городам и деревням. Белки, плавающие в воде, высоко поднимают свои пушистые хвосты. Их видно издалека. Белок легко приручить и держать в неволе. Когда-то у меня был друг, археолог и книжный любитель. В его большой комнате жила проворная, веселая белка. Она доставила много забот и хлопот любителю книг.Она без устали бегала по книжным полкам, иногда грызла переплеты дорогих книг. Пришлось посадить белку в проволочную клетку с широкой прялкой. По этому проволочному колесу без устали бежала белка. Белкам необходимо постоянное движение, к которому они привыкли в лесу. Без этого постоянного движения, живя в неволе, белки заболевают и умирают. Осенью и весной белки линяют.

Летом одевают светло-красное пальто, поздней осенью это красное пальто становится серым, густым и теплым.

Белки строят уютные, теплые и прочные гнезда, похожие на закрытые домики, сплетенные из тонких веток. Эти дома обычно строят в развилках густых и высоких хвойных деревьев, их сложно увидеть с земли. Внутри беличий домик укрыт мягкой подстилкой. Там вылупляются белки и кормят своих маленьких белок.

Самый грозный враг белки — куница. Сильные и злые куницы безжалостно преследуют белок, ловят их и едят, разоряют гнезда… Совсем недавно, прошлой зимой, у окна нашего лесного домика ежедневно появлялись две белки. Кусочки черного хлеба мы бросали из окна в снег. Белки подняли их и забрались на толстое темное дерево, росшее под окном. Сидя на веточке, держа в передних лапах кусок хлеба, они быстро его съели. Седые галки часто ссорились с нашими белками, которые каждый день прилетали под окно нашего дома, чтобы полакомиться приготовленным для них угощением. Проходя тропинку в лесу, жена увидела знакомую белку с корочкой хлеба во рту.Она убежала от двух настойчиво преследующих ее галок, пытающихся отобрать хлеб. Удивительно красивы следы белок в лесу на свежевыпавшем чистом снегу. Эти следы тянутся от дерева к дереву четким и легким пушистым узором. Белки бегают с дерева на дерево, затем поднимаются на вершину, покрытую тяжелыми гроздьями шишек. Распушив свой легкий хвост, они, стряхивая снежный навес, легко прыгают с ветки на ветку соседних деревьев. В сибирских лесах иногда встречаются летяги.У этих мелких лесных животных между передними и задними ногами есть легкая перепонка. Они легко прыгают, словно перелетая с дерева на дерево. Мне только однажды удалось увидеть в наших смоленских лесах белок-летяг. Они жили в глубокой дупле старого дерева. Там я их случайно нашел. Выдры … Рано утром прошел по берегу знакомой тихой речки. Солнце уже взошло, воцарилась полная беззвучная тишина. На берегу широкого и тихого ручья я остановился, лег на лугу и закурил трубку.В кустах свистели и летали забавные птички. Белые лилии и желтые кувшинки густо цвели в заводи. Широкие круглые листья плавали по поверхности стоячей воды. Легкие стрекозы летали над кувшинками и садились, ласточки кружили в небе. Высоко, высоко, почти под белоснежными облаками, расправив крылья, взлетел ястреб. Пахло цветами, скошенным сеном, высокой прибрежной осокой. Вдруг что-то хлопнуло один и два раза посреди тихой заводи, и я увидел, как выплывает голова выдры, плывущая к берегу между неподвижными водяными лилиями.С пойманной во рту живой рыбой выдра подплыла к густым кустам, покрывающим берег. Я сидел неподвижно, видел, как выдра вылезла из воды и скрылась под кустами. Я еще не видел живой, скрытной выдры на свободе. Иногда только я видел на мокром прибрежном песке следы осторожного хищника. Выдры обычно обитают возле глухих и тихих лесных рек, где много рыбы. Питаются исключительно рыбой, отлично ныряют, долго остаются под водой.

Выдра — очень красивое животное. Очень ценится теплый и легкий мех выдры. Отловленную молодую выдру легко приручить.

Еще в раннем детстве я знала мужчину — лесного патрульного, который служил у хозяина моего отца. У этого человека была ручная выдра. Он взял ее с собой на охоту, и она побежала за ним, как обычная собака. Иногда он отправлял в воду ручную выдру. На наших глазах она ныряла и выносила живую пойманную рыбу на берег к ногам хозяина.Выдры выжили только в самых труднодоступных и нетронутых местах. Выдры живут очень скрытно, их сложно увидеть и поймать.

Горностай … Кто не знает и не слышал об этом прекрасном животном, которое в последнее время обитало в нашей стране практически повсеместно, от крайнего севера до крайнего юга? … Горностай — очень подвижное хищное животное. Днем горностай сложно увидеть. Зимой его парные световые дорожки хорошо видны на чистом снегу.Горностай прячется в подземных норах под корнями старых деревьев, обычно по берегам рек и ручьев, в лесистых оврагах. Бывает, что горностаи живут возле деревень, прячутся под сараями и жилыми домами. Ночью часто забираются в курятники, устраивают там жестокие расправы над спящими цыплятами и петухами. После войны в окрестностях Ленинграда и в самом городе я видел много следов горностаев на снегу, прячущихся в выбоинах и глубоких ямах, оставшихся после взрывов мин и снарядов.На крайнем севере отважные горностаи почти не боятся человека.

Много лет назад мне довелось побывать в Лапландском заповеднике. Ранней весной я жил на берегу лесной реки Верхняя Чуна, которая впадала в глубокое озеро, все еще покрытое толстым льдом. Я жил совсем один в маленьком домике, срубленном руками сотрудников заповедника. Вместо печи в углу дома был большой каменный очаг, в котором я разводил огонь. Я спал на жесткой бревенчатой ​​койке в спальном мешке из теплых оленьих шкур.У устья реки, на которой жили бобры, образовалась небольшая полынья с быстро текущей чистой водой. В этой проруби я ловил наживку серебряного хариуса, который в большом количестве собирался на песчаном чистом дне. С пойманной рыбой вернулся в дом, возле которого была куча больших камней, и стал чистить рыбу. Каждый раз из кучи камней выскакивал легкий и быстрый горностай. Я бросил потроха очищенной рыбы в снег, и он ловко затащил их в свое убежище под камнями.Так я познакомился и подружился со своим соседом, моим горностаем.

Через некоторое время он сам стал приходить ко мне домой, где я варила на костре восхитительную уху, лакомилась косточками и головами приготовленной мною рыбы.

Однажды ночью он залез в мой спальный мешок, и мы мирно переспали с ним. Живя в небольшом домике, я наблюдал за приходом весны на северном краю, наблюдал за бобрами, зимующими в своих хижинах, покрытых сугробами, наблюдал за росомахой-разбойником, иногда в поисках еды, которая подходила к моему окну.Ранней весной к озеру прилетели лебеди. Красиво выгнув длинные шеи, они плавали в открытой яме, иногда выходили на лед. Приученный ко мне горностай скрашивал мою одинокую жизнь. Уже в другое время, путешествуя по полуострову Таймыр, мне ни разу не приходилось наблюдать наглых горностаев. Они смело переплывали широкое озеро Таймыр, где их иногда заглатывали такие крупные рыбы, как гольцы, похожие на лососевых. Открыв пойманных в сети голецов, мы обнаружили в их желудках проглоченных горностаев.Горностаи очень ловко уворачивались от наших ездовых собак, и даже самая быстрая и проворная собака редко могла поймать горностая. В детстве я не раз наблюдал горностаев, которые жили под землей и в хозяйственных постройках села. Увидев человека, они быстро и незаметно исчезли.

Заяц … Это было много лет назад. Рано утром возвращался после длительного кашля. Едва перебравшись через выжженное болото, выбрала удобное место, присела отдохнуть у большого зеленого пня, очень похожего на мягкий стул.В лесу было тихо, солнце встало. Я закурил трубку и, развалившись у пня, поставив ружье на колени, стал прислушиваться к звукам. Было слышно, как на болоте шуршали журавли, в позолоченном небе прыгали бекасы. Где-то рядом гремел и свистел рябчик. Весной ни разу не стрелял рябчиков, но ни разу не расставался со старым костяным писком из пожелтевшей заячьей кости. Я любил свистеть с рябчиками, присматриваться к задорным петушкам, летящим на свист, с распущенными крыльями и хвостом, резво бегающими по палубам и неровностям почти у моих ног.Курила трубку, насвистывая с летающими рябчиками, я вдруг увидела зайца-беляка, тихонько ковыляющего прямо на меня, за стволами деревьев. Уставший, он вернулся к своей дремоте после веселых ночных приключений. Короткими прыжками он тихонько ковылял по покрытым мхом красноватым шишкам. На мокрых бедрах забавно болтались обрывки выцветших зимних отворотов. Я сидела неподвижно, не шевеля пальцем, сливаясь с высоким зеленым обрубком. Когда заяц подбежал совсем близко, почти по колено, я немного пошевелился и тихо сказал: — Ага, попался, Косой! Боже мой, что случилось с зайцем, как он поймал себя, как его хвостик мелькнул между шишек! Громко смеясь, крикнул я зайцу вслед: — Беги, Косой, поторопись! У каждого охотника много воспоминаний о неожиданных встречах и происшествиях в лесу.Обычно такие охотники рассказывают об удачных выстрелах, о застреленной дичи, о работе умных собак. За свою долгую охотничью жизнь я отстрелял много крупной и мелкой дичи, не раз охотился на волков и медведей, но, как ни странно, простая встреча с зайцем-пугалом запомнилась больше, чем самые удачные и хищные охоты. Как будто теперь лес вижу, утро тихое, слышу свист рябчиков, отчетливо вижу зайца-беляку, его мокрые волоски.Беги, брат Коса, здоровья! Лисицы … Прошлым летом в нашем лесничестве произошло ЧП. Рано утром жена позвала меня на крыльцо, в ее голосе слышалось беспокойство. Я вышел за дверь и увидел на ступеньках крыльца лисичку. Она стояла, спокойно смотрела на нас и словно ждала угощения. Я никогда раньше не видел, чтобы осторожные, боязливые лисы приближались к человеку. Обычно они прячутся в лесу, и даже опытному охотнику сложно увидеть вблизи живую лисицу.

Лисица наша стояла довольно спокойно, доверчиво глядя на нас. Ее красивый пушистый хвост был вытянут, изящные тонкие ножки не двигались. Я с удивлением посмотрел на нежданного гостя, сказал жене: — Давай, брось ей кусок мяса! Жена принесла из кухни небольшой кусок сырого мяса и бросила его к ногам лисички. Лисица спокойно взяла и съела мясо. Ничего не понимая, я сказал жене: — Попробуйте бросить ей кусок сахара. Так же спокойно и лисичка съела кусок белого сахара.Я долго не мог понять — откуда у нас в доме необычный гость, и наконец догадался. Недавно за лесом в двух-трех километрах от нас построили большой пионерский лагерь. Летом в этом лагере отдыхают пионеры, приезжающие из Москвы. Однажды я был в лагере, я читал ребятам свои рассказы. Мне показали небольшой уголок юного натуралиста, окруженного железной сеткой. Там в небольших клетках жили ручные белки и птицы, а еще была красная лисичка, которую ребята кормили с рук.Видимо, уезжая в город, пионеры выпустили лисичку, привезенную из Московского зоопарка. Лисица, не привыкшая к свободе, пошла искать человека. Наш лесной дом был первым на ее пути.

Лисичка жила в нашем доме несколько дней. Днем она исчезла — возможно, залезла под землю или спряталась в пустой собачьей будке возле сарая. По утрам и вечерам ее отпускали, и мы ее кормили. Она была дружелюбна к нашему рыжему коту, и они часто ели из одной чашки.Иногда лисички ночевали на небольшой террасе возле моей комнаты.

Однажды моя жена оставила кастрюлю с холодным супом на столике на террасе. Лисичка открыла крышку и на ночь съела весь суп. О лисах рассказано много всяких басен и сказок. В народных сказках лисицу обычно изображают хитрым зверем, обманывающим доверчивых птиц и зверей. Несомненно, живущие в природе лисы часто ловят зевок крупных птиц, изредка тащат домашних уток и кур, любят зайцев — беляков и русаков.Как и многие животные, лисы делают кладовые. Лисы не могут съесть пойманного зайца за один присест и аккуратно закопать оставшееся мясо в снег. Лисы помнят свои кладовые и, когда нет добычи, поедают спрятанное про запас мясо. Они разрушают вьющиеся на земле гнезда птиц, ловят птенцов-подростков, которые плохо летают. Но самая распространенная пища для лисиц — лесные и полевые мыши. Питаются зайцами и мышами зимой, когда идет глубокий снег. Даже днем ​​в чистом поле можно увидеть мышатую лисицу.Нося пушистый хвост по снегу, лисица бегает по заснеженным полям и сугробам, прислушиваясь к каждому звуку. У нее потрясающий слух и запах. Под глубоким сугробом она слышит писк мышей и безошибочно охотится на них … На лисиц мне редко приходилось охотиться, но их хитрость мне хорошо известна. Не раз находил в лесу лисьи норы. Часто они селятся в норах хозяйственных барсуков, которые упорно выживают. Сами лисы роют глубокие норы, обычно на песчаных склонах, поросших деревьями и кустами.В жилых норах лисиц всегда можно увидеть множество костей птиц и животных, которыми взрослые лисицы кормят подрастающих лисят. Прячась в кустах, можно увидеть, как у норы играют лисички-подростки.

Однажды в гостях у водяной мельницы, стоявшей на берегу лесной реки, я каждое утро видел, как молодой мельник играет на лугу с рыжей лисицей, выходящей из леса. Между ними не было ссор. Пойманные молодые лисицы очень быстро привыкают к человеку. Их можно возить по городу на цепи, как гонят собаку.Опытные люди уверяли меня, что даже в большом городе после того, как выпал свежий порошок, среди кошачьих и собачьих следов на бульварах можно было увидеть следы лисицы. Не знаю, можно ли в такие истории верить, но вполне допускаю, что выпущенная в городе Волулисица сама себя прокормит …

Барсуки … Давным-давно в наших русских лесах было много барсуков . Обычно они селились в труднодоступных местах, возле болот, рек, ручьев. Для своих нор барсуки выбирали высокие, сухие, песчаные места, которые не заливали родниковые воды.Барсуки копали глубокие ямы. Над их норками росли высокие деревья. Из ям было несколько выходов и входов. Барсуки — очень аккуратные и умные животные. Зимой они, как ежи и медведи, впадают в спячку и выходят из нор только весной. Помню, еще в детстве отец водил меня смотреть жилые барсучьи норы. Вечером мы спрятались за стволами деревьев, и нам удалось увидеть, как старые коротконогие барсуки выходят ловить рыбу, как маленькие барсуки играют и возятся вокруг самых нор.В лесу по утрам мне не раз приходилось встречаться с барсуками. Я наблюдал, как барсук осторожно пробирался возле стволов деревьев, обнюхивая землю, ища насекомых, мышей, ящериц, червей и другую мясную и овощную пищу. Барсуки не боятся ядовитых змей, они их ловят и едят. Барсуки не уходят далеко от норы. Они пасутся, охотятся возле подземного жилища, не полагаясь на свои короткие ноги. Барсук спокойно ходит по земле, и не всегда можно услышать его шаги.Барсук — животное безобидное и очень полезное. К сожалению, сейчас в наших лесах барсуков почти не осталось. Обитаемые норы барсука редко сохраняются в густом лесу.

Барсук — умное лесное животное. Он никому не причиняет вреда. К невольному барсуку сложно привыкнуть, а в зоопарках днем ​​барсуки обычно спят в темных будках. Очень интересно, найдя норы, проследить за жизнью их обитателей. Я никогда не охотился на мирных барсуков, но иногда находил их лесные жилища.Живые барсуки встречались редко. Раньше ходили с глухаря, солнце встает над лесом. Перестань посидеть на пне, послушай и смотри. Вы увидите барсука, который осторожно крадется у стволов деревьев и обнюхивает каждый дюйм земли. Лапки у барсука похожи на маленькие крепкие лопатки. В случае опасности барсук может быстро зарыться в землю. Когда барсуки роют норы, они черпают землю передними лапами, а задними — выталкивают ее наружу.Они роют ямы так же быстро, как машины. Если вам предстоит найти в лесу живые барсучьи норы, не трогайте их, не уничтожайте и не убивайте полезных и добродушных животных. Барсук стал в наших лесах очень редким животным. Полностью уничтожить этого зверя несложно.

Соколов-Микитов И.В.

Найденный луг (Рассказы)

СОКОЛОВ-МИКИТОВ Иван Сергеевич

Найденный луг

Рассказы

Составитель Калерия Жехова

Увлекательные рассказы старейшего советского писателя о русской природе давно полюбились юному читателю.Этот сборник представляет собой миниатюрную энциклопедию подмосковного леса, в нем рассказывается обо всем, что живет в лесу круглый год: о птицах и животных, о цветах, травах и деревьях.

Рассказы в книге позволяют полнее и ярче ощутить многообразие жизни, увидеть красоту леса, разгадать его тайны, лучше понять красоту нашей родной природы и стать ее другом.

Книга посвящена 85-летию писателя.

С любовью к дикой природе. Вступительная статья В. Солоухина

НА РОДНОЙ ЗЕМЛЕ

Восход

Русская зима

Марш в лесу

Звуки весны

Вертушка

Русский лес

РУССКИЙ ЛЕС

Можжевельник

Черемуха

Подснежники — рощицы

Сон-трава

Купальник

Колокола

Незабудки

Медуница

Волчья лапка

одуванчик

Иван да Марья

Ночные фиалки

Кошачьи лапы

Калужница

Васильки

Северные цветы

ЗВУКИ ЗЕМЛИ

Звуки земли

Жаворонок

Ласточки и стрижи

Кукушка

Трясогузки

Поползень

Зимородок

Ворон Петька

Ладьи и галки

Воробей сова

ЖИВОТНЫЕ В ЛЕСУ

Направляющая

Сладкоежка

Найден луг

Горностай

Выдры и норки

Бурундук

Последний заяц

ИСТОРИИ СТАРОГО ОХОТНИКА

Охотничьи птицы

Вальдшнеп

Ток большой дупеллы

Охота на медведя

Потревоженный

Рыбалка

И.С.Соколов-Микитов. Калерия Жехова.

________________________________________________________________

С ЛЮБОВЬЮ К ЖИВОЙ ПРИРОДЕ

С детства, со школы человек привыкает к сочетанию слов: «любовь к Родине». Эту любовь он осознает гораздо позже, а понять сложное чувство любви к Родине — то есть то, что именно и за что он любит, дано уже в зрелом возрасте.

Ощущение действительно сложное. Здесь и родная культура, и родная история, все прошлое и все будущее народа, все, что людям удалось сделать за свою историю и что им еще предстоит сделать.

Не вдаваясь в глубокие рассуждения, можно сказать, что одно из первых мест в сложном чувстве любви к Родине занимает любовь к родной природе.

Для человека, рожденного в горах, нет ничего дороже скал и горных ручьев, белоснежных вершин и крутых склонов. Казалось бы, за что любить в тундре? Монотонная заболоченная земля с бесчисленными озерами, поросшими лишайниками, но ненецкий оленевод не променяет там свою тундру ни на какую южную красоту.

Одним словом, кому дорога степь, кому — горы, кому — морской берег, пахнущий рыбой, а кому — исконная среднерусская природа, тихие красоты реки с желтыми водяными лилиями и белые лилии, доброе, тихое солнце Рязани … И чтоб жаворонок пел над полевой ржи, а скворечник на березе перед крыльцом.

Перечислять все приметы русской природы бессмысленно. Но тысячи знаков и знаков складываются в то, что мы называем нашей родной природой и что мы, возможно, любя море и горы, по-прежнему любим больше всего на свете.

Это все правда. Но надо сказать, что это чувство любви к родной природе в нас не спонтанно, оно не только возникло само по себе, так как мы родились и выросли среди природы, но и воспитано в нас литературой, живописью, музыкой, те великие учителя, которые жили до нас, тоже любили свою родину и передали свою любовь нам, потомкам.

Разве мы не помним из детства лучшие строчки о природе Пушкина, Лермонтова, Некрасова, Алексея Толстого, Тютчева, Фета? Они оставляют нас равнодушными, ничего не учат описанию природы у Тургенева, Аксакова, Льва Толстого, Пришвина, Леонова, Паустовского? .. А живопись? Шишкин и Левитан, Поленов и Саврасов, Нестеров и Пластов — разве не учили и учили любить родную природу? Среди этих славных учителей достойное место занимает имя замечательного русского писателя Ивана Сергеевича Соколова-Микитова.

Иван Сергеевич Соколов-Микитов родился в 1892 году на Смоленской земле, и его детство прошло среди самых далеких от русской природы. В то время еще были живы народные обычаи, обряды, праздники, быт и быт древности.Незадолго до смерти Иван Сергеевич писал о том времени и том мире:

«Моя жизнь началась в исконно крестьянской России. Эта Россия была моей настоящей родиной. Я слушал крестьянские песни, смотрел, как пекли хлеб в русской печи, вспоминал сельские избы, покрытые соломой, женщин и мужчин … Я помню, как Веселого Рождества, Масленицы, деревенских свадеб, ярмарок, хороводов, деревенских друзей, детей, наших веселых игр, катания с гор … Вспоминаю веселый сенокос, сельское поле, засеянное рожью, узкие поля, синие васильки по опушкам … Помню, как женщины и девушки, переодевшись в праздничные сарафаны, выходили лечить спелую рожь, рассыпались разноцветными яркими пятнами по золотому чистому полю, как праздновали дзадзинки. Первым снопу доверяли выжать самых красивых трудолюбивых женщина — добрая, умная хозяйка … Это был мир, в котором я родился и жил, это была Россия, которую знал Пушкин, знал Толстой »*.

* С о л о в-М и к о в И. С. Долгосрочные встречи.

Иван Сергеевич прожил долгую и насыщенную жизнь. Несколько лет он плавал моряком по всем морям и океанам, служил в санитарном отряде в Первую мировую войну, работал учителем, провел несколько зим на берегу Каспийского моря, путешествовал по Кольскому и Таймырскому полуостровам, Закавказье, горы Тянь-Шаня, бродили по густой тайге … Он был моряком, путешественником, охотником, этнографом. Но самое главное, он был талантливым и блестящим писателем. Даже Куприн одно время ценил Соколова-Микитова как писателя:

«Я очень ценю ваш писательский дар за ваши яркие образы, истинное знание народной жизни, за живой и правдивый язык.Больше всего мне нравится, что вы нашли свой неповторимый стиль и свою форму. И то, и другое не дадут запутаться, с кем — то, а это самое дорогое ».

© Соколов-Микитов И.С., наследники, 1954 г.

© Жехова К., предисловие, 1988

© Бастрыкин В., иллюстрации, 1988

© Дизайн серии. Издательство детской литературы, 2005 г.

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой-либо форме и любыми средствами, включая размещение в Интернете и корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения правообладателя.

И. С. СОКОЛОВ-МИКИТОВ

Шестьдесят лет активной творческой деятельности в неспокойном XX веке, полном стольких событий и потрясений, — это итог жизни замечательного советского писателя Ивана Сергеевича Соколова-Микитова.

Детство прошло в Смоленской области, с ее милой, истинно русской природой. В те времена в селе еще сохранялся старый уклад и быт. Первыми впечатлениями мальчика были праздничные гуляния, деревенские ярмарки.Именно тогда он слился с родной землей, с ее бессмертной красотой.

Когда Ваню было десять лет, его отдали в реальную школу. К сожалению, это учреждение отличалось бюрократизмом, и преподавание шло плохо. Весной запахи пробудившейся зелени неудержимо влекли мальчика к Днепру, к его берегам, покрытым нежной дымкой цветущей листвы.

Соколов-Микитов исключен из пятого класса школы «по подозрению в принадлежности к студенческим революционным организациям».«По« волчьему билету »нельзя было никуда поступить. Единственным учебным заведением, где не требовалось свидетельство о надёжности, были петербургские частные сельскохозяйственные курсы, куда он смог поступить через год, правда, как писатель признался, что не испытывал особого влечения к сельскому хозяйству, так как, кстати, никогда не чувствовал влечения к оседлости, собственности, домашнему хозяйству …

Скучная курсовая работа вскоре оказалась не по душе Соколову-Микитову — человеку с неспокойным, беспокойным характером.Поселившись на торговом корабле в Ревеле (ныне Таллинн), он несколько лет странствовал по миру. Я побывал во многих городах и странах, побывал в портах Европы, Азии и Африки, познакомился с трудящимися.

Первая мировая война застала Соколова-Микитова на чужбине. С большим трудом он добрался из Греции на родину, а затем пошел добровольцем на фронт, летал на первом российском бомбардировщике «Илья Муромец», служил в санитарных отрядах.

В Петрограде он встретил Октябрьскую революцию, затаив дыхание, слушая выступление В.И. Ленин в Таврическом дворце. В редакции «Новой Жизни» он познакомился с Максимом Горьким и другими писателями. В эти переломные для страны годы Иван Сергеевич стал профессиональным писателем.

После революции недолгое время работал учителем единой трудовой школы в родных смоленских местах. К этому времени Соколов-Микитов уже опубликовал первые рассказы, замеченные такими мастерами, как И.

Бунин и А. Куприн.

«Теплая земля» — так писатель называл одну из своих первых книг.А более точное, емкое название найти сложно! Ведь родная русская земля действительно теплая, потому что согрета теплом человеческого труда и любви.

Рассказы Соколова-Микитова о походах флагманов ледокольного флота «Георгий Седов» и «Малыгин», положивших начало освоению Северного морского пути, относятся ко времени первых полярных экспедиций. На одном из островов Северного Ледовитого океана именем Ивана Сергеевича Соколова-Микитова была названа бухта, где он нашел буй затерянной экспедиции Циглера, судьба которой до того момента была неизвестна.

Соколов-Микитов провел несколько зим на берегу Каспийского моря, побывал на Кольском и Таймырском полуостровах, в Закавказье, горах Тянь-Шаня, Северной и Мурманской областях. Бродил по густой тайге, видел степь и знойную пустыню, объездил всю Подмосковье. Каждая такая поездка не только обогащала его новыми мыслями и переживаниями, но и запечатлевалась им в новых работах.

Сотни рассказов и повестей, очерков и очерков подарил людям этот добрый талант.Страницы его книг озарены богатством и щедростью души.

Работа Соколова-Микитова близка к манере Аксакова, Тургенева, Бунина. Однако в его произведениях есть свой особый мир: не постороннее наблюдение, а живое общение с окружающей жизнью.

В энциклопедии об Иване Сергеевиче написано: «Русский советский писатель, моряк, путешественник, охотник, этнограф». И хотя есть пункт дальше, этот список можно было бы продолжить: учитель, революционер, солдат, журналист, полярник.

Книги Соколова-Микитова написаны мелодичным, богатым и в то же время очень простым языком, тем же языком, который писатель выучил в детстве.

В одной из своих автобиографических заметок он написал: «Я родился и вырос в простой рабочей русской семье, среди лесных просторов Смоленской области, ее чудесной и очень женственной природы. Первые слова, которые я услышал, были яркими народными словами, первой музыкой, которую я услышал, были народные песни, которые когда-то вдохновляли композитора Глинку.«

В поисках новых изобразительных средств писатель еще в двадцатых годах прошлого века обратился к своеобразному жанру коротких (не коротких, а рассказов), которые метко окрестил былиц.

Неискушенному читателю эти былиты могут показаться простыми заметками из записной книжки, сделанными на ходу в память о поразивших его событиях и персонажах.

Мы уже видели лучшие образцы таких коротких, научно-популярных рассказов Л. Толстого, И. Бунина, В. Вересаева, М.Пришвин.

Соколов-Микитов в своих былинах исходит не только из литературной традиции, но и из народного творчества, из непосредственности устных рассказов.

Для его былитов «Красное и черное», «Я на гробу», «Грозный карлик», «Разорбиха» и др. Характерны необычайная емкость и точность речи. Даже в так называемых охотничьих рассказах на переднем плане фигурирует человек. Здесь он продолжает лучшие традиции С. Аксакова и И. Тургенева.

Читая рассказы Соколова-Микитова о смоленских местах («На реке Невестница») или о птичьих избах на юге страны («Ленкорань»), невольно проникалось чувство патриотизма.

«Его творчество, имеющее исток на малой родине (то есть Смоленская область), принадлежит большой Родине, нашей великой земле с ее необъятными просторами, несметными богатствами и разнообразной красотой — с севера на юг, от Балтики до Тихоокеанское побережье », — сказал о Соколове-Микитовом А. Твардовский.

Не все люди способны чувствовать и понимать природу в органической связи с человеческим настроением, и лишь немногие могут просто и мудро изобразить природу. Соколов-Микитов обладал таким редким даром.Эту любовь к природе и к людям, живущим с ней в дружбе, он смог передать своему очень юному читателю. Наши дошкольники и школьники давно полюбили его книги: «Кузовок», «Дом в лесу», «Побег лисицы» … И как живописны его рассказы об охоте: «На глухаря», «Растяжка». »,« Первая охота »и другие. Читаешь их, и кажется, что ты сам стоишь на опушке леса и затаив дыхание наблюдаешь величественный полет вальдшнепа или в ранний, предрассветный час слушаешь загадочную и волшебную песню глухаря …

Писательница Ольга Форш рассказывала: «Читаешь Микитова и ждешь: дятел вот-вот ударит тебя по голове, или заяц выскочит из-под стола; как здорово с ним, правда рассказали! «

Произведение Соколова-Микитова автобиографично, но не в том смысле, что он писал только о себе, а потому, что всегда рассказывал обо всем как очевидец и участник тех или иных событий. Это придает его произведениям яркую убедительность и ту документальную достоверность, которая так привлекает читателя.

«Мне посчастливилось сблизиться с Иваном Сергеевичем в первые годы его литературной деятельности, — вспоминал К. Федин. — Это было вскоре после Гражданской войны. За полвека он так много посвятил меня своей жизни, что мне иногда кажется, что она стала моей.

Он никогда не намеревался писать свою биографию подробно. Но он из тех редких художников, жизнь которых как бы складывала все, что ему писали. «

Калерия Жехова

НА РОДНОЙ ЗЕМЛЕ

Восход солнца

Еще в раннем детстве у меня была возможность любоваться восходом солнца.Ранним весенним утром на празднике мама меня иногда будила, подводила к окну на руках:

— Посмотрите, как играет солнышко!

За стволами старых лип над проснувшейся землей поднимался огромный пылающий шар. Он как будто распух, светился радостным светом, играл, улыбался. Моя детская душа возрадовалась. На всю оставшуюся жизнь я запомнил лицо моей матери, освещенное лучами восходящего солнца.

В зрелом возрасте я много раз наблюдал восход солнца.Я встретил его в лесу, когда перед рассветом над макушками проходит предрассветный ветер, одна за другой в небе гаснут ясные звезды, яснее и отчетливее обозначаются черные вершины на освещенном небе. На траве роса. Раскинувшаяся в лесу паутина переливается множеством искр. Воздух чистый и прозрачный. Росистым утром в густом лесу пахнет смолой.

Я видел восход солнца над родными полями, над зеленым лугом, покрытым росой, над серебряной гладью реки.Бледные утренние звезды, тонкий полумесяц месяца, отражаются в прохладном зеркале воды. На востоке рассветает, и вода кажется розовой. Словно в дымке легкой дымки под пение бесчисленных птиц солнце встает над землей. Подобно живому дыханию земли, легкий золотой туман распространяется над полями, над неподвижной лентой реки. Солнце поднимается все выше и выше. Прохладная прозрачная роса на лугах сияет алмазом.

Я наблюдал появление солнца морозным зимним утром, когда невыносимо сияли глубокие снега, с деревьев сыпался легкий морозный иней.Я наблюдал восход солнца в высоких горах Тянь-Шаня и Кавказа, покрытых сверкающими ледниками.

Особенно хорош восход солнца над океаном. Как моряк, стоя на вахте, я много раз наблюдал, как восходящее солнце меняет свой цвет: оно раздувается пылающим шаром, затем его покрывает туман или далекие облака. И все вокруг внезапно меняется. Далекие берега, гребни набегающих волн кажутся другими. Цвет самого неба меняется, и бескрайнее море покрывает золотисто-голубой шатер.Пена на гребнях волн похожа на золото. Чайки, летящие за кормой, кажутся золотыми. Мачты сияют алым золотом, сияет крашеный борт корабля. Вы стояли на вахте на носу парохода, и ваше сердце наполняется невыразимой радостью. Рождается новый день! Сколько встреч и приключений обещает юному счастливому моряку!

Жители крупных городов редко любуются восходом солнца. Высокие каменные массы городских домов закрывают горизонт. Даже жители деревни просыпаются на короткий час восхода солнца, начало дня.Но в живом мире природы все просыпается. На опушке леса, над освещенной водой громко поют соловьи. Легкие жаворонки взлетают с полей в небо, растворяясь в лучах рассвета. Кукушки кричат, дрозды свистят.

Только моряки, охотники — люди, тесно связанные с матушкой-землей, знают радость торжественного восхода солнца, когда на земле пробуждается жизнь.

Друзья, мои читатели, настоятельно советую полюбоваться восходом солнца, ясным ранним рассветом.Вы почувствуете, как ваше сердце наполняется свежей радостью. В природе нет ничего более очаровательного, чем раннее утро, ранний рассвет, когда земля дышит дыханием матери и пробуждается жизнь.

Русская зима

Русские снежные зимы хорошие, чистые. На солнышке блестят глубокие сугробы. Крупные и малые реки исчезли подо льдом. Морозным тихим утром дым поднимается в небо над крышами деревенских домов. Под снежной шубой, набирая силу, отдыхает земля.

Тихие и светлые зимние ночи. Луна тонким светом просвечивает сквозь снег. Поля, верхушки деревьев мерцают в лунном свете. Хорошо видна накатанная зимняя дорога. Тени в лесу темные. Сильный зимний ночной мороз, в лесу хрустят стволы деревьев. По небу разбросаны высокие звезды. Большая Медведица ярко сияет, и ясная Полярная звезда указывает на север. Млечный Путь тянется по небу от края до края — загадочная небесная дорога. В Млечном Пути расправляет крылья большое созвездие Лебедь.

Есть что-то фантастическое, сказочное в лунной зимней ночи. Помню стихи Пушкина, рассказы Гоголя, Толстого, Бунина. Тот, кому приходилось кататься лунной ночью по зимним проселочным дорогам, наверняка вспомнит его впечатления.

И как хороша зимняя заря, утренняя заря, когда поля засыпаны снегом, холмы озаряют золотыми лучами восходящего солнца и сияют, ослепительной белизной засверкает! Русская зима необычна, яркие зимние дни, яркие лунные ночи!

Голодные волки когда-то бродили по заснеженным полям и дорогам; лисы бежали, оставляя на снегу тонкие цепочки следов, выискивая прячущихся под снегом мышей.Даже днем ​​в поле можно было увидеть лисицу. Держа пушистый хвост по снегу, она бегала по полям и рощам, острым слухом ощущая мышей, прячущихся под снегом.

Зимние солнечные дни прекрасны. Расширение для легких лыжников по скользкому снегу. Не нравились трассы, проторенные лыжниками. Рядом с такой лыжной трассой, где человек следует за человеком, сложно увидеть животное или лесную птицу. На лыжах я одна поехала в лес. Лыжи хорошие, по нетронутому снегу скользят почти неслышно.Сосны поднимают в высокое небо свои побелевшие кудрявые пики. Белый снег лежит на зеленых колючих ветвях раскидистых елей. Молодые высокие березки сгибались дугой под тяжестью мороза. Темные муравьиные кучи засыпаны снегом. В них зимуют черные муравьи.

Зимний, казалось бы, мертвый лес полон жизни.

Вот дятел стучит по сухому дереву. Неся комок в клюве, с разноцветным платком улетел в другое место — в свою «кузницу», устроенную в развилке старого пня, ловко поставил комок на свой верстак и стал клювом забивать его.Смолистая чешуя разлетелась во все стороны. Вокруг пня валяется множество заклеванных шишек. Проворная белка прыгала с дерева на дерево. С дерева упала большая белая снежная шапка, рассыпавшись в снежную пыль.

На опушке леса сидят тетеревы на березках. Зимой питаются березовыми почками. Блуждая по снегу, они собирают черные ягоды можжевельника. Поверхность снега покрыта крестообразными следами лап глухаря между кустами. В холодные зимние дни тетерев, падая с берез, зарываются в снег, в глубокие норы.Удачливому лыжнику иногда удается поднять тетерева, прячущегося в снежных норках. Птицы вылетают из глубокого снега одна за другой в алмазной снежной пыли. Перестаньте любоваться чудесным зрелищем.

Много чудес можно увидеть в зимнем спящем лесу. С шумом полетит рябчик или поднимется тяжелый глухарь. Всю зиму глухари питаются молодыми соснами с жесткой хвоей. Лесные мыши заняты под снегом. Ежики спят под корнями деревьев. Злые куницы бегают по деревьям в погоне за белками.Стая краснозобых веселых клестов, ниспадая снежным навесом, с приятным свистом осела на еловых ветвях, покрытых смолистыми шишками. Вы стоите и восхищаетесь, как быстро и ловко они тянут тяжелые шишки, извлекая из них семена. От дерева к дереву тянется легкий след белки. Цепляясь за ветки, сверху упал обглоданный комок и упал к моим ногам. Подняв голову, я вижу, как, освобожденная от тяжести, раскачивалась ветка, прыгая, проворный лесной проказник спрятался в густой вершине.Где-то в густом лесу медведи спят в берлогах почти глубоким сном. Чем сильнее мороз, тем крепче спит медведь. Рогатый лось бродит по осиновому лесу.

Поверхность глубоких сугробов покрыта замысловатыми буквами следов животных и птиц. Ночью сюда забежал беляк, откормившийся в осиновом лесу, и оставил в снегу навозные орехи. Зайцы-русаки ночью бегают по полям, зимой выкапывают зерно, оставляют на снегу запутанные следы. Нет, нет, да, и будет сидеть на задних лапах, задрав уши, прислушиваясь к далекому лаю собак.Утром зайцы прячутся в лесу. Они раздваиваются и выпрямляют свои следы, делают длинные зачистки, ложатся где-нибудь под кустом или еловой веткой, направляются к своим следам. Зайца, лежащего в снегу, увидеть сложно: он первым замечает человека и быстро убегает.

Возле деревень и старых парков можно увидеть раздутых краснозобых снегири, а у домов пищать шустрые, смелые синицы. Бывает, что в морозный день синицы залетают в открытые окна или в навес домов.Я приручила синицы, которые залетели в мой домик, и они быстро в нем прижились.

Оставшиеся вороны перелетают с дерева на дерево. В женских голосах перекликаются седые галки. Поползень, удивительная птица, которая может ползать вниз головой по стволу, прилетела прямо под окно и уселась на дереве. Иногда поползень, как синица, вылетает в открытое окно. Если не двигаться, не пугайте его, он залетит на кухню, подберет панировочные сухари. Птицы зимой голодны.Они добывают пищу в щелях коры дерева. Снегири питаются семенами перезимовавших на снегу растений, ягодами шиповника, держатся возле зерновых сараев.

Кажется, река спит подо льдом. Но рыбаки сидят на льду возле лунок. Им не страшны морозы, холода, пронизывающий ветер. У заядлых рыбаков промерзают руки от холода, но на крючок попадают маленькие окуни. Зимой нерестятся налимы. Охотятся на дремлющую рыбу. Умелые рыбаки ловят налимов зимой на разнесенных вершинах и лоротах, перекрывают реку еловыми ветками.Ловят налимов зимой на крючки и наживку. В Новгородской области я знал старого рыбака, который каждый день приносил мне живых налимов. Налим уха и печень вкусные. Но, к сожалению, в загрязненных реках налимов, любящих чистую воду, мало что осталось.

А как хороши зимой лесные озера, покрытые льдом и снегом, замерзшие речки, в которых продолжается невидимая глазу жизнь! Зимой хороши осины с тончайшим кружевом голых веток на фоне темного елового леса.Местами перезимовавшие в лесу ягоды краснеют на рябине, висят яркие грозди калины.

Март в лесу

В богатстве календаря русской природы март значится первым месяцем весны, радостным праздником света. Холодный, метель февраль уже закончился — «кривые дороги», как это называют в народе. Согласно меткому популярному слову «зима показывает зубы». В начале марта часто возвращаются заморозки. Но дни становятся длиннее, все раньше и раньше яркое весеннее солнце встает над блестящей снежной пеленой.Глубокие сугробы лежат нетронутыми в лесах и на полях. Выходишь на лыжи — такая невыносимая белизна будет сверкать вокруг!

В воздухе пахнет весной. Отбрасывая пурпурные тени на снег, деревья неподвижно стоят в лесу. Небо прозрачное и ясное, с высокими светлыми облаками. Под темными елями рыхлый снег усыпан упавшей хвоей. Чуткое ухо улавливает первые знакомые звуки весны. Почти наверху раздавалась звонкая барабанная трель. Нет, это не скрип старого дерева, как обычно думают городские неопытные люди, оказываясь в лесу ранней весной.Это, выбрав сухое звонкое деревце, бьет по весне лесной музыкант — пестрый дятел. Если прислушаться, то непременно услышишь: кое-где в лесу, ближе и дальше, словно эхом звучат барабаны. Так дятлы-барабанщики встречают приход весны.

Здесь, согретая лучами мартовского солнца, тяжелая белая шапка сама свалилась с вершины дерева, рассыпавшись, как снежная пыль. И, словно живая, зеленая ветка, освобожденная от зимних оков, долго качается, словно машет рукой.Стая еловых клестов, весело насвистывая, широким брусничным ожерельем рассыпалась по увешанным шишками верхушкам елей. Немногие наблюдательные люди знают, что эти веселые общительные птицы всю зиму проводят в хвойных лесах. В самые лютые холода они умело устраивают теплые гнезда на толстых сучьях, разводят и кормят своих птенцов. Опираясь на лыжные палки, долго любуешься, как юркие птицы кривыми клювами возятся с шишками, собирая с них семена, как легкие шелухи тихонько падают на снег, кружась в воздухе.

Почти невидимая и неслышимая жизнь, доступная только зоркому глазу и чуткому уху, живет в это время едва проснувшегося леса. Здесь, уронив откушенную шишку, на дерево забралась светлая белка. Перепрыгивая с узла на узел, синицы уже притеняют, как весна, над сугробом. Мерцая за стволами деревьев, бесшумно пролетит красноватая сойка и исчезнет. Робкий рябчик взлетит, громом и спрячется в глубине заросшего леса оврага.

Освещенные лучами солнца бронзовые стволы сосен поднимаются, поднимая свои раскидистые вершины к самому небу. Зеленоватые ветки голой осины сплетены в тончайшее кружево. Пахнет озоном, смолой, розмарином, жесткие вечнозеленые ветви которого уже появились из развалившегося сугроба у высокого пня, нагретого мартовским солнцем.

Празднично, чисто в освещенном лесу. Яркие пятна света лежат на ветвях, на стволах деревьев, на плотных сугробах.Катаясь на лыжах, вы выходили на солнечную, искрящуюся поляну в окружении березового леса. Вдруг почти из-под ног, в алмазной снежной пыли, из нор начинают вырываться тетерев. Все утро они питались раскидистыми березками, покрытыми бутонами. Один за другим вылетают рыжеволосые черные косы, желтовато-серые тетерева, отдыхающие в снегу.

В ясные дни по утрам уже слышно первое весеннее бормотание протекающих кос. Их гулкие голоса доносятся далеко в морозном воздухе.Но настоящее весеннее течение начнется не скоро. Это только пробует свои силы, рыжеволосые бойцы в черных доспехах затачивают оружие.

И в пруду, и в реке много раков. Нашими руками ловили их под берегом в глубоких печах, под камнями на дне мелкой реки, которая быстро текла по каменистому скользкому дну. Я хорошо помню, как, закатив крыльцо, бродя по проточной воде и, осторожно скатываясь с плоского камня на дне, в поднявшемся облаке легкой мутности вижу притаившихся раков.Я осторожно шевелил рукой, хватаю пальцами черную крепкую спинку злобно разносящейся раковой опухоли и кладу ее в мешок.

Темными летними ночами ловили раков на отмелях в пруду. С пучком пылающих сухих березовых факелов осторожно обходили мелководье, руками брали раков, ползая к берегу, держась руками за освещенное дно. Эта ночная охота доставила нам огромное и радостное удовольствие.

Поздней осенью, когда вода в пруду становится прозрачной и длинной, а осенние ночи темны, отец иногда брал меня на охоту с «молниями».С тюрьмой в руках мы отправились на лодке с плоским дном. На носу лодки, в железной рогатой «козле» ярко горели смолистые сосновые дрова. Лодка тихо скользила по неподвижной водной глади. На носу лодки горел и дымился огонь, освещая нависающие над водой ветви кустов и деревьев, заросшее водорослями дно пруда. Перед глазами открылось подводное сказочное царство. На песчаном дне, освещенном костром, мы увидели длинные тени больших спящих рыб.Чтобы пронзить спящую рыбу в воде копьем, нужен хороший глаз, точный глаз. Забитую рыбу стряхнули с тюрьмы на дно лодки. Встречались широкий лещ, длинная щука, язь, скользкий налим. Я навсегда запомню эту ночную охоту. Знакомый пруд казался неузнаваемым. Ехали всю ночь, вернулись с добычей. Меня обрадовала и взволновала не столько добыча, сколько сказочная фотография дна, освещенного огнем.

И.С. СОКОЛОВ-МИКИТОВ

Шестьдесят лет активной творческой деятельности в наше неспокойное время, ставшее свидетелем множества событий и потрясений, — итог жизни замечательного советского писателя Ивана Сергеевича Соколова-Микитова.

Детство прошло в Смоленской области, с ее милой, истинно русской природой. В те времена в селе еще сохранялся старый уклад и быт. Первыми впечатлениями мальчика были праздничные гуляния, деревенские ярмарки. Именно тогда он органично слился с родной землей, с ее бессмертной красотой.

Когда Ваню было десять лет, его отдали в реальную школу. К сожалению, это учреждение отличалось официозом, и преподавание шло плохо.Весной запахи пробудившейся зелени неудержимо влекли мальчика к Днепру, к его берегам, покрытым нежной дымкой цветущей листвы.

Соколов-Микитов исключен из пятого класса школы «по подозрению в принадлежности к студенческим революционным организациям». Нельзя было никуда войти с «волчьим билетом». Единственным учебным заведением, где не требовалось свидетельство о надежности, были петербургские частные сельскохозяйственные курсы, куда он смог поступить через год, хотя, как признался писатель, не испытывал большого влечения к сельскому хозяйству, как и его никогда не привлекала оседлость, собственность, домосед…

Скучная курсовая работа вскоре оказалась не по душе Соколову-Микитову — человеку с неспокойным, беспокойным характером. Поселившись на торговом корабле в Ревеле (ныне Таллинн), он несколько лет странствовал по миру. Я побывал во многих городах и странах, побывал в портах Европы, Азии и Африки, познакомился с трудящимися.

Первая мировая война застала Соколова-Микитова на чужбине. С большим трудом он добрался из Греции на родину, а затем пошел добровольцем на фронт, летал на первом российском бомбардировщике «Илья Муромец», служил в санитарных отрядах.

В Петрограде он встретил Октябрьскую революцию, затаив дыхание, слушая выступление В. И. Ленина в Таврическом дворце. В редакции «Новой Жизни» он познакомился с Максимом Горьким и другими писателями. В эти переломные для страны годы Иван Сергеевич стал профессиональным писателем.

После революции недолгое время работал учителем единой трудовой школы в родных смоленских местах. К этому времени Соколов-Микитов уже опубликовал первые рассказы, замеченные такими мастерами, как Бунин и Куприн.

«Теплая земля» — так писатель называл одну из своих первых книг. А более точное, емкое название найти сложно! Ведь эта исконно русская земля действительно теплая, потому что согрета теплом человеческого труда и любви.

Его рассказы о походах флагманов ледокольного флота «Георгий Седов» и «Малыгин», положивших начало развитию Северного морского пути, относятся ко времени первых полярных экспедиций.Именно тогда на одном из островов Северного Ледовитого океана появилась бухта имени писателя Соколова-Микитова. Бухта, где он нашел буй погибшей экспедиции Циглера, судьба которой была неизвестна до того момента, была названа именем Ивана Сергеевича.

Несколько зим провел на берегу Каспия, путешествуя по полуостровам Кольский и Таймыр, по Закавказью, горам Тянь-Шаня, Северной и Мурманской областях. Бродил по густой тайге, видел степь и знойную пустыню, объездил всю Подмосковье.Каждая такая поездка не только обогащала его новыми мыслями и переживаниями, но и запечатлевалась им в новых работах.

Сотни рассказов и повестей, очерков и очерков подарил людям этот добрый талант. Страницы его книг озарены богатством и щедростью души.

Известный большевик, редактор газеты «Известия» И. И. Скворцов-Степанов сказал своим сотрудникам: «Как только получите что-нибудь от Ивана Сергеевича, немедленно пришлите мне.Люблю читать его, отличный писатель ».

Творчество Соколова-Микитова близко к манере Аксакова, Тургенева, Бунина. Однако в его произведениях проявляется свой особый мир: не постороннее наблюдение, а живое общение с окружающим.

В энциклопедии об Иване Сергеевиче написано: «Русский советский писатель, моряк, путешественник, охотник, этнограф». И хотя есть еще пункт, этот список можно было бы продолжить: учитель, революционер, солдат, журналист, полярник.

Книги Соколова-Микитова написаны мелодичным, богатым и в то же время очень простым языком, тем же языком, который писатель выучил в детстве.

В одной из своих автобиографических заметок он написал: «Я родился и вырос в простой рабочей русской семье, среди лесных просторов Смоленской области, ее чудесной и очень женственной природы. Первые слова, которые я услышал, были яркими народными. Словом, первой музыкой, которую я услышал, были народные песни, которые когда-то были вдохновлены композитором Глинкой ».

В поисках новых изобразительных средств писатель еще в двадцатых годах обратился к своеобразному жанру коротких (не коротких, а рассказов), который метко назвал «былицы».

Неопытному читателю эти «былиты» могут показаться простыми заметками из записной книжки, сделанными на ходу, в память о поразивших его событиях и персонажах.

Лучшие образцы таких коротких, нехудожественных рассказов мы уже видели у Льва Толстого, Бунина, Вересаева, Пришвина.

Соколов-Микитов в своих «былинах» исходит не только из литературной традиции, но и из народного творчества, из непосредственности устных рассказов.

Для его «былин» «Красное и черное», «На своем гробу», «Грозный гном», «Разорбиха» и др. Характерны необычайная емкость и точность речи. Даже в так называемых «охотничьих рассказах» на переднем плане фигурирует человек. Здесь он продолжает лучшие традиции Аксакова и Тургенева.

Читая его рассказы о смоленских местах («На Невестнице») или о птичьих хижинах на юге страны («Ленкорань»), невольно проникаешься возвышенными ощущениями и мыслями о том, что чувство преклонения перед родным природа превращается в нечто иное, более благородное, — в чувственный патриотизм.

«Его творчество, берущее начало на малой родине (т.е. Смоленской области), принадлежит большой Родине, великой советской земле с ее необъятными просторами, неисчислимыми богатствами и разнообразной красотой — с севера на юг, от Балтики до Тихоокеанское побережье », — сказал о Соколов-Микитове А.Т. Твардовский.

Книги Соколова-Микитова написаны мелодичным, богатым и в то же время очень простым языком, тем же языком, который писатель выучил в детстве.

В одной из своих автобиографических заметок он написал: «Я родился и вырос в простой рабочей русской семье, среди лесных просторов Смоленской области, ее чудесной и очень женственной природы.Первые слова, которые я услышал, были яркими народными словами, первой музыкой, которую я услышал, были народные песни, которые когда-то вдохновляли композитора Глинку. «

В поисках новых изобразительных средств писатель еще в двадцатых годах прошлого века обратился к своеобразному жанру коротких (не коротких, а рассказов), которые метко окрестил былиц.

Неискушенному читателю эти былиты могут показаться простыми заметками из записной книжки, сделанными на ходу в память о поразивших его событиях и персонажах.

Мы уже видели лучшие образцы таких коротких, научно-популярных рассказов Л. Толстого, И. Бунина, В. Вересаева, М. Пришвина.

Соколов-Микитов в своих былинах исходит не только из литературной традиции, но и из народного творчества, из непосредственности устных рассказов.

Для его былитов «Красное и черное», «Я на гробу», «Грозный карлик», «Разорбиха» и др. Характерны необычайная емкость и точность речи. Даже в так называемых охотничьих рассказах на переднем плане фигурирует человек.Здесь он продолжает лучшие традиции С. Аксакова и И. Тургенева.

Читая рассказы Соколова-Микитова о смоленских местах («На реке Невестница») или о птичьих избах на юге страны («Ленкорань»), невольно проникалось чувство патриотизма.

«Его творчество, имеющее исток на малой родине (то есть Смоленская область), принадлежит большой Родине, нашей великой земле с ее необъятными просторами, несметными богатствами и разнообразной красотой — с севера на юг, от Балтики до Тихоокеанское побережье », — сказал о Соколов-Микитов А.Твардовский.

Не все люди способны чувствовать и понимать природу в органической связи с человеческим настроением, и лишь немногие могут просто и мудро изобразить природу. Соколов-Микитов обладал таким редким даром. Эту любовь к природе и к людям, живущим с ней в дружбе, он смог передать своему очень юному читателю. Наши дошкольники и школьники давно полюбили его книги: «Кузовок», «Дом в лесу», «Побег лисицы» … И как живописны его рассказы об охоте: «На глухаря», «Растяжка». »,« Первая охота »и другие.Читаешь их, и кажется, что ты сам стоишь на опушке леса и затаив дыхание наблюдаешь величественный полет вальдшнепа или в ранний, предрассветный час слушаешь загадочную и волшебную песню глухаря …

Писательница Ольга Форш рассказывала: «Читаешь Микитова и ждешь: дятел вот-вот ударит тебя по голове, или заяц выскочит из-под стола; как здорово с ним, правда рассказали! «

Произведение Соколова-Микитова автобиографично, но не в том смысле, что он писал только о себе, а потому, что всегда рассказывал обо всем как очевидец и участник тех или иных событий.Это придает его произведениям яркую убедительность и ту документальную достоверность, которая так привлекает читателя.

«Мне посчастливилось сблизиться с Иваном Сергеевичем в первые годы его литературной деятельности, — вспоминал К. Федин. — Это было вскоре после Гражданской войны. За полвека он так много посвятил меня своей жизни, что мне иногда кажется, что она стала моей.

Он никогда не намеревался писать свою биографию подробно. Но он из тех редких художников, жизнь которых как бы складывала все, что ему писали.«

Калерия Жехова

НА РОДНОЙ ЗЕМЛЕ

Восход солнца

Еще в раннем детстве мне довелось любоваться восходом солнца. Ранним весенним утром на празднике мама меня иногда будила, подводила к окну на руках:

— Посмотрите, как играет солнышко!

За стволами старых лип над проснувшейся землей поднимался огромный пылающий шар. Он как будто распух, светился радостным светом, играл, улыбался.Моя детская душа возрадовалась. На всю оставшуюся жизнь я запомнил лицо моей матери, освещенное лучами восходящего солнца.

В зрелом возрасте я много раз наблюдал восход солнца. Я встретил его в лесу, когда перед рассветом над макушками проходит предрассветный ветер, одна за другой в небе гаснут ясные звезды, яснее и отчетливее обозначаются черные вершины на освещенном небе. На траве роса. Раскинувшаяся в лесу паутина переливается множеством искр.Воздух чистый и прозрачный. Росистым утром в густом лесу пахнет смолой.

Говорит ли Григорий Соколов, величайший пианист из ныне живущих, с высшей властью?

Вы смотрите на Григория Соколова и говорите: «Именно то, что нужно миру. Еще один стареющий белый парень в официальной одежде, играющий музыку 19 века ». А потом вы слушаете первые несколько нот «Экспромта» Шуберта и говорите: «Да, это именно то, что сейчас нужно миру». Забудьте о современной иронии этого слова, этот новый DVD поистине потрясающий, как и два его последних компакт-диска, также на Deutsche Grammophon.

Величайший пианист из ныне живущих? Список тех, кто так говорит, растет. Я обратил внимание на Соколова, когда Джереми Эйхлер, писавший в The Boston Globe, выбрал свою первую запись Yellow Label как лучшую в 2015 году:

«Уважаемый и замкнутый русский мастер Соколов на долгие годы отказался от записи. К счастью, он уступил, и теперь выходит этот таинственно завораживающий диск из сольного концерта в Зальцбурге в 2008 году. Почему его часто называют величайшим пианистом из ныне живущих? Ответ начинается здесь.

На этом диске, его первом с 1995 года, были Моцарт и Шопен. Теперь выходит второй диск на CD и DVD, посвященный фортепианной сонате Шуберта и Бетховена «Hammerklavier». Игра столь же жуткая и захватывающая.

Соколов, родившийся в Санкт-Петербурге в 1950 году, уже много лет не играет в США, отчасти поэтому здесь его не раздумывали до небес. Но даже если бы он был таковым, перед имиджмейкерами стояла бы задача.В отличие от Юйцзя Вана (которого я люблю) или Ланг Ланга (не так сильно), единственная яркая черта в нем — это его полное отсутствие яркости.

Он выходит на сцену Берлинской филармонии на новом DVD, снятом в 2013 году, как нечто среднее между The Penguin и Friar Tuck. Коренастый, бесстрастный, с длинной белой гривой, обрамляющей лысую макушку, и одетый в просторную формальную одежду, которая выглядит так, как если бы она была позаимствована у более высокого друга, он почти похож на карикатуру на классического пианиста. Короткий жесткий поклон публике только усиливает эффект.Он сидит за пианино и смотрит на него так, словно собирается окунуться в ледяную воду.

Но он полностью погружается в другой мир, с закрытыми глазами и трепещущим ртом. Много говорится в комментариях Освальда Божана о том отчаянии, которое Соколов выводит из музыки Шуберта: «Слушатели, которые безоговорочно отдаются… интерпретации Соколовым [музыки Шуберта], будут испытывать неприятное ощущение, что само их существование находится под угрозой.”

Ух ты!

У меня была прямо противоположная реакция. Соколов передает мне нечто гораздо более жизнеутверждающее. Из глубины печальных последних лет Шуберта рождается музыка настолько восторженная, настолько трансцендентная, что можно только восхищаться миром за пределами слов и за пределами интерпретации, которые Соколов находит в Шуберте.

Spellbinding — еще одно из тех слов, которое используется слишком свободно, но оно подходит для игры Соколова лучше, чем любой музыкант, о котором я могу думать.Это применимо как для зрителей, так и для самого Соколова. С закрытыми глазами, сгорбленным телом, очевидным отвращением к посторонним движениям, он находится в зоне, где ничто, кроме музыки, кажется, не может входить или выходить из его тела. Режиссер Бруно Монсенжон — соулмейка Соколова, никогда не показывающийся ради этого, а скорее идущий в русле музыкального творчества Соколова, улавливающий как интимность, так и грандиозность события.

Согласно Джеймсу Роудсу в Guardian, Соколов «одержим оккультизмом».«Он выглядит больше страдающим от боли, чем в экстазе, но, учитывая звучащую музыку, возможно, это цена, которую он должен заплатить.

Родс также написал:

«Гриша Соколов — величайший из ныне живущих пианистов в мире — я знаю, это смелое заявление, но он умудряется делать с фортепиано вещи, которые следует отнести к категории« невозможно по человечески ». За свою более чем 35-летнюю карьеру (он выиграл Конкурс Чайковского — величайшая награда, которую может получить начинающий пианист в неслыханном возрасте 16 лет) он выпустил всего шесть или семь записей — все живые, а не живые, как раньше. «Я собрал лучшие фрагменты из серии концертов и репетиций», но на самом деле: один дубль, один концерт, одна огромная авантюра.”

Но это было до этих двух удивительных дисков и DVD от DG. 21-минутное адажио из «Hammerklavier» могло почти заставить открытого атеиста поверить в то, что Бог существует.

Ответить

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *